- Пусть слуга возьмет три дюжины, моя дорогая. Каждому из нас по дюжине.
- Нет, по дюжине не получится, - в шутку сказал баронет. - Если взять три дюжины, кое-кто из нас съест только одиннадцать.
- Как это так, сэр Роберт?
- Вы забываете об устрице, которую вы должны приложить к глазу. Да и теперь, когда я более тщательно рассмотрел вашу свежую "мышь", я полагаю, она потребует, чтобы по крайней мере несколько двустворчатых моллюсков надежно покрыли ее.
Свинтон рассмеялся, оценив остроумие баронета. Стоило позаботиться и о решении такой "проблемы"!
- Хорошо, пусть дюжины станут чертовыми дюжинами, - сказал он. - Теперь они покроют весь глаз.
Три чертовы дюжины устриц были заказаны и принесены в дом.
Фан потушила их на кухне и разместила с соответствующими гарнирами на столе, в то время как самые большие из них, разложенные на белой тряпке, приложили к глазу ее мужа и тщательно перевязали.
Это ослепило его на один глаз. Хотя сэр Роберт был весьма скуп, он был готов дать еще один соверен, чтобы закрыть Свинтону и второй глаз!
Но он, конечно, не сделал этого, и все трое наслаждались ужином; при этом хозяин больше слушал ушами, чем смотрел оставшимся глазом.
Он так вцепился в баронета, что тот явно скучал и уже жалел, что предпочел отдыху в своем клубе этот визит.
Он уже придумал было некое оправдание, чтобы сбежать отсюда и откладывал это, чтобы улучить удобный момент.
Неожиданно ему пришла в голову идея.
"Этот скот иногда напивается, - размышлял он, смотря через стол на хозяина с глазом Циклопа. - Если я смогу сделать так, чтобы он напился, у меня будет шанс, чтобы уединиться с нею. Интересно, можно ли это сделать? Это не будет дорого стоить, надо попробовать. Полдюжины бутылок шампанского будет вполне достаточно."
- Послушайте, Свинтон! - сказал он громко, обращаясь к хозяину в дружеском, фамильярном тоне. - Я никогда не ем тушеных устриц без шампанского. У вас в доме найдется шампанское? Извините, что я осмеливаюсь задавать вам такой вопрос. Это, определенно, дерзость с моей стороны.
- Ничего подобного, сэр Роберт. Мне только остается с сожалением сообщить, что у меня в подвале нет ни одной бутылки шампанского. Мы здесь живем недавно, и у меня не было времени заполнить мой подвал. Но, несмотря на это, я могу послать и достать...
- Нет, - сказал баронет, прерывая его. - Я не позволю вам сделать это, если вы не разрешите мне заплатить за шампанское.
- Сэр Роберт!
- Не сердитесь, мой дорогой друг. Это не то, что я имел в виду. Причина, по которой я сделал это предложение, в том, что я знаю: вы не сможете достать настоящее шампанское здесь поблизости - не ближе, чем в Винкуорте. К тому же, так случилось, что они мои старые знакомые, и я уже давно покупаю у них вино. Позвольте мне послать к ним за шампанским. Это не очень далеко. Ваш слуга, поехав в кэбе, сможет принести товар и вернуться через пятнадцать минут. Но это будет настоящее шампанское, которое он достанет для меня.
Хозяин сэра Роберта не был формалистом. Хорошее шампанское действительно было непросто достать - особенно в окрестностях Сент Джон Вуд. Он знал это и, уступая просьбе друга, позвонил слуге, разрешив сэру Роберту дать ему поручение. Это был карт-бланш на кэб и шампанское.
Менее чем через двадцать минут слуга вернулся, неся с собой корзину великолепного "Клико".
Через пять минут несколько бутылок было откупорено, и все трое сидели, распивая их, - Свинтон, его жена и скупой баронет, который в предвкушении удовольствия забыл о своей скупости!
ГЛАВА LXVIII
УТОМИТЕЛЬНОЕ ЗАТОЧЕНИЕ
Прошла целая неделя после наказания, прежде чем Свинтон смог показаться на улице при дневном свете.
Восстановление нормальной окраски его щек, исполосованных хлыстом, происходило очень медленно, и даже устриц, приложенных к лицу в течение двадцати четырех часов в сутки, было недостаточно, чтобы устранить фиолетовый полумесяц под глазом.
Он вынужден был оставаться в закрытом помещении и выходил только ночью.
Боль была несильная. Но досада была нестерпимая, и он заплатил бы хорошую сумму из своего шпионского заработка, чтобы отомстить человеку, который так жестоко отхлестал его.
