Но таких барханов он тут не видел. Как бы поступил на его месте Лорд Стиамот, подумал он, или Лорд Тимин, или один из великих воинов прошлого! И что мог сделать он сам! Просто умереть! Глупо. Он крутанулся, осматривая горизонт. Ни одной путеводной нити, ни единого признака, куда пойти. Передернув плечами, он опустился там, где не было муравьев. Не было здесь и слоя песка, зарывшись в который, он мог попытаться спасти себя, как не было и силы духа, которая помогла бы ему выжить, несмотря ни на что. Он утратил себя во сне и умрет, как и предсказывала Колатор Ласгия. Единственное, что у него осталось — это характер: он умрет без слез, гнева и стенаний. Может это займет час, может быть, меньше. Но это очень важно — умереть с честью.
И он стал ждать прихода смерти. Но вместо нее пришел — через десять минут, полчаса или час, он не знал — Серифэм Рейнэлион. Вроон, как мираж, появился с востока, с трудом двигаясь к Деккерету, нагруженный двумя флягами воды. Подойдя ярдов на сто, он помахал двумя щупальцами и крикнул:
— Вы живы!
— Более или менее. Вы настоящий!
— Самый настоящий. Мы вас полдня ищем. — Упругое щупальце маленького существа сунуло в руки Деккерету флягу с водой. — Держите. Глотните-ка, только немного. НЕМНОГО! Вы слишком измождены и захлебнетесь, если станете пить с жадностью.
Деккерет с трудом справился с порывом осушить фляжку одним глотком. Вроон прав, нужно пить умеренно, не спеша, иначе может стать плохо. Он капнул чуть-чуть в рот, подержал на языке, прополоскал горло, наконец, проглотил. Потом сделал еще один осторожный глоток, затем глоток побольше. Голова слегка закружилась. Вроон кивнул на фляжку. Деккерет встряхнул ее и отпил снова, подержав воду за щеками.
— Далеко отсюда лагерь! — спросил он наконец.
— Минут десять ходьбы. У вас хватит сил идти самому, или мне сходить за остальными?
— Я пойду сам.
— Тогда идемте.
Деккерет кивнул.
— Сейчас, еще один глоток.
— Берите фляжку и пейте, сколько хотите. Если устанете, скажите мне, отдохнем. Не забывайте, мне вас не унести.
Вроон медленно направился к невысокому песчаному гребню в пятистах футах на востоке. Пошатываясь от слабости и головокружения, Деккерет последовал за ним и с удивлением понял, что гребень совсем не так полог и низок, как казалось. Он возвышался над головой футов на тридцать, скрывая два более низких бархана. Флотер стоял у подножия дальнего.
В лагере был один Барьязид. Он взглянул на Деккерета с презрительной досадой и сказал:
— Решили прогуляться днем?
— Во сне. Меня все-таки поймали ваши похитители снов. — Деккерета начало трясти — солнечные ожоги жгли тело. Он лег у флотера и накрылся легкой рубашкой. — Когда я проснулся, то не увидел лагеря. Я был уверен, что погибну.
— Еще полчаса, и так бы оно и вышло. Вы уже высохли на две трети. Счастье, что мой парень проснулся и заметил, что вас нет.
Деккерет плотнее закутался в одежду.
— Значит, вот как здесь погибают. Уходят во сне днем.
— И так тоже.
— Я в долгу перед вами. Вы спасли мне жизнь.
— Ну, жизнь вам спасают с тех самых пор, как мы миновали Кавагский Проход. Вы бы уже погибли раз пятьдесят. Но если хотите кого-то благодарить, благодарите вроона. Он-то по-настоящему потрудился, разыскивая вас.
Деккерет кивнул.
— А где ваш сын? И Кэймак Грэп? Тоже ищут меня?
— Уже возвращаются, — ответил Барьязид, указывая на только что появившихся из-за бархана скандаршу и юношу. Ни на кого не глядя, скандарша опустилась на свой тюфяк. Динитак Барьязид лукаво улыбнулся Деккерету и сказал:
— Хорошо прогулялись?
— Не очень. Я сожалею о причиненных вам хлопотах.
— Ничего. Только вот что теперь делать?
— Может быть, привязывать меня, пока я сплю!
— Или придавливать тяжелыми валунами, — предложил Динитак, зевая во весь рот.
— Лучше постарайтесь оставаться на месте хотя бы до захода солнца.
— Я попробую, — сказал Деккерет.
