за лето меду наедятся, так у них до самой весны глаза и не открываются. Хорошо медведям… спят себе вволю, и никуда им спешить не надо… и удирать из обжитой берлоги тоже не надо… а вот Хэсситай не медведь. Хэсситай – Ночная Тень. Нельзя ему спать. Или все-таки можно? Совсем немножечко… даже Ночные Тени спят хотя бы иногда. Но ведь он не спит… так, дремлет вполглаза… кто бы там что ни говорил, он не спит…
– Может, хоть потолок с собой возьмем? – донесся до него умоляющий голос Тэйри.
– Не возьмем, – бесстрастно ответил Аканэ. – Сколько раз тебе уже говорено: если мы хоть что-нибудь с собой возьмем, любой поймет, что ушли мы недалеко. А ты – “потолок”! Да разве с потолком на закорках дальше оврага уковыляешь? Не вешай нос. Другой потолок сплетешь, лучше этого.
– А я не хочу лучше, – тихо вымолвил Тэйри, – я хочу этот.
Аканэ снова начал убеждать его в чем-то, но Хэсситай не слышал ни слова. Он спал.
Разбудило его пыхтение и сопение прямо у него над головой.
– Сворачивай! – сиплым шепотом командовал Аканэ.
– Я еще здесь не открепил, – виноватым шепотом отозвался Тэйри.
Опять эти неуемные паршивцы забрались на потолочные балки!
– Дурость это, вот и все, – пропыхтел Аканэ.
– А вот и нет, – обиженно засопел Тэйри. – Возьмем с собой все, что можно, а остальное спалим… никто и не подумает, что мы не все сожгли. А у нас с собой на первое обзаведение хоть какие пожитки будут. Осень ведь на носу… успеем ли до зимы отстроиться?
– Чтоб с тобой да не успели… – проворчал Аканэ сердитым взрослым голосом. – Сворачивай, кому говорю.
Над головой Хэсситая отчаянно зашуршала соломенная кровля.
Чего и следовало ожидать. Аканэ, конечно, упрямец, каких свет не видывал, – но против Тэйри, если тот что в голову забрал, ему в одиночку не выстоять. Покуда Хэсситай дрых без задних ног, Тэйри втихомолку охмурил братца. И продолжает охмурять. Сейчас Аканэ всего лишь потворствует малышу… а к утру будет твердо убежден, что разобрать дом на кусочки – это его собственная идея, и будет клятвенно уверять в том Хэсситая… а хитрюга Тэйри и слова ему поперек не скажет.
Продолжая дышать медленно, тихо и глубоко, как и положено спящему, Хэсситай осторожно приоткрыл один глаз. Сверху на него бесстрастно взирало звездное небо. Казалось, прямо оттуда, из частых звезд, а вовсе не с потолочной балки, свесились босые пятки Аканэ.
– Сворачивай! – вновь скомандовал Аканэ, пятки нетерпеливо дрыгнулись, и свисающий край соломенной плетеной кровли пополз куда-то в темноту.
Хэсситай не выдержал и расхохотался в голос. Пятки снова дернулись… а потом Аканэ схватился за балку и испуганно вскрикнул. Тэйри свалился прямо на живот Хэсситаю, и сверху их накрыло плетеным соломенным потолком. Дом дрогнул и закачался.
Произошло то, что и должно было произойти. Хоть и зарекался Хэсситай упражняться в самому себе еще неведомой своей магии смеха… но много ли человек спросонья понимает, что он делает и почему? Одно-единственное мгновение между сном и явью… но и его хватило, чтобы естество Хэсситая взяло верх над разумом. В здравом уме он бы в жизни не осмелился поднять дом в воздух, да еще вместе с мальчиками… а в полусне – запросто. Он засмеялся, и дом взлетел. И продолжал лететь. Когда Хэсситай, все еще смеясь, спихнул Тэйри со своего живота и вылез из-под соломенной кровли, Аканэ уже вполне освоился с полетом. Он сидел на крыше, беспечно болтая ногами, и озирал окрестности.
– Полезайте сюда, – как ни в чем не бывало окликнул он брата и Хэсситая. – Тут здорово.
Хэсситай полез на крышу, дивясь втихомолку невероятной способности Аканэ принимать сущее как должное. Конечно, он не потаил от мальчиков своего приключения в жилище старика Вайоку. Но он и не предполагал, что мальчики смогут так быстро освоиться с известием о его магических способностях.
– Хы же сам говорил, что дом нужно оставить, – упрекнул его Аканэ, когда Хэсситай устроился рядом с ним. – А теперь не то что развалин – вообще дома не найдут… и что скажут?
– А ничего не скажут, – отозвался Хэсситай, посмеиваясь. – Какой такой дом, кто его видел?
Он перегнулся вниз, снял с потолочной балки пучок сухой травы, привешенный по обычаю, чтобы отогнать злых духов, выбрался на край полуразобранной крыши и бросил пучок на темное пятно посреди травы точно на то самое место, где еще несколько мгновений назад стоял дом.