Однако это было невозможно по нескольким причинам, хотя бы потому, что он не имел понятия, кто это был. Он только знал, что обидчик был гостем Кошута, поскольку он вышел из дома экс-правителя Венгрии. Сам Свинтон не видел посетителя в момент, когда тот вошел, а его подчиненный, который разделял с ним обязанность по наблюдению и слежке, не знал этого гостя. Тот был незнакомцем, не бывавшим там прежде, - по крайней мере, с начала организации слежки.
По описанию этого человека, а также из того, что видел сам Свинтон в этом густом тумане - особенно из того, что он почувствовал - у него возникло подозрение насчет того, кто это был. Он не мог не заподозрить Майнарда. Могло показаться странным, что он мог подумать о Майнарде. Но это не так, поскольку на самом деле он часто вспоминал Майнарда. Все происшедшее в Ньюпорте не из тех событий, что забываются. И, кроме того, была эта история в Париже, когда Джулия Гирдвуд проявила интерес к пленнику зуавов, что не прошло мимо её ревнивого спутника.
Ему было известно о её краткой отлучке из Отеля де Лувр, и он догадался, по какой причине она уходила. Несмотря на то, что на балу в Ньюпорте она предпочла Майнарду его конкурента, Свинтон подозревал её в том, что она втайне от своей матери чувствует симпатию к Майнарду.
Воспоминание о давнем сопернике взбесило его и натолкнуло на мысль о том, что это Майнард - тот самый человек, который тогда едва не разоблачил его.
Потерпеть фиаско в любовной интриге, быть вызванным на дуэль, которая не состоялась, и, наконец, быть исполосованным хлыстом - даже одного из этих трех оскорблений достаточно, чтобы взбесить человека.
Свинтон и без этого был уже доведен до крайности.
То, что Майнард повинен в первых двух, он знал, но насчет последнего он не был уверен. Однако он все же догадался, что орудовал хлыстом Майнард, несмотря на плотный туман и на то, что лицо его истязателя было прикрыто крепом.
Голос, который обратился к нему, не был похож на голос Майнарда, но это также, возможно, было сделано специально.
Пока же он вынужден был находиться в закрытом помещении, и большую часть времени он потратил на обдумывание планов мести.
Если б его патрон обратил внимание, как Свинтон, сидя за венецианским стеклом, непрерывно наблюдает за домом Кошута, он бы похвалил его за усердное исполнение своих обязанностей.
Но он не был столь искренен в усердии, как казалось. Многие посетители вошли в дом напротив, и некоторые из них выглядели довольно подозрительно были очень похожи на революционеров, - все они вошли в дом и покинули его, причем за ними не проследили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
- Нет, по дюжине не получится, - в шутку сказал баронет. - Если взять три дюжины, кое-кто из нас съест только одиннадцать.
- Как это так, сэр Роберт?
- Вы забываете об устрице, которую вы должны приложить к глазу. Да и теперь, когда я более тщательно рассмотрел вашу свежую "мышь", я полагаю, она потребует, чтобы по крайней мере несколько двустворчатых моллюсков надежно покрыли ее.
Свинтон рассмеялся, оценив остроумие баронета. Стоило позаботиться и о решении такой "проблемы"!
- Хорошо, пусть дюжины станут чертовыми дюжинами, - сказал он. - Теперь они покроют весь глаз.
Три чертовы дюжины устриц были заказаны и принесены в дом.
Фан потушила их на кухне и разместила с соответствующими гарнирами на столе, в то время как самые большие из них, разложенные на белой тряпке, приложили к глазу ее мужа и тщательно перевязали.
Это ослепило его на один глаз. Хотя сэр Роберт был весьма скуп, он был готов дать еще один соверен, чтобы закрыть Свинтону и второй глаз!
Но он, конечно, не сделал этого, и все трое наслаждались ужином; при этом хозяин больше слушал ушами, чем смотрел оставшимся глазом.
Он так вцепился в баронета, что тот явно скучал и уже жалел, что предпочел отдыху в своем клубе этот визит.
Он уже придумал было некое оправдание, чтобы сбежать отсюда и откладывал это, чтобы улучить удобный момент.
Неожиданно ему пришла в голову идея.
"Этот скот иногда напивается, - размышлял он, смотря через стол на хозяина с глазом Циклопа. - Если я смогу сделать так, чтобы он напился, у меня будет шанс, чтобы уединиться с нею. Интересно, можно ли это сделать? Это не будет дорого стоить, надо попробовать. Полдюжины бутылок шампанского будет вполне достаточно."
- Послушайте, Свинтон! - сказал он громко, обращаясь к хозяину в дружеском, фамильярном тоне. - Я никогда не ем тушеных устриц без шампанского. У вас в доме найдется шампанское? Извините, что я осмеливаюсь задавать вам такой вопрос. Это, определенно, дерзость с моей стороны.
- Ничего подобного, сэр Роберт. Мне только остается с сожалением сообщить, что у меня в подвале нет ни одной бутылки шампанского. Мы здесь живем недавно, и у меня не было времени заполнить мой подвал. Но, несмотря на это, я могу послать и достать...
