Потом я возьму их к себе на службу. — Она махнула рукой, мужчин увели, а Иньянна повернулась к хозяину лавки. — Я сожалею о происшедшем. Значит, эти резные гербы города стоят десять ройялов за штуку? А что вы скажете о тридцати ройялах, если добавить резьбу вот по этим кругам…
ВОРИАКС И ВАЛЕНТИН
Из всего, что узнал Хиссуне, история Иньянны Форлэйн больше всего тронула его сердце. Отчасти потому, что жила она в его время, и мир ее не казался таким чуждым, как мир художника или Тесме. Но главная причина заключалась в том, что чувства Хиссуне были созвучны чувствам современницы из Велатиса, поскольку и та начинала практически с нуля, лишившись почти всего, но тем не менее, достигла могущества, величия и богатства. Старая истина: Дивин помогает тем, кто помогает себе сам, а Иньянна своими делами, вернее, отношением к делам, внушила уважение. Конечно, счастье ей улыбнулось — она привлекла внимание нужного человека в нужный момент, но разве у других не может быть так же? Во всяком случае, Хиссуне, сам оказавшийся в нужное время в нужном месте, когда Лорд Валентин несколько лет назад скитался по Лабиринту, верил в это. Но мог ли он рассчитывать на что-нибудь выше места писца? Да! Пусть ему уже восемнадцать и, кажется, поздно делать карьеру — перед ним пример Иньянны Форлэйн. Разве Лорд Валентин, прибывший в Лабиринт, не может в любую минуту послать за ним? Он может вызвать его и сказать: «Хиссуне, ты уже достаточно послужил в этом грязном месте. Хочешь жить у меня в Замке?». Разумеется, да, но он пока не слышал подобных предложений от Коронала и вряд ли услышит. Несмотря на свою богатую фантазию, он никогда не тешил себя несбыточными мечтами, а потому продолжал выполнять свою работу и осмысливать то, познал в Считчике Душ, а потом принялся искать в хранилище запись Лорда Валентина. Это была наглость. Хиссуне понимал, что опасно искушать судьбу: он бы не удивился, если бы вспыхнул свет, зазвенела тревога, стража схватила юного наглеца, непочтительно проникшего в душу самого Коронала. Поэтому больше всего его удивило, что механизм выдал ему запись Лорда Валентина, сделанную очень давно. Хиссуне не колебался…
Их было двое, широкоплечих, высоких и сильных, с черными блестящими глазами, державшихся так, что сразу было видно — они братья. Но они были разными. В одном осталось еще что-то мальчишеское, и это было видно не только по чуть заметной поросли и гладкому лицу, но и по некой теплоте и озорству в его глазах. Старший казался более сдержанным, более суровым, более властным, словно нес на плечах какое-то бремя, наложившее на него отпечаток. Так оно и было: ему, Вориаксу из Галанкса, старшему сыну Канцлера Дамандайна, еще в детстве было прилюдно сказано, что он станет Короналом. Так же было предсказано, что после брата его место займет Валентин, но сам Валентин не питал никаких иллюзий относительно этого — обычные комплименты младшему сыну высокопоставленного лица. Вориакс был старше на восемь лет, и, вне всяких сомнений, если кто и отправится в Замок, это будет именно он. Их отец, Канцлер Дамандайн, был одним из ближайших советников Лорда Тивераса и тоже мог претендовать на роль следующего Коронала, но когда Лорд Тиверас стал Понтифексом, он провозгласил Короналом Малибора, правителя Бомбифала, города у подножия Горы. Никто не возражал, несмотря на то, что Малибор, человек довольно резкий, более интересовался охотой и развлечениями, нежели тяжким бременем власти. Валентин тоже еще не родился, но Вориакс рассказывал ему, что отец ничем не выдал разочарования, когда трон получил посторонний человек, хотя он подходил для него лучше всех.
Валентину очень хотелось знать, поступит ли Вориакс столь же благородно, если вопреки всем обещаниям ему откажут в короне звездного огня провозгласят Короналом кого-нибудь из высокопоставленных особ — Элидата, например, или Тунигорна. Иногда Валентин тайком произносил их имена, чтобы услышать на слух: Лорд Элидат, Лорд Тунигорн, Лорд Вориакс и даже — Лорд Валентин. Но подобного рода фантазии были глупыми и редко приходили на ум. Валентин не желал место брата, но очень хотел, чтобы именно Вориакс стал Короналом, когда придет время Малибору стать Понтифексом.