Пятна больше не было. Повсюду, сколько хватал глаз, подымалась высокая трава – густая, непримятая, влажная от вечерней росы.
– Вот теперь пусть ищут, – мстительно заявил Тэйри, присаживаясь рядом с Хэсситаем на край крыши.
Дом вновь заколыхался и поплыл куда-то с невозмутимой важностью.
– А не сверзимся? – поинтересовался Аканэ поучительным взрослым голосом.
– Пока Хэсситай смеется, вроде не должны, – солидно ответил брату Тэйри.
Оба мальчика словно по команде обернулись и посмотрели на Хэсситая.
– Да вы что? – возопил с притворным ужасом Хэсситай, заваливаясь на крышу и отмахиваясь ногой. – Щекотать? Не дамся!
Мальчишки расхохотались. Смеялся и Хэсситай. Он не боялся щекотки – он ведь Ночная Тень, в конце-то концов! – но мальчишки этого не знали. И хорошо, что не боялся, – иначе как бы он стерпел возню нарисованного котенка, который с самого его пробуждения все потягивается у него на груди, пытаясь устроиться поудобней.
* * *
Слухами земля полнится. Еще раньше, чем на доске повелений в Тикури появился желтоватый листок бумаги со слегка смазанными знаками, в клане уже было доподлинно известно, что Хэсситай получил от короля полное помилование, а Хэйтан каким-то образом бежал из заключения. Мало кто сомневался, что к загадочному освобождению мастера Хэйтана причастен его ученик Ари – а поскольку никаких упоминаний о нем в королевском приказе не было, оставалось предполагать, что он цел, невредим и ни в чем не замечен, и вскорости все трое, вместе или поодиночке, но дадут о себе знать. Так что господин Данкэй ожидал прихода Ари со дня на день.
Ари не замедлил явиться к Данкэю с отчетом. Он даже не переоделся с дороги, не умылся, не стал пить или есть. Похвальное рвение. Многообещающий мальчик этот Ари. Он вполне достоин похвалы. Конечно, он мог и попасться – страшно подумать, чем бы обернулся для клана провал не в меру ретивого ученика, – и за избыток рвения ему попенять следует, но мягко: ведь все обошлось благополучно.
По случаю успешного завершения дела мастер Данкэй был настроен снисходительно, и выражение лица у него было самое что ни на есть доброжелательное. А вот Ари явно робел. Похвально. Сообразительный мальчик. Понимает, что за излишнюю вольность при выполнении задания можно и нахлобучку получить, причем вполне заслуженно. Ну что ж, раз сам понимает, то и ругать его нет надобности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
– Может, хоть потолок с собой возьмем? – донесся до него умоляющий голос Тэйри.
– Не возьмем, – бесстрастно ответил Аканэ. – Сколько раз тебе уже говорено: если мы хоть что-нибудь с собой возьмем, любой поймет, что ушли мы недалеко. А ты – “потолок”! Да разве с потолком на закорках дальше оврага уковыляешь? Не вешай нос. Другой потолок сплетешь, лучше этого.
– А я не хочу лучше, – тихо вымолвил Тэйри, – я хочу этот.
Аканэ снова начал убеждать его в чем-то, но Хэсситай не слышал ни слова. Он спал.
Разбудило его пыхтение и сопение прямо у него над головой.
– Сворачивай! – сиплым шепотом командовал Аканэ.
– Я еще здесь не открепил, – виноватым шепотом отозвался Тэйри.
Опять эти неуемные паршивцы забрались на потолочные балки!
– Дурость это, вот и все, – пропыхтел Аканэ.
– А вот и нет, – обиженно засопел Тэйри. – Возьмем с собой все, что можно, а остальное спалим… никто и не подумает, что мы не все сожгли. А у нас с собой на первое обзаведение хоть какие пожитки будут. Осень ведь на носу… успеем ли до зимы отстроиться?
– Чтоб с тобой да не успели… – проворчал Аканэ сердитым взрослым голосом. – Сворачивай, кому говорю.
Над головой Хэсситая отчаянно зашуршала соломенная кровля.
Чего и следовало ожидать. Аканэ, конечно, упрямец, каких свет не видывал, – но против Тэйри, если тот что в голову забрал, ему в одиночку не выстоять. Покуда Хэсситай дрых без задних ног, Тэйри втихомолку охмурил братца. И продолжает охмурять. Сейчас Аканэ всего лишь потворствует малышу… а к утру будет твердо убежден, что разобрать дом на кусочки – это его собственная идея, и будет клятвенно уверять в том Хэсситая… а хитрюга Тэйри и слова ему поперек не скажет.
Продолжая дышать медленно, тихо и глубоко, как и положено спящему, Хэсситай осторожно приоткрыл один глаз. Сверху на него бесстрастно взирало звездное небо. Казалось, прямо оттуда, из частых звезд, а вовсе не с потолочной балки, свесились босые пятки Аканэ.