Но снова уснуть оказалось невозможно. Несмотря на успокаивающую мазь, которой снабдил его вроон, кожа зудела от бесчисленных укусов насекомых и солнечных ожогов, и чувствовал он себя отвратительно. В горле першило, глаза болезненно слезились. Вновь и вновь перебирал он в памяти случившееся: сон, жару, муравьев, внезапное осознание смерти. Деккерет искал в себе трусость, но не нашел ее. Расстройство, гнев, тревога — да, но никакой паники, никакого страха. Самое худшее, решил он, было не в зное, жажде и опасности, а в самом сне, мрачной, расстраивающей тревоге, в сне, который вновь начался в радости, а затем претерпел мрачное изменение. Невозможность получить утешение здорового сна, подумал Деккерет, гораздо хуже гибели в пустыне, потому что умирать приходится только раз, а сны человек видит постоянно. Не связаны ли эти сны с пустынной бесплодностью Сувраеля! Деккерет знал, что, когда послание исходит от Леди, его внимательно изучают (если необходимо — с помощью тех, кто поднаторел в искусстве толкования снов), поскольку в нем таятся знания, жизненно важные для надлежащего поведения человека. Но эти послания, вернее, просто сны, вряд ли исходили от Леди. Казалось, они направлялись какой-то темной силой, зловещей и деспотичной, привыкшей скорее брать, чем давать. Изменяющие Форму! Возможно. Что, если какое-то их племя сумело раздобыть один из механизмов, благодаря которым Леди Острова может достичь глубин сознания любого из своей паствы, и, скрываясь в засаде в жарком сердце Сувраеля, грабит путников! Ворует их души! Лишает жизненной силы тех, кто украл их мир?
Когда полуденные тени удлинились, Деккерет почувствовал, что начинает дремать и соскальзывать в сон. Он боролся, боясь невидимых захватчиков душ, и отчаянно старался держать глаза открытыми, глядя в темнеющее пространство и вслушиваясь в гудящие и бормочущие звуки пустыни, но так и не смог побороть естественную усталость измученного тела. Он погрузился в сон, не в послание от Леди или неведомой темной силы, а просто в сон. А потом кто-то потряс его за плечо, и Деккерет с трудом узнал вроона. Соображал он медленно, в голове шумело, губы потрескались, спина болела. Наступила ночь, и его спутники готовились к отъезду, сворачивая лагерь.
Вроон подал Деккерету чашу с каким-то освежающим бледно-зеленым напитком, и тот одним глотком осушил ее.
— Вставайте, — сказал вроон. — Пора ехать.
10
Пустыня снова изменилась, став темно-красной и грубой. Очевидно, здесь случались гигантские землетрясения. Земля была изломана и перемешана с колоссальными плитами каменистого ложа, нагроможденными друг на друга под невероятными углами. Через эту зону хаоса проходил только один путь — широкое русло давно высохшей реки, чье песчаное ложе петляло между разломанными и потрескавшимися скалами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
И он стал ждать прихода смерти. Но вместо нее пришел — через десять минут, полчаса или час, он не знал — Серифэм Рейнэлион. Вроон, как мираж, появился с востока, с трудом двигаясь к Деккерету, нагруженный двумя флягами воды. Подойдя ярдов на сто, он помахал двумя щупальцами и крикнул:
— Вы живы!
— Более или менее. Вы настоящий!
— Самый настоящий. Мы вас полдня ищем. — Упругое щупальце маленького существа сунуло в руки Деккерету флягу с водой. — Держите. Глотните-ка, только немного. НЕМНОГО! Вы слишком измождены и захлебнетесь, если станете пить с жадностью.
Деккерет с трудом справился с порывом осушить фляжку одним глотком. Вроон прав, нужно пить умеренно, не спеша, иначе может стать плохо. Он капнул чуть-чуть в рот, подержал на языке, прополоскал горло, наконец, проглотил. Потом сделал еще один осторожный глоток, затем глоток побольше. Голова слегка закружилась. Вроон кивнул на фляжку. Деккерет встряхнул ее и отпил снова, подержав воду за щеками.
— Далеко отсюда лагерь! — спросил он наконец.
— Минут десять ходьбы. У вас хватит сил идти самому, или мне сходить за остальными?
— Я пойду сам.
— Тогда идемте.
Деккерет кивнул.
— Сейчас, еще один глоток.
— Берите фляжку и пейте, сколько хотите. Если устанете, скажите мне, отдохнем. Не забывайте, мне вас не унести.
Вроон медленно направился к невысокому песчаному гребню в пятистах футах на востоке. Пошатываясь от слабости и головокружения, Деккерет последовал за ним и с удивлением понял, что гребень совсем не так полог и низок, как казалось. Он возвышался над головой футов на тридцать, скрывая два более низких бархана. Флотер стоял у подножия дальнего.
В лагере был один Барьязид. Он взглянул на Деккерета с презрительной досадой и сказал:
— Решили прогуляться днем?