- Нет, - сказал баронет, прерывая его. - Я не позволю вам сделать это, если вы не разрешите мне заплатить за шампанское.
- Сэр Роберт!
- Не сердитесь, мой дорогой друг. Это не то, что я имел в виду. Причина, по которой я сделал это предложение, в том, что я знаю: вы не сможете достать настоящее шампанское здесь поблизости - не ближе, чем в Винкуорте. К тому же, так случилось, что они мои старые знакомые, и я уже давно покупаю у них вино. Позвольте мне послать к ним за шампанским. Это не очень далеко. Ваш слуга, поехав в кэбе, сможет принести товар и вернуться через пятнадцать минут. Но это будет настоящее шампанское, которое он достанет для меня.
Хозяин сэра Роберта не был формалистом. Хорошее шампанское действительно было непросто достать - особенно в окрестностях Сент Джон Вуд. Он знал это и, уступая просьбе друга, позвонил слуге, разрешив сэру Роберту дать ему поручение. Это был карт-бланш на кэб и шампанское.
Менее чем через двадцать минут слуга вернулся, неся с собой корзину великолепного "Клико".
Через пять минут несколько бутылок было откупорено, и все трое сидели, распивая их, - Свинтон, его жена и скупой баронет, который в предвкушении удовольствия забыл о своей скупости!
ГЛАВА LXVIII
УТОМИТЕЛЬНОЕ ЗАТОЧЕНИЕ
Прошла целая неделя после наказания, прежде чем Свинтон смог показаться на улице при дневном свете.
Восстановление нормальной окраски его щек, исполосованных хлыстом, происходило очень медленно, и даже устриц, приложенных к лицу в течение двадцати четырех часов в сутки, было недостаточно, чтобы устранить фиолетовый полумесяц под глазом.
Он вынужден был оставаться в закрытом помещении и выходил только ночью.
Боль была несильная. Но досада была нестерпимая, и он заплатил бы хорошую сумму из своего шпионского заработка, чтобы отомстить человеку, который так жестоко отхлестал его.
Однако это было невозможно по нескольким причинам, хотя бы потому, что он не имел понятия, кто это был. Он только знал, что обидчик был гостем Кошута, поскольку он вышел из дома экс-правителя Венгрии. Сам Свинтон не видел посетителя в момент, когда тот вошел, а его подчиненный, который разделял с ним обязанность по наблюдению и слежке, не знал этого гостя. Тот был незнакомцем, не бывавшим там прежде, - по крайней мере, с начала организации слежки.
По описанию этого человека, а также из того, что видел сам Свинтон в этом густом тумане - особенно из того, что он почувствовал - у него возникло подозрение насчет того, кто это был. Он не мог не заподозрить Майнарда. Могло показаться странным, что он мог подумать о Майнарде. Но это не так, поскольку на самом деле он часто вспоминал Майнарда. Все происшедшее в Ньюпорте не из тех событий, что забываются. И, кроме того, была эта история в Париже, когда Джулия Гирдвуд проявила интерес к пленнику зуавов, что не прошло мимо её ревнивого спутника.
Ему было известно о её краткой отлучке из Отеля де Лувр, и он догадался, по какой причине она уходила. Несмотря на то, что на балу в Ньюпорте она предпочла Майнарду его конкурента, Свинтон подозревал её в том, что она втайне от своей матери чувствует симпатию к Майнарду.
Воспоминание о давнем сопернике взбесило его и натолкнуло на мысль о том, что это Майнард - тот самый человек, который тогда едва не разоблачил его.
Потерпеть фиаско в любовной интриге, быть вызванным на дуэль, которая не состоялась, и, наконец, быть исполосованным хлыстом - даже одного из этих трех оскорблений достаточно, чтобы взбесить человека.
Свинтон и без этого был уже доведен до крайности.
То, что Майнард повинен в первых двух, он знал, но насчет последнего он не был уверен. Однако он все же догадался, что орудовал хлыстом Майнард, несмотря на плотный туман и на то, что лицо его истязателя было прикрыто крепом.
Голос, который обратился к нему, не был похож на голос Майнарда, но это также, возможно, было сделано специально.
Пока же он вынужден был находиться в закрытом помещении, и большую часть времени он потратил на обдумывание планов мести.
Если б его патрон обратил внимание, как Свинтон, сидя за венецианским стеклом, непрерывно наблюдает за домом Кошута, он бы похвалил его за усердное исполнение своих обязанностей.
Но он не был столь искренен в усердии, как казалось. Многие посетители вошли в дом напротив, и некоторые из них выглядели довольно подозрительно были очень похожи на революционеров, - все они вошли в дом и покинули его, причем за ними не проследили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106