Три дамы - всего их было трое - вошли в вагон первыми.
Возник вопрос, кто из джентльменов покинет своих приятных друзей - двое из мужчин были молодыми и весьма приятными.
- Я пойду, - вызвался тот, кто был самым молодым и самым скромным из трех.
Предложение было с радостью принято двумя другими - особенно тем, кто держал ручку двери.
Любезно предоставив другим войти, он был последним, кто собрался занять свое место. Однако, войдя в вагон, он словно спохватился - некая мысль заставила его изменить свое решение.
- Ах, леди! - сказал он. - Я надеюсь, что вы извините меня, если я покину вас и выкурю сигару. Я умираю без сигары.
Возможно, дамы сказали бы: "Курите здесь, рядом с нами", но был ведь еще незнакомец, с которым надо было бы обговорить это, и потому они только сказали:
- О, безусловно, сэр.
Но если бы кто-то из них внимательно понаблюдал за ним, прежде чем он ушел!
Джентльмен стремительно выскочил на перрон, как будто у него была иная причина уйти, а совсем не курение!
Дамы подумали, что это несколько странно и даже невежливо.
- Мистер Свинтон - неисправимый курильщик, - сказала самая старшая из дам, словно извиняясь за него.
С этим замечанием она обратилась к единственному джентльмену, который остался в компании дам.
- Да, я вижу, что это так, - ответил тот тоном, в котором чувствовалась ирония.
Он уже обратил внимание на одинокого пассажира, в сюртуке и кепке, тихо сидевшего в углу вагона.
Несмотря на тусклый свет, он узнал пассажира, и он был более чем уверен, что Свинтон также узнал этого человека.
Его взгляд остановился на дамах, каждая из которых была знакома с попутчиком. Все они вскоре также узнали его.
Причем узнавание не сопровождалось словами или хотя бы кивком в знак признания. Только удивление и некоторое замешательство, как поступить.
К счастью, тусклая масляная лампа не позволяла разглядеть выражение их лиц.
Некоторую неловкость испытывали Джулия Гирдвуд и ее мать.
Корнелия же менее всего заботилась о том, чтобы скрыть свои чувства. Ей нечего было скрывать.
Но Луи Лукас предпочитал темноту - это он оставался единственным джентльменом в компании с дамами.
Он занял место напротив попутчика, напротив того самого джентльмена, который когда-то стрелял в его собаку породы ньюфаундленд!
Это было малоприятное место, и он пересел, заняв место мистера Свинтона.
Он сделал это, отговорившись тем, что хотел бы сидеть поближе к миссис Гирдвуд.
Таким образом, Майнарда оставили без визави.
То, что произошло, казалось ему весьма странным. Да и как иначе? Около него, почти касаясь его плеча, сидела женщина, которую он когда-то любил, или, во всяком случае, восхищался ею.
Это была мимолётная страсть. Она прошла, и теперь сердце его было равнодушным и холодным. Было время, когда прикосновение этой изящной руки будило кровь и заставляло ее горячо пульсировать в венах. Теперь же ее прикосновение, поскольку они сидели рядом на одном диване, произвело на него не большее впечатление, чем прикосновение статуи, выдолбленной искусным долотом скульптора!
Испытывала ли она аналогичные чувства?
Ему было трудно судить об этом, да и его мало интересовало это.
Если у него и были мысли о ней, то выражали они лишь благодарность. Он вспомнил, как ему казалось, что именно она послала к нему на помощь посла со звездным флагом, и это подтвердила Бланш Вернон в той памятной беседе во время охоты на фазанов.
И потому он задавался вопросом: "Должен ли я заговорить с нею?"
Мысли вернули его назад, он вспомнил все, что произошло между ними - ее холодное прощание на утесе, где он спас ее от наводнения; ее почти презрительный отказ на балу в Ньюпорте. Но он помнил также ее последние слова, посланные ему при выходе из танцевального зала и ее прощальный взгляд с балкона, когда он уезжал из Ньюпорта!
Эти слова и взгляд, снова всплывшие в давних воспоминаниях, заставили его повторить вопрос к самому себе: "Должен ли я заговорить с нею?"
Десять раз он уже был готов заговорить, и каждый раз он не решался на это.
Времени было более чем достаточно, чтобы поговорить вволю. Хотя почтовый поезд, делая сорок миль в час, должен был добраться до Лондон-Бридж за пятнадцать минут, казалось, он никогда не доедет до станции!
Время тянулось так медленно, потому что даже единым словом не обменялись в пути капитан Майнард и ни один из его бывших знакомых!
Все они почувствовали себя свободными, когда показался перрон, давший им возможность избавиться от вынужденной компании с ним!
Джулия, возможно, была исключением. Она последняя из компании покинула вагон, в то время как Майнард, со своей стороны, все еще находился там.
Казалось, она специально задержалась, в надежде на то, что разговор все же состоится.
Слова "это бессердечно, жестоко!" уже готовы были сорваться с ее уст, но чувство гордости остановило ее, и она быстро выскочила из вагона, чтобы избежать унижения.
Майнард также был близок к тому, чтобы заговорить. И он также подавил свое желание - гордостью, но не бессердечностью!
* * * * * *
Он наблюдал за ними, как они шли по перрону. Он видел, как к ним присоединились двое джентльменов - один из них сделал это украдкой, как будто не желал, чтобы его заметили.
Он знал, что скрывающимся господином был Свинтон, и знал, почему он не желает попадаться Майнарду на глаза.
Майнарда более не волновали ни действия этого господина, ни - тем более - его компания. Единственной реакцией Майнарда были слова:
- Странно, что в каждом неприятном эпизоде в моей судьбе я встречаю эту компанию - в Ньюпорте, в Париже - и вот теперь, в Лондоне, когда мое несчастье велико как никогда!
Он продолжал размышлять над этим совпадением, пока железнодорожный носильщик без особой учтивости запихнул его самого и его чемодан в кэб.
Служащий не понял причины его витания в облаках и не сделал ему никакой скидки на это.
Захлопнутая с силой дверца напомнила Майнарду о его небрежности: он забыл дать носильщику чаевые!
ГЛАВА LXIII
"КАК ЭТО СЛАДКО, КАК СЛАДКО!"
Путешествуя в кэбе, Майнард благополучно добрался до своего дома рядом с Портмэн Сквер.
Благодаря тому, что у него был свой ключ, он вошел в дом, не побеспокоив хозяйку.
Хотя он был у себя дома, и кровать словно приглашала его задремать, уснуть он не мог. Всю ночь напролет он пролежал на ней без сна, думая о Бланш Вернон.
Встреча с Джулией Гирдвуд, которая ехала рядом с ним в железнодорожном вагоне, отвлекла его на время, но все воспоминания, связанные с ней, исчезли, как только они расстались, так и не заговорив друг с другом.
Джулия покинула вагон, и мысли Майнарда вернулись к дочери баронета, к ее прекрасному облику, с розовыми щеками и золотистыми волосами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106