сигимоны и галвары, димилионы и все такое прочее, а еще Дом Оперы, где играет Муниципальный оркестр — слыхала о нашем оркестре? Тысяча инструментов, ничего подобного во Вселенной, а еще… О, нам сюда!
Они вышли из флотера и остановились у речной насыпи. Перед ними лежал Цимр, величайшая река на свете, такая широкая в этой части, что с трудом можно было разобрать противоположный берег, и смутно-смутно проглядывалась зеленая линия Ниссиморна на горизонте. Слева Иньянна увидела забор из металлических копий в два человеческих роста высотой, отстоящих друг от друга на восемь-десять футов и соединенных почти невидимой паутиной, издающей глубокий и зловещий гул. За этой оградой раскинулся удивительно красивый сад с прореженными изящными кустами облома в золотых, бирюзовых и алых цветах; лужайки были так аккуратно и коротко подстрижены, что можно было разглядеть тянувшиеся из почвы корни. Чуть подальше земля начинала подниматься, и сам особняк стоял на скальном выступе, вздымаясь над гаванью — это был поразительной величины дворец, белостенный, по обычаю Ни-Мойи, уменьшенная копия Герцогского Дворца, стоявшего неподалеку на набережной. Ниссиморн Проспект показался Иньянне самым красивым зданием, какое она видела в Ни-Мойе. И вот это она думала унаследовать! Девушка засмеялась, потом побежала вдоль ограды, остановилась и снова принялась рассматривать огромный дом, и смех ее лился, словно кто-то сказал ей подлинную правду Вселенной, правду, содержащую тайну всех истин, вызвавшую взрыв смеха.
Лилэйв бежала за ней, прося остановиться, но Иньянна вновь сорвалась с места, как одержимая. Наконец она очутилась у парадных ворот, где двое слоноподобных скандаров в безупречных белых ливреях стояли на страже, выразительно скрестив руки на груди.
Иньянна продолжала хохотать. Скандары хмурились.
Лилэйв, подбежав сзади, дергала Иньянну за рукав, понуждая убраться, пока не начались неприятности.
— Подожди, — попросила Иньянна, задыхаясь от смеха, и подошла к скандарам. — Вы на службе Галайна?
Они молча смотрели на нее.
— Передайте своему хозяину, — безмятежно продолжала Иньянна, — что была Иньянна из Велатиса, осматривала дом, но, к сожалению, не смогла зайти отобедать. Благодарю вас.
— Идем, — настойчиво прошептала Лилэйв.
Гнев начал сменять равнодушие на волосатых лицах огромных стражей, Иньянна грациозно отсалютовала им, вновь согнулась от смеха, кивнула Лилэйв, и они помчались обратно к флотеру.
6
Прошло довольно много времени, прежде чем Иньянна вновь увидела в Ни-Мойе свет солнца — теперь она жила жизнью вора в глубинах Большого Базара. Поначалу она и не думала осваивать ремесло Лилэйв и ее семейства, но практичный взгляд на вещи вскоре заставил ее пересмотреть свои нравственные принципы. Она не могла вернуться в Велатис, да и не хотела после того, как впервые увидела Ни-Мойю. Ничего не ждало ее дома, кроме торговли клеем да гвоздями, поддельным атласом и фонарями из Тил-Омона. Но чтобы оставаться в Ни-Мойе, нужно было искать себе средства на жизнь, а она ничего не умела, разве что торговать, но чтобы торговать и открыть лавку, требовался капитал, которого у нее не было. И довольно скоро, после того, как последние деньги были истрачены (она не собиралась жить на милостыню новых друзей, приютивших ее в своем обществе, а иных перспектив у нее не было), воровская жизнь стала казаться ей вполне приемлемой. Пусть она была чужда ее природе, но теперь, ограбленная мошенниками, Иньянна смотрела на вещи иначе, чем раньше. В конце концов она решилась надеть мужскую одежду — рост у нее был довольно высокий, и костюм она носила, хоть и неуклюже, но вполне правдоподобно, чтобы сойти за мужчину, — и под именем Калибая, младшего брата главаря Агормэйла, вступила в гильдию воров.
Лилэйв стала ее наставницей. Три дня Иньянна ходила за ней по пятам по Базару и внимательно следила, как девушка с лавандовыми волосами легко снимает с прилавков товар. Кое-какие приемы оказались довольно грубыми, как, например, примерять плащ в лавке и вдруг исчезнуть в толпе. Некоторые трюки выглядели фокусами, ловкостью рук, а другие требовали тщательно разработанного плана. И еще была обязанность пресекать действия воров-любителей. Дважды за три дня Иньянна видела, как это делает Лилэйв — рука на запястье, холодный гнев в глазах, резкий шепот, и в результате страх, извинения, поспешное бегство нарушителей. Иньянна сомневалась, что у нее когда-нибудь хватит смелости поступить так же. Это казалось ей трудней, чем само воровство, а ведь она еще вовсе не была уверена, что сумеет заставить себя воровать.
