Потом мы направились к дверям дворца. У портика нам предстояло еще
более неприятное зрелище: искалеченный Воздухоплаватель. Хилые конечности
вывернуты, одно крыло полуоторвано и короче обычного, другого крыла нет
совсем. Воздухоплаватель обратился к Эвлуэле, называя ее чужим именем и
увлажняя ее туфельки такими крупными слезами, что там, где они падали, мех
слипался и темнел.
- Поручись за меня в гостинице, - взмолился он. - Они выгнали меня
потому, что я калека. Но если ты поручишься за меня...
Эвлуэла объяснила, что она ничего не может сделать, что она не живет
в этой гостинице, но искалеченный Воздухоплаватель не хотел отпускать ее.
Тогда Гормон с величайшей осторожностью поднял его, словно мешок сухих
костей (чем он, собственно, и был), и поставил в сторонку. Мы поднялись по
ступеням и оказались лицом к лицу с тройкой вежливых ньютеров, которые
спросили нас о наших намерениях и направили нас к следующему барьеру, за
которым стояли двое высоких Указателей. Они в унисон велели нам
остановиться.
- Мы просим аудиенции, - сказал я. - Мы просим милости Принца.
- Аудиенция была четыре дня назад, - сказал Указатель справа. - Мы
запишем вашу просьбу на ролик.
- Нам негде спать! - не выдержала Эвлуэла. - Мы голодны! Мы...
Я одернул ее. Гормон тем временем залез в зев своего кошеля. В его
руке сверкнуло что-то яркое: кусочки золота, вечного металла, с оттисками
бородатых лиц с ястребиными носами. Он нашел их, роясь в развалинах. Он
бросил монету Указателю, который не пускал нас. Тот поймал ее на лету,
провел большим пальцем по сверкающему аверсу, и монета исчезла в складках
его одежды. Второй Указатель терпеливо ждал. Гормон, засмеявшись, бросил
монету и ему.
- Может, - сказал я, - подвернется какая-нибудь специальная
аудиенция?
- Может, и подвернется, - ответил один из Указателей. - Проходите.
И мы прошли во дворец и остановились внутри огромного резонирующего
пространства, глядя на центральный проход, ведущий к окруженному защитой
тронному залу в апсиде. Здесь было еще больше нищих - привилегированных, с
переходящими по наследству грамотами - и толпы Пилигримов, Связистов,
Летописцев, Музыкантов, Писцов и Указателей. Я слышал невнятные молитвы; я
чувствовал запах ладана; я ощущал колебания подземных гонгов. В прошлые
циклы это здание было молитвенным домом одной из старейших религий -
христианства (как мне сказал Гормон, заставив меня опять подозревать, что
он - Летописец, переодетый Измененным), и оно до сих пор сохраняло
некоторую святость, хотя использовалось сейчас в качестве резиденции
рамского правительства. Но как же нам попасть к Принцу?
Я увидел слева маленькую узорчатую часовенку, к которой тянулась
очередь преуспевающих Торговцев и Землевладельцев. Приглядевшись, я
заметил три черепа над информационным устройством - знак хранилищ памяти -
а рядом дородного Писца. Сказав Гормону и Эвлуэле, чтобы они подождали, я
встал в очередь.
Она непрерывно двигалась, и спустя примерно час я стоял у
информатора. Черепа без глаз смотрели на меня; внутри этих закупоренных
коробок булькала питательная жидкость, поддерживающая деятельность
мертвого, но все еще функционирующего мозга, чьи биллионы биллионов
синапсов теперь служили несравненными ячейками памяти. Писец, казалось,
был ошеломлен тем, что в очереди оказался Наблюдатель, но прежде, чем он
раскрыл рот, я быстро проговорил:
- Я пришел просить милости Принца Рама. Я и мои друзья не имеем
крова. Мой собственный союз не принял меня. Что мне делать? Как я могу
получить аудиенцию?
- Приходите через четыре дня.
- Я уже много дней ночевал на дороге. Теперь я нуждаюсь в отдыхе.
- Общественная гостиница...
- Но я же союзный! - запротестовал я. - Пока существует гостиница
моего союза, меня не пустят в общественную, а мой союз отказал мне из-за
каких-то новых ограничений и... войдите в мое положение!
Писец устало сказал:
- Вы можете подать прошение о специальной аудиенции. Его отклонят. Вы
можете попытаться.
- Где это?
- Здесь. Сформулируйте свою просьбу.
Я назвал себя черепам информационного устройства, назвал имена своих
товарищей и их статус и объяснил ситуацию. Все это было выслушано и
отправлено в хранилища памяти, куда-то глубоко под землю, и когда все было
сделано, Писец сказал:
- Если прошение будет принято, вас известят.
- Где я должен буду находиться?
- Поближе к дворцу, я полагаю.
Я понял. Я должен буду присоединиться к легиону неудачников, забивших
площадь. Сколько их надеялись на благосклонность Принца Рама и до сих пор
находились здесь месяцы, годы, ожидая, что им разрешат представиться?
Ночуя на камнях, выпрашивая объедки, живя бессмысленной надеждой...
Я исчерпал все средства. Я вернулся к Эвлуэле и Гормону; разъяснил им
ситуацию и предложил приспосабливаться к жизни в этом городе, кто как
сможет. Гормона, несоюзного, пустят в любую ночлежку для ихней братии.
Эвлуэла, наверное, найдет кров в своем союзе. Только мне придется ночевать
на улице, впрочем, не впервой. Но я все же надеялся, что нам не придется
разделяться. Я начал думать о нашей компании, словно о семье. Странная это
мысль для Наблюдателя.
Мы двинулись к выходу, и в это время мой внутренний голос напомнил
мне, что наступил час Наблюдения. Это моя обязанность и моя привилегия:
как только настанет время, проводить наблюдение там, где я нахожусь,
независимо от обстоятельств. Поэтому я остановился, раскрыл тележку и
приготовил инструменты. Гормон и Эвлуэла остановились рядом.
Я видел косые взгляды и откровенную насмешку на лицах тех, кто
проходил мимо. К Наблюдателю перестали относиться с уважением, ибо
Наблюдаем мы долго, а обещанный враг так и не пришел. Но у каждого свое
дело, пусть даже смешное с точки зрения другого. То, что для одних
бессмысленный ритуал, для других - дело всей жизни. Я упрямо принудил себя
впасть в транс. Мир метнулся назад, и я рванулся в небо. Знакомая радость
наполнила меня, я рассматривал знакомые места и не совсем знакомые, мой
мозг гигантскими прыжками мчался сквозь галактики. Не прячется ли где
армада? Не стягиваются ли где войска для покорения Земли? Я вел Наблюдение
четыре раза в день, и то же делали остальные члены союза, каждый немного в
иное время, так что в любую минуту на страже был чей-то недремлющий мозг.
Не думаю, что это было пустой затеей.
Когда я вышел из транса, вдалеке слышался отдающий металлом голос:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17