Не успел ты за столом расположиться – а позади тебя то и дело хлопает дверь, народишко посторонний туда-сюда шмыгает, а потную спину охлестывает неугомонным сквозняком? Где уж тут неспешно насладиться куском нежно-розовой или медово-коричневой свинины? Несолидно и необстоятельно. Эдакого безобразия даже самый верный завсегдатай не выдержит. Так что если хочешь остановиться на “Свином подворье”, мил-друг, будь любезен прямо с улицы подняться наверх, на второй этаж, пройти по галерее, а уж тогда по узенькой лесенке, ведущей с галереи в трапезную, – милости просим. Ни шума уличного, ни грязи, ни попрошаек и безденежных зевак. Благодать, да и только. К таинству поглощения пищи вот уже четыре поколения владельцев “Подворья” относились благоговейно.
Хэсситай на галерее замешкался на долю мгновения, чтобы поправить на себе дорожный кафтан, – вот Байхин его и опередил… во всяком разе, так Хэсситаю в тот момент показалось. Он только и успел досадливо фыркнуть, когда мимо него величественным шагом прошествовал Байхин, отворотя в сторону лицо, бледное и высокомерное, словно иссеченная из самолучшего мрамора храмовая маска Демона Гордыни. А еще секундой позже надменный демон неловко подвернул ногу и ссыпался вниз по лестнице.
Хэсситай так и замер. Нескончаемо долго, словно во сне, Байхин рушился вниз, ступенька за ступенькой, и его падение сопровождалось нелепым дробным “бум… бум… бум…” – и при каждом таком “бум” оцепеневший Хэсситай ждал треска сломанных костей… но нет, хвала Богам… и снова нет… только в ответ на очередное “бум” в груди у Хэсситая тоже бухает по ребрам и замирает… бухает и замирает… После четвертого “бум” Хэсситай перекинул ногу через перильца и спрыгнул с галереи вниз, между столов, чтобы подхватить Байхина, – и только тогда понял, что спасать этого мерзавца вовсе не требуется.
Приземлился Байхин на четвереньки, нос к носу с беленькой собачонкой. Псинка от неожиданности даже не тявкнула, а тоненько икнула и присела на задние лапы. Подался чуть назад и Байхин, отклячив задницу и задрав голову. Рожа у него была глупая донельзя. Словно бы молодой кичливый аристократ недоуменно вопросил самого себя: “Как, и это посмело произойти со мной?” – да так и застыл; и только потом до него медленно-медленно с превеликим трудом начало доходить, что именно это с ним и произошло. Стыд, спесь, смятение… о, на лице Байхина можно было прочесть много всякого – на любой выбор. Он был смешон, смешон невероятно, как бывает смешон всякий напыщенный гордец, угодивший в нелепую ситуацию, да еще на глазах у презираемых им людишек. Великолепный господин воин – и маленькая такая собачка… беленькая такая… с хвостиком и лапками… По трапезной прокатился сдавленный смешок. Может, им бы дело и ограничилось… но тут собачонка оправилась от пережитого испуга и рявкнула возмущенным фальцетом – а Байхин, округлив бессмысленные глаза, невыразимо жалостно произнес с горьким недоумением безнадежного полудурка тонким-претонким протяжным голосом: “тя-я-яф…”
Трапезная взорвалась хохотом. Хозяин аж пополам перегнулся от смеха – а поскольку стоял он с подносом в руках, то прямехонько лбом в поднос (по счастью, пустой) и угодил. Звон раздался не хуже, чем от храмового гонга. Даже новый взрыв смеха не сумел заглушить его.
И тут Байхин встал, отряхнулся, подошел к Хэсситаю и спросил, чуть задыхаясь: “Ну как, мастер? Получилось?”
– Получилось, – сдержанно ответил Хэсситай. Больше всего ему хотелось свернуть ученику шею – и за “мастера”, и за все остальное… но не при людях же.
Когда спесивый молодой воин словно по волшебству преображается в улыбчивого парня, трудно не уразуметь что к чему.
– Киэн, значит? – благодушно спросил хозяин у Хэсситая: ведь именно его только что поименовали мастером, да и годами он явно постарше будет.
– Киэн, – ответил Хэсситай.
– А это, стало быть, ученик ваш? – поинтересовался смешливый хозяин. – Так сразу и не догадаешься. Хорошо парень работает. Всех нас провел!
– Работает неплохо, – небрежно кивнул Хэсситай. – Только вот вечно забывает, как отработает, публике поклониться…
И с этими словами Хэсситай звучно припечатал мощной дланью Байхинов загривок. Байхин охнул и склонился под увесистым тумаком. Поклон его был встречен такими одобрительными возгласами, что Хэсситаю пришлось незаметно дать ученику тычка, чтоб распрямиться не забыл.
Ох и разнос устроил Хэсситай – вообразить себе страшно!
– Балбес! – шепотом орал он. – Недоумок! И где ты только такого нахватался? Ах ты маленький мерзавец!
Байхин выслушивал мастера на удивление спокойно и лишь в ответ на эти последние слова чуть заметно повел плечом: Хэсситая и самого ростом Боги не обидели, а Байхин его выше на добрую ширину ладони – какой же он маленький? Он вовсе даже большой мерзавец.
– Ну, что смотришь на меня, как тигр на капусту? – внезапно спросил Хэсситай. – Я тут распинаюсь, а тебе и дела нет!
– Говори что хочешь, – покаянно улыбнулся Байхин. – Самого страшного слова ты так и не сказал, а остальное…
– Какого слова? – против воли заинтересовался Хэсситай.
– Бездарность, – очень тихо произнес Байхин.
– Еще недоставало, чтоб я душой кривил, – возмутился Хэсситай. – Не сказал – и не скажу. Нет, ты не бездарность, ты хуже!
Байхина оторопь взяла. Он не мог взять в толк, похвалил его мастер на свой язвительный лад или ругательски изругал. Вот и пойми, что теперь делать – то ли радоваться, то ли огорчаться, то ли спросить напрямик, что может быть хуже бездарности, то ли просто помалкивать.
– Ты хоть понимаешь, что все могло обернуться совсем иначе? – ядовито поинтересовался Хэсситай. – Ладно еще, тебе собачонка подвернулась. А не окажись собачонки, что бы тогда делать стал – об этом ты подумал?
– Что-нибудь, – пожал плечами Байхин. – Конечно, с собакой мне просто повезло…
– Просто?! – взвыл Хэсситай. – Нет, парень, ты безнадежен. “Просто”, подумать только! Не бывает у киэн “просто везения”. В нашем деле мало одного таланта, мало работы, мало упорства – нужна еще и удача. Или у киэн есть удача, или это не киэн. А ты… да я от тебя скоро поседею! Ты удачлив, ты умеешь не упустить своей удачи – и ты совершенно не в состоянии осознать это своей безмозглой башкой! Теперь-то я понимаю, почему ты дважды с лестницы навернулся вниз головой, а дурее не стал. У тебя же там мозгов столько, что клопу насытиться не хватит! Да нет, какие мозги – у тебя промеж ушей одна сплошная кость!
Он яростно выдохнул и замолк. Байхин было решил, что выволочка окончилась, но вместо облегчения испытывал неловкость: молчание затягивалось, и Байхин словно на иголках сидел, не смея ни встать без дозволения мастера, ни испросить дозволения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108