Один Летописец как-то говорил
мне, что в прошлые циклы люди делали машины, чтобы те думали за них, хотя
эти машины были ужасно дороги, занимали много места и пожирали огромное
количество энергии. И это было не самое смешное чудачество предков; но
зачем строить искусственный мозг, когда смерть каждый день дарит столько
великолепных натуральных мозгов, которые можно поместить в хранилище
памяти? Может, они не знали, как это делается? В это трудно поверить.
Я назвал мозгу свой союз и спросил координаты нашей гостиницы. Ответ
пришел сразу же, и мы отправились дальше: Эвлуэла с одной стороны, Гормон
- с другой, а я, как всегда, катил тележку, на которой размещались мои
инструменты.
Город был запружен людьми. Ни в Эгапте, ни в любом другом месте во
время моих северных странствий мне не приходилось видеть таких толп. Улицы
были полны Пилигримов - таинственных, прячущих лица под масками. Их
толкали озабоченные Летописцы и мрачные Торговцы. И то тут, то там -
вкрапления Магистров. Эвлуэла увидела уже нескольких Воздухоплавателей, но
догмы ее союза не позволили ей приветствовать их, пока она не прошла
ритуального очищения.
Горько говорить, что мне повстречалось много Наблюдателей, и все они
смотрели на меня с недовольством и без дружелюбия. Еще я заметил множество
Защитников и значительное число членов малых союзов: Разносчиков, Слуг,
Производственников, Писцов, Связистов и Транспортников. И, конечно же,
бесчисленное множество ньютеров, молчаливо и смиренно делающих свои дела,
и кучу инопланетян всевозможного вида, бредущих по улицам. Большинство из
них, видимо, были туристами, некоторые же прилетели по делам, которые они
имели с угрюмыми, подтачиваемыми болезнями людьми Земли. Я заметил много
Измененных, осторожно пробирающихся сквозь толпу. И никто из них не
выглядел так гордо, как идущий рядом со мной Гормон. Среди себе подобных
он был просто уникумом; все прочие, пятнистые, пегие и искривленные, с
недостатком или избытком конечностей, деформированные на тысячу ладов,
были настороженными, носящимися, шаркающими, шепчущими, заискивающими
существами; это были владельцы тощих кошельков и высохших мозгов, торговцы
печалью и перекупщики надежды, и никто из них не держался с подобным
достоинством, даже если и считал себя человеком.
Указания мозга были точны. Мы добрались до гостиницы Наблюдателей
меньше, чем за час. Я оставил Эвлуэлу и Гормона на улице, а сам вкатил
тележку во двор.
В холле слонялись около дюжины членов моего союза. Я сделал наш
обычный приветственный знак, и они лениво ответили мне. И это те, на ком
зиждется безопасность Земли! Раззявы и слюнтяи!
- Где можно отметиться? - спросил я.
- Новенький? Откуда?
- Последний раз отмечался в Эгапте.
- Там бы и оставался. Здесь нет нужды в Наблюдателях.
- Где можно отметиться?
Хлыщеватый парнишка показал на экран в углу. Я подошел к нему,
положил на него пальцы, дождался вопроса и сказал свое имя, которое
Наблюдатель имеет право говорить только другому Наблюдателю и только
внутри гостиницы. Экран засветился, и человек с выпученными глазами, с
эмблемой Наблюдателя на правой, а не на левой руке, что свидетельствовало
о его высоком положении в союзе, повторил мое имя и сказал:
- Тебе следовало бы разузнать все получше, прежде, чем идти в Рам.
Гостиница переполнена.
- Я ищу лишь крова и работы.
- Человек с твоим чувством юмора должен входить в союз Клоунов, -
сказал он.
- Я не вижу тут ничего смешного.
- Согласно законам, принятым большинством голосов на нашей последней
сессии, гостиница не обязана принимать новых постояльцев, если не имеет
такой возможности. Мы не имеем такой возможности. Всего хорошего, дружище.
Я был ошеломлен.
- Я ничего не знаю о таком ограничении! Это невозможно! Чтобы союз
вышвыривал своего члена из собственной гостиницы... когда он является с
оббитыми ногами, еле живой от усталости, человека моих лет, пришедшего из
Эгапта по Земному Мосту, голодного, чужого в этом городе...
- Почему ты сперва не связался с нами?
- Мне и в голову не приходило, что это необходимо.
- Новые ограничения...
- Разве может Воля допускать такие ограничения? - закричал я.
- Потише, братец, потише.
- Но у вас же есть какой-нибудь угол, где я могу спать... и объедки,
чтобы накормить меня...
Голос мой из угрожающего стал умоляющим, и лицо его смягчилось, из
равнодушного стало сочувствующим.