— Во сне. Меня все-таки поймали ваши похитители снов. — Деккерета начало трясти — солнечные ожоги жгли тело. Он лег у флотера и накрылся легкой рубашкой. — Когда я проснулся, то не увидел лагеря. Я был уверен, что погибну.
— Еще полчаса, и так бы оно и вышло. Вы уже высохли на две трети. Счастье, что мой парень проснулся и заметил, что вас нет.
Деккерет плотнее закутался в одежду.
— Значит, вот как здесь погибают. Уходят во сне днем.
— И так тоже.
— Я в долгу перед вами. Вы спасли мне жизнь.
— Ну, жизнь вам спасают с тех самых пор, как мы миновали Кавагский Проход. Вы бы уже погибли раз пятьдесят. Но если хотите кого-то благодарить, благодарите вроона. Он-то по-настоящему потрудился, разыскивая вас.
Деккерет кивнул.
— А где ваш сын? И Кэймак Грэп? Тоже ищут меня?
— Уже возвращаются, — ответил Барьязид, указывая на только что появившихся из-за бархана скандаршу и юношу. Ни на кого не глядя, скандарша опустилась на свой тюфяк. Динитак Барьязид лукаво улыбнулся Деккерету и сказал:
— Хорошо прогулялись?
— Не очень. Я сожалею о причиненных вам хлопотах.
— Ничего. Только вот что теперь делать?
— Может быть, привязывать меня, пока я сплю!
— Или придавливать тяжелыми валунами, — предложил Динитак, зевая во весь рот.
— Лучше постарайтесь оставаться на месте хотя бы до захода солнца.
— Я попробую, — сказал Деккерет.
Но снова уснуть оказалось невозможно. Несмотря на успокаивающую мазь, которой снабдил его вроон, кожа зудела от бесчисленных укусов насекомых и солнечных ожогов, и чувствовал он себя отвратительно. В горле першило, глаза болезненно слезились. Вновь и вновь перебирал он в памяти случившееся: сон, жару, муравьев, внезапное осознание смерти. Деккерет искал в себе трусость, но не нашел ее. Расстройство, гнев, тревога — да, но никакой паники, никакого страха. Самое худшее, решил он, было не в зное, жажде и опасности, а в самом сне, мрачной, расстраивающей тревоге, в сне, который вновь начался в радости, а затем претерпел мрачное изменение. Невозможность получить утешение здорового сна, подумал Деккерет, гораздо хуже гибели в пустыне, потому что умирать приходится только раз, а сны человек видит постоянно. Не связаны ли эти сны с пустынной бесплодностью Сувраеля! Деккерет знал, что, когда послание исходит от Леди, его внимательно изучают (если необходимо — с помощью тех, кто поднаторел в искусстве толкования снов), поскольку в нем таятся знания, жизненно важные для надлежащего поведения человека. Но эти послания, вернее, просто сны, вряд ли исходили от Леди. Казалось, они направлялись какой-то темной силой, зловещей и деспотичной, привыкшей скорее брать, чем давать. Изменяющие Форму! Возможно. Что, если какое-то их племя сумело раздобыть один из механизмов, благодаря которым Леди Острова может достичь глубин сознания любого из своей паствы, и, скрываясь в засаде в жарком сердце Сувраеля, грабит путников! Ворует их души! Лишает жизненной силы тех, кто украл их мир?
Когда полуденные тени удлинились, Деккерет почувствовал, что начинает дремать и соскальзывать в сон. Он боролся, боясь невидимых захватчиков душ, и отчаянно старался держать глаза открытыми, глядя в темнеющее пространство и вслушиваясь в гудящие и бормочущие звуки пустыни, но так и не смог побороть естественную усталость измученного тела. Он погрузился в сон, не в послание от Леди или неведомой темной силы, а просто в сон. А потом кто-то потряс его за плечо, и Деккерет с трудом узнал вроона. Соображал он медленно, в голове шумело, губы потрескались, спина болела. Наступила ночь, и его спутники готовились к отъезду, сворачивая лагерь.
Вроон подал Деккерету чашу с каким-то освежающим бледно-зеленым напитком, и тот одним глотком осушил ее.
— Вставайте, — сказал вроон. — Пора ехать.
10
Пустыня снова изменилась, став темно-красной и грубой. Очевидно, здесь случались гигантские землетрясения. Земля была изломана и перемешана с колоссальными плитами каменистого ложа, нагроможденными друг на друга под невероятными углами. Через эту зону хаоса проходил только один путь — широкое русло давно высохшей реки, чье песчаное ложе петляло между разломанными и потрескавшимися скалами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81