На четвертый день Лилэйв объявила:
— Принеси мне фляжку с молоком морского дракона и пару фляжек с золотистым вином Пидруида.
— Но ведь они стоят ройял за штуку! — пробормотала перепуганная Иньянна.
— Не может быть!
— Может, лучше начать с колбас?
— Стянуть редкое вино не так уж трудно, — заметила Лилэйв, — и значительно более выгодно.
— Я не готова…
— Ты просто так думаешь. Ты же видела, как это делается, и можешь сделать сама. Ты зря боишься, Иньянна, у тебя душа вора.
— Как ты можешь так говорить! — с ожесточением воскликнула бывшая лавочница.
— Тише, тише, я имела в виду только хорошее.
Иньянна кивнула:
— Пусть так, но ты ошибаешься.
— По-моему, ты себя просто недооцениваешь, — сказала Лилэйв, — кое-какие черты в твоем характере лучше видны со стороны. Я их заметила, когда ты любовалась Ниссиморн Проспект. Итак, принеси мне фляжку пидруидского золотистого и драконьего молока. Хватит болтовни! Ты воровка нашей гильдии, и нынче твой задел.
Не было никакой возможности избежать этого, но не было и причины рисковать, занимаясь этим в одиночку. И Иньянна попросила Атэйва составить ей компанию. Они вместе отправились на Проход Оссера, где с важным видом вошли в винную палатку — двое молодых повес, решивших купить себе немного радости.
Иньянну охватило странное спокойствие. Она выбросила из головы все мысли, не относящиеся к делу, как-то: нравственность, частная собственность или боязнь наказания, тем более, что раньше она была лавочницей, а сейчас хотела пощипать собрата по профессии, и не стоило усложнять ситуацию философскими колебаниями.
За прилавком стоял хайрог: ледяные, никогда не мигающие глаза, чешуйчатая кожа, змеящиеся волосы. Иньянна, стараясь, чтобы голос звучал по возможности проникновенно, поинтересовалась стоимостью молока морского дракона в прозрачном сосуде, в то время как Атэйв копался среди бутылок с дешевым красным вином. Хайрог назвал цену. Иньянна всем видом показала, что шокирована. Хайрог пожал плечами. Иньянна взяла лежавшую сверху прозрачную емкость и, хмурясь, начала рассматривать бледно-голубую жидкость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Они вышли из флотера и остановились у речной насыпи. Перед ними лежал Цимр, величайшая река на свете, такая широкая в этой части, что с трудом можно было разобрать противоположный берег, и смутно-смутно проглядывалась зеленая линия Ниссиморна на горизонте. Слева Иньянна увидела забор из металлических копий в два человеческих роста высотой, отстоящих друг от друга на восемь-десять футов и соединенных почти невидимой паутиной, издающей глубокий и зловещий гул. За этой оградой раскинулся удивительно красивый сад с прореженными изящными кустами облома в золотых, бирюзовых и алых цветах; лужайки были так аккуратно и коротко подстрижены, что можно было разглядеть тянувшиеся из почвы корни. Чуть подальше земля начинала подниматься, и сам особняк стоял на скальном выступе, вздымаясь над гаванью — это был поразительной величины дворец, белостенный, по обычаю Ни-Мойи, уменьшенная копия Герцогского Дворца, стоявшего неподалеку на набережной. Ниссиморн Проспект показался Иньянне самым красивым зданием, какое она видела в Ни-Мойе. И вот это она думала унаследовать! Девушка засмеялась, потом побежала вдоль ограды, остановилась и снова принялась рассматривать огромный дом, и смех ее лился, словно кто-то сказал ей подлинную правду Вселенной, правду, содержащую тайну всех истин, вызвавшую взрыв смеха.
Лилэйв бежала за ней, прося остановиться, но Иньянна вновь сорвалась с места, как одержимая. Наконец она очутилась у парадных ворот, где двое слоноподобных скандаров в безупречных белых ливреях стояли на страже, выразительно скрестив руки на груди.
Иньянна продолжала хохотать. Скандары хмурились.
Лилэйв, подбежав сзади, дергала Иньянну за рукав, понуждая убраться, пока не начались неприятности.
— Подожди, — попросила Иньянна, задыхаясь от смеха, и подошла к скандарам. — Вы на службе Галайна?
Они молча смотрели на нее.
— Передайте своему хозяину, — безмятежно продолжала Иньянна, — что была Иньянна из Велатиса, осматривала дом, но, к сожалению, не смогла зайти отобедать. Благодарю вас.
— Идем, — настойчиво прошептала Лилэйв.