– Сворачивай! – вновь скомандовал Аканэ, пятки нетерпеливо дрыгнулись, и свисающий край соломенной плетеной кровли пополз куда-то в темноту.
Хэсситай не выдержал и расхохотался в голос. Пятки снова дернулись… а потом Аканэ схватился за балку и испуганно вскрикнул. Тэйри свалился прямо на живот Хэсситаю, и сверху их накрыло плетеным соломенным потолком. Дом дрогнул и закачался.
Произошло то, что и должно было произойти. Хоть и зарекался Хэсситай упражняться в самому себе еще неведомой своей магии смеха… но много ли человек спросонья понимает, что он делает и почему? Одно-единственное мгновение между сном и явью… но и его хватило, чтобы естество Хэсситая взяло верх над разумом. В здравом уме он бы в жизни не осмелился поднять дом в воздух, да еще вместе с мальчиками… а в полусне – запросто. Он засмеялся, и дом взлетел. И продолжал лететь. Когда Хэсситай, все еще смеясь, спихнул Тэйри со своего живота и вылез из-под соломенной кровли, Аканэ уже вполне освоился с полетом. Он сидел на крыше, беспечно болтая ногами, и озирал окрестности.
– Полезайте сюда, – как ни в чем не бывало окликнул он брата и Хэсситая. – Тут здорово.
Хэсситай полез на крышу, дивясь втихомолку невероятной способности Аканэ принимать сущее как должное. Конечно, он не потаил от мальчиков своего приключения в жилище старика Вайоку. Но он и не предполагал, что мальчики смогут так быстро освоиться с известием о его магических способностях.
– Хы же сам говорил, что дом нужно оставить, – упрекнул его Аканэ, когда Хэсситай устроился рядом с ним. – А теперь не то что развалин – вообще дома не найдут… и что скажут?
– А ничего не скажут, – отозвался Хэсситай, посмеиваясь. – Какой такой дом, кто его видел?
Он перегнулся вниз, снял с потолочной балки пучок сухой травы, привешенный по обычаю, чтобы отогнать злых духов, выбрался на край полуразобранной крыши и бросил пучок на темное пятно посреди травы точно на то самое место, где еще несколько мгновений назад стоял дом.
Пятна больше не было. Повсюду, сколько хватал глаз, подымалась высокая трава – густая, непримятая, влажная от вечерней росы.
– Вот теперь пусть ищут, – мстительно заявил Тэйри, присаживаясь рядом с Хэсситаем на край крыши.
Дом вновь заколыхался и поплыл куда-то с невозмутимой важностью.
– А не сверзимся? – поинтересовался Аканэ поучительным взрослым голосом.
– Пока Хэсситай смеется, вроде не должны, – солидно ответил брату Тэйри.
Оба мальчика словно по команде обернулись и посмотрели на Хэсситая.
– Да вы что? – возопил с притворным ужасом Хэсситай, заваливаясь на крышу и отмахиваясь ногой. – Щекотать? Не дамся!
Мальчишки расхохотались. Смеялся и Хэсситай. Он не боялся щекотки – он ведь Ночная Тень, в конце-то концов! – но мальчишки этого не знали. И хорошо, что не боялся, – иначе как бы он стерпел возню нарисованного котенка, который с самого его пробуждения все потягивается у него на груди, пытаясь устроиться поудобней.
* * *
Слухами земля полнится. Еще раньше, чем на доске повелений в Тикури появился желтоватый листок бумаги со слегка смазанными знаками, в клане уже было доподлинно известно, что Хэсситай получил от короля полное помилование, а Хэйтан каким-то образом бежал из заключения. Мало кто сомневался, что к загадочному освобождению мастера Хэйтана причастен его ученик Ари – а поскольку никаких упоминаний о нем в королевском приказе не было, оставалось предполагать, что он цел, невредим и ни в чем не замечен, и вскорости все трое, вместе или поодиночке, но дадут о себе знать. Так что господин Данкэй ожидал прихода Ари со дня на день.
Ари не замедлил явиться к Данкэю с отчетом. Он даже не переоделся с дороги, не умылся, не стал пить или есть. Похвальное рвение. Многообещающий мальчик этот Ари. Он вполне достоин похвалы. Конечно, он мог и попасться – страшно подумать, чем бы обернулся для клана провал не в меру ретивого ученика, – и за избыток рвения ему попенять следует, но мягко: ведь все обошлось благополучно.
По случаю успешного завершения дела мастер Данкэй был настроен снисходительно, и выражение лица у него было самое что ни на есть доброжелательное. А вот Ари явно робел. Похвально. Сообразительный мальчик. Понимает, что за излишнюю вольность при выполнении задания можно и нахлобучку получить, причем вполне заслуженно. Ну что ж, раз сам понимает, то и ругать его нет надобности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108