- У нас нет места, у нас нет еды. Теперь настали тяжелые времена для
нашего союза, сам знаешь. Ходят разговоры, что нас вовсе распустят, как
бесполезную роскошь, как прореху в кармане Воли. Мы очень ограничены в
своих возможностях. В Рам все прибывают Наблюдатели, у нас сейчас очень
скудный рацион, и если мы пустим тебя, наши рационы станут еще скуднее.
- Но куда же мне идти? Что делать?
- Мой совет, - произнес он тихо, - проси милости у принца Рама.
Я сказал об этом Гормону, когда вышел, и тот, хохоча так, что
морщинки на его впалых щеках налились кровью, словно рубцы, повторил:
- Милости Принца Рама... Милости Принца Рама...
- Таков обычай: те, кому не повезло, всегда просят покровительства у
местного законодателя, - холодно произнес я.
- Принц Рама не знает, что такое милость, - сказал мне Гормон. -
Принц Рама отрежет тебе руку или ногу, чтобы ты не помер с голоду.
- Может, - вмешалась Эвлуэла, - мы попробуем найти гостиницу
Воздухоплавателей? Там нас покормят.
- Только не Гормона, - возразил я. - А мы должны думать друг о друге.
- Мы можем вынести ему еды, - сказала она.
- Лучше сперва отыщем дворец, - предложил я. - Пусть нам объяснят
наше положение, а потом сообразим, как нам жить дальше.
Она, соглашаясь, кивнула, и мы отправились ко дворцу Принца Рамы,
возвышающемуся на том берегу рассекающей город реки массивному зданию,
выходящему на колоссальную площадь, окруженную колоннами. На площади нас
сразу же обступили попрошайки всех сортов. Некоторые были даже не
землянами. Ко мне бросился некто с клейкими усиками и сморщенным безносым
лицом и принялся выпрашивать милостыню, пока Гормон не оттолкнул его, а
через минуту еще одно существо, такое же странное, как и первое, - его
кожа была покрыта люминесцирующими язвами, а конечности усеяны глазами, -
приникло к моим коленям и стало именем Воли умолять меня о милостыни.
- Я всего лишь бедный Наблюдатель, - сказал я и показал на тележку, -
и сам пришел сюда за милостью.
Но существо не уходило, рыдало, неразборчиво перечисляло все свои
несчастья, и в конце концов, к огромному неудовольствию Гормона, я бросил
несколько пищевых таблеток в похожую на полку сумку, висевшую у него на
груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
мне, что в прошлые циклы люди делали машины, чтобы те думали за них, хотя
эти машины были ужасно дороги, занимали много места и пожирали огромное
количество энергии. И это было не самое смешное чудачество предков; но
зачем строить искусственный мозг, когда смерть каждый день дарит столько
великолепных натуральных мозгов, которые можно поместить в хранилище
памяти? Может, они не знали, как это делается? В это трудно поверить.
Я назвал мозгу свой союз и спросил координаты нашей гостиницы. Ответ
пришел сразу же, и мы отправились дальше: Эвлуэла с одной стороны, Гормон
- с другой, а я, как всегда, катил тележку, на которой размещались мои
инструменты.
Город был запружен людьми. Ни в Эгапте, ни в любом другом месте во
время моих северных странствий мне не приходилось видеть таких толп. Улицы
были полны Пилигримов - таинственных, прячущих лица под масками. Их
толкали озабоченные Летописцы и мрачные Торговцы. И то тут, то там -
вкрапления Магистров. Эвлуэла увидела уже нескольких Воздухоплавателей, но
догмы ее союза не позволили ей приветствовать их, пока она не прошла
ритуального очищения.
Горько говорить, что мне повстречалось много Наблюдателей, и все они
смотрели на меня с недовольством и без дружелюбия. Еще я заметил множество
Защитников и значительное число членов малых союзов: Разносчиков, Слуг,
Производственников, Писцов, Связистов и Транспортников. И, конечно же,
бесчисленное множество ньютеров, молчаливо и смиренно делающих свои дела,
и кучу инопланетян всевозможного вида, бредущих по улицам. Большинство из
них, видимо, были туристами, некоторые же прилетели по делам, которые они
имели с угрюмыми, подтачиваемыми болезнями людьми Земли. Я заметил много
Измененных, осторожно пробирающихся сквозь толпу. И никто из них не
выглядел так гордо, как идущий рядом со мной Гормон. Среди себе подобных
он был просто уникумом; все прочие, пятнистые, пегие и искривленные, с
недостатком или избытком конечностей, деформированные на тысячу ладов,
были настороженными, носящимися, шаркающими, шепчущими, заискивающими
существами; это были владельцы тощих кошельков и высохших мозгов, торговцы
печалью и перекупщики надежды, и никто из них не держался с подобным
достоинством, даже если и считал себя человеком.
Указания мозга были точны. Мы добрались до гостиницы Наблюдателей
меньше, чем за час. Я оставил Эвлуэлу и Гормона на улице, а сам вкатил
тележку во двор.
В холле слонялись около дюжины членов моего союза. Я сделал наш
обычный приветственный знак, и они лениво ответили мне. И это те, на ком
зиждется безопасность Земли! Раззявы и слюнтяи!
- Где можно отметиться? - спросил я.
- Новенький? Откуда?
- Последний раз отмечался в Эгапте.
- Там бы и оставался. Здесь нет нужды в Наблюдателях.
- Где можно отметиться?
Хлыщеватый парнишка показал на экран в углу. Я подошел к нему,
положил на него пальцы, дождался вопроса и сказал свое имя, которое
Наблюдатель имеет право говорить только другому Наблюдателю и только
внутри гостиницы. Экран засветился, и человек с выпученными глазами, с
эмблемой Наблюдателя на правой, а не на левой руке, что свидетельствовало
о его высоком положении в союзе, повторил мое имя и сказал:
- Тебе следовало бы разузнать все получше, прежде, чем идти в Рам.
Гостиница переполнена.
- Я ищу лишь крова и работы.
- Человек с твоим чувством юмора должен входить в союз Клоунов, -
сказал он.
- Я не вижу тут ничего смешного.
- Согласно законам, принятым большинством голосов на нашей последней
сессии, гостиница не обязана принимать новых постояльцев, если не имеет
такой возможности. Мы не имеем такой возможности. Всего хорошего, дружище.
Я был ошеломлен.
- Я ничего не знаю о таком ограничении! Это невозможно! Чтобы союз
вышвыривал своего члена из собственной гостиницы... когда он является с
оббитыми ногами, еле живой от усталости, человека моих лет, пришедшего из
Эгапта по Земному Мосту, голодного, чужого в этом городе...
- Почему ты сперва не связался с нами?
- Мне и в голову не приходило, что это необходимо.
- Новые ограничения...
- Разве может Воля допускать такие ограничения? - закричал я.
- Потише, братец, потише.
- Но у вас же есть какой-нибудь угол, где я могу спать... и объедки,
чтобы накормить меня...
Голос мой из угрожающего стал умоляющим, и лицо его смягчилось, из
равнодушного стало сочувствующим.
- У нас нет места, у нас нет еды. Теперь настали тяжелые времена для
нашего союза, сам знаешь. Ходят разговоры, что нас вовсе распустят, как
бесполезную роскошь, как прореху в кармане Воли. Мы очень ограничены в
своих возможностях. В Рам все прибывают Наблюдатели, у нас сейчас очень
скудный рацион, и если мы пустим тебя, наши рационы станут еще скуднее.
- Но куда же мне идти? Что делать?
- Мой совет, - произнес он тихо, - проси милости у принца Рама.
Я сказал об этом Гормону, когда вышел, и тот, хохоча так, что
морщинки на его впалых щеках налились кровью, словно рубцы, повторил:
- Милости Принца Рама... Милости Принца Рама...
- Таков обычай: те, кому не повезло, всегда просят покровительства у
местного законодателя, - холодно произнес я.
- Принц Рама не знает, что такое милость, - сказал мне Гормон. -
Принц Рама отрежет тебе руку или ногу, чтобы ты не помер с голоду.
- Может, - вмешалась Эвлуэла, - мы попробуем найти гостиницу
Воздухоплавателей? Там нас покормят.
- Только не Гормона, - возразил я. - А мы должны думать друг о друге.
- Мы можем вынести ему еды, - сказала она.
- Лучше сперва отыщем дворец, - предложил я. - Пусть нам объяснят
наше положение, а потом сообразим, как нам жить дальше.
Она, соглашаясь, кивнула, и мы отправились ко дворцу Принца Рамы,
возвышающемуся на том берегу рассекающей город реки массивному зданию,
выходящему на колоссальную площадь, окруженную колоннами. На площади нас
сразу же обступили попрошайки всех сортов. Некоторые были даже не
землянами. Ко мне бросился некто с клейкими усиками и сморщенным безносым
лицом и принялся выпрашивать милостыню, пока Гормон не оттолкнул его, а
через минуту еще одно существо, такое же странное, как и первое, - его
кожа была покрыта люминесцирующими язвами, а конечности усеяны глазами, -
приникло к моим коленям и стало именем Воли умолять меня о милостыни.
- Я всего лишь бедный Наблюдатель, - сказал я и показал на тележку, -
и сам пришел сюда за милостью.
Но существо не уходило, рыдало, неразборчиво перечисляло все свои
несчастья, и в конце концов, к огромному неудовольствию Гормона, я бросил
несколько пищевых таблеток в похожую на полку сумку, висевшую у него на
груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17