Гнев начал сменять равнодушие на волосатых лицах огромных стражей, Иньянна грациозно отсалютовала им, вновь согнулась от смеха, кивнула Лилэйв, и они помчались обратно к флотеру.
6
Прошло довольно много времени, прежде чем Иньянна вновь увидела в Ни-Мойе свет солнца — теперь она жила жизнью вора в глубинах Большого Базара. Поначалу она и не думала осваивать ремесло Лилэйв и ее семейства, но практичный взгляд на вещи вскоре заставил ее пересмотреть свои нравственные принципы. Она не могла вернуться в Велатис, да и не хотела после того, как впервые увидела Ни-Мойю. Ничего не ждало ее дома, кроме торговли клеем да гвоздями, поддельным атласом и фонарями из Тил-Омона. Но чтобы оставаться в Ни-Мойе, нужно было искать себе средства на жизнь, а она ничего не умела, разве что торговать, но чтобы торговать и открыть лавку, требовался капитал, которого у нее не было. И довольно скоро, после того, как последние деньги были истрачены (она не собиралась жить на милостыню новых друзей, приютивших ее в своем обществе, а иных перспектив у нее не было), воровская жизнь стала казаться ей вполне приемлемой. Пусть она была чужда ее природе, но теперь, ограбленная мошенниками, Иньянна смотрела на вещи иначе, чем раньше. В конце концов она решилась надеть мужскую одежду — рост у нее был довольно высокий, и костюм она носила, хоть и неуклюже, но вполне правдоподобно, чтобы сойти за мужчину, — и под именем Калибая, младшего брата главаря Агормэйла, вступила в гильдию воров.
Лилэйв стала ее наставницей. Три дня Иньянна ходила за ней по пятам по Базару и внимательно следила, как девушка с лавандовыми волосами легко снимает с прилавков товар. Кое-какие приемы оказались довольно грубыми, как, например, примерять плащ в лавке и вдруг исчезнуть в толпе. Некоторые трюки выглядели фокусами, ловкостью рук, а другие требовали тщательно разработанного плана. И еще была обязанность пресекать действия воров-любителей. Дважды за три дня Иньянна видела, как это делает Лилэйв — рука на запястье, холодный гнев в глазах, резкий шепот, и в результате страх, извинения, поспешное бегство нарушителей. Иньянна сомневалась, что у нее когда-нибудь хватит смелости поступить так же. Это казалось ей трудней, чем само воровство, а ведь она еще вовсе не была уверена, что сумеет заставить себя воровать.
На четвертый день Лилэйв объявила:
— Принеси мне фляжку с молоком морского дракона и пару фляжек с золотистым вином Пидруида.
— Но ведь они стоят ройял за штуку! — пробормотала перепуганная Иньянна.
— Не может быть!
— Может, лучше начать с колбас?
— Стянуть редкое вино не так уж трудно, — заметила Лилэйв, — и значительно более выгодно.
— Я не готова…
— Ты просто так думаешь. Ты же видела, как это делается, и можешь сделать сама. Ты зря боишься, Иньянна, у тебя душа вора.
— Как ты можешь так говорить! — с ожесточением воскликнула бывшая лавочница.
— Тише, тише, я имела в виду только хорошее.
Иньянна кивнула:
— Пусть так, но ты ошибаешься.
— По-моему, ты себя просто недооцениваешь, — сказала Лилэйв, — кое-какие черты в твоем характере лучше видны со стороны. Я их заметила, когда ты любовалась Ниссиморн Проспект. Итак, принеси мне фляжку пидруидского золотистого и драконьего молока. Хватит болтовни! Ты воровка нашей гильдии, и нынче твой задел.
Не было никакой возможности избежать этого, но не было и причины рисковать, занимаясь этим в одиночку. И Иньянна попросила Атэйва составить ей компанию. Они вместе отправились на Проход Оссера, где с важным видом вошли в винную палатку — двое молодых повес, решивших купить себе немного радости.
Иньянну охватило странное спокойствие. Она выбросила из головы все мысли, не относящиеся к делу, как-то: нравственность, частная собственность или боязнь наказания, тем более, что раньше она была лавочницей, а сейчас хотела пощипать собрата по профессии, и не стоило усложнять ситуацию философскими колебаниями.
За прилавком стоял хайрог: ледяные, никогда не мигающие глаза, чешуйчатая кожа, змеящиеся волосы. Иньянна, стараясь, чтобы голос звучал по возможности проникновенно, поинтересовалась стоимостью молока морского дракона в прозрачном сосуде, в то время как Атэйв копался среди бутылок с дешевым красным вином. Хайрог назвал цену. Иньянна всем видом показала, что шокирована. Хайрог пожал плечами. Иньянна взяла лежавшую сверху прозрачную емкость и, хмурясь, начала рассматривать бледно-голубую жидкость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81