Но сейчас сложная путаница дворцовых перестановок была далека от Валентина. Они с братом находились на отдыхе у подножья Горы. Это была давно откладываемая поездка, так как в позапрошлом году во время путешествия со своим другом Элидатом по лесу карликовых деревьев под Амблеморном Валентин сломал ногу и лишь недавно оправился для столь далекого нового путешествия. Это был последний длительный отдых Валентина, поскольку ему исполнилось семнадцать лет и предстояло войти в группу, из которой обычно набирались Короналы и правители городов, а там нужно было научиться многому, после чего начиналась бесконечная работа.
Он ехал с Вориаксом, который под благовидным предлогом — присматривать за братом — удрал от своих обязанностей в Замке, и радовался этому, как мальчишка. От семейного дворца в Галанксе до ближайшего города удовольствия Верхнего Морпина можно было добраться на Колеснице Джаггернаута по силовым тоннелям, но Валентину хотелось прокатиться на зеркальных катках. Он высказал свое пожелание, намекнув, что хотел бы испытать свою сломанную ногу; по лицу Вориакса он понял, что тот сомневается, справится ли Валентин, но будучи человеком тактичным, не высказал сомнения вслух.
Когда они неслись вниз, Вориакс держался возле Валентина, подстраховывая брата. Тому это не понравилось, и он отъехал на несколько шагов, Вориакс не отставал, и так продолжалось до тех пор, пока Валентин не оглянулся.
— Боишься, что я шлепнусь?
— Совсем не боюсь.
— Тогда чего прилип? Сам боишься грохнуться? — Валентин расхохотался. — Не волнуйся, я успею тебя подхватить.
— Ты, как всегда, рассудителен, брат, — улыбнулся Вориакс в ответ. А затем катки развернули зеркала, и больше не осталось времени для шуток. Какое-то мгновение Валентин чувствовал себя неловко (зеркальные катки не для калек, а после перелома осталась легкая, но приводящая в ярость хромота), но быстро ухватил ритм и выпрямился, великолепно балансируя даже на самых бешеных виражах, и когда, крича во все горло, пролетел мимо Вориакса, то заметил, что тревога исчезла с лица брата. Тем не менее, этот эпизод заставил Валентина о многом подумать, пока они спускались до Тентага, где любовались празднеством деревенских танцев, а потом до Эртсуд Гранда, Минимула, и через Гимкандал до Фурибла, города каменных птиц. Обычно, пока они ждали начала скольжения зеркальных катков, Вориакс держался с братом, и его забота о безопасности Валентина казалась последнему чрезмерной и неуместной, но он понимал, что Вориаксом движет братская любовь, и не корил его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
ВОРИАКС И ВАЛЕНТИН
Из всего, что узнал Хиссуне, история Иньянны Форлэйн больше всего тронула его сердце. Отчасти потому, что жила она в его время, и мир ее не казался таким чуждым, как мир художника или Тесме. Но главная причина заключалась в том, что чувства Хиссуне были созвучны чувствам современницы из Велатиса, поскольку и та начинала практически с нуля, лишившись почти всего, но тем не менее, достигла могущества, величия и богатства. Старая истина: Дивин помогает тем, кто помогает себе сам, а Иньянна своими делами, вернее, отношением к делам, внушила уважение. Конечно, счастье ей улыбнулось — она привлекла внимание нужного человека в нужный момент, но разве у других не может быть так же? Во всяком случае, Хиссуне, сам оказавшийся в нужное время в нужном месте, когда Лорд Валентин несколько лет назад скитался по Лабиринту, верил в это. Но мог ли он рассчитывать на что-нибудь выше места писца? Да! Пусть ему уже восемнадцать и, кажется, поздно делать карьеру — перед ним пример Иньянны Форлэйн. Разве Лорд Валентин, прибывший в Лабиринт, не может в любую минуту послать за ним? Он может вызвать его и сказать: «Хиссуне, ты уже достаточно послужил в этом грязном месте. Хочешь жить у меня в Замке?». Разумеется, да, но он пока не слышал подобных предложений от Коронала и вряд ли услышит. Несмотря на свою богатую фантазию, он никогда не тешил себя несбыточными мечтами, а потому продолжал выполнять свою работу и осмысливать то, познал в Считчике Душ, а потом принялся искать в хранилище запись Лорда Валентина. Это была наглость. Хиссуне понимал, что опасно искушать судьбу: он бы не удивился, если бы вспыхнул свет, зазвенела тревога, стража схватила юного наглеца, непочтительно проникшего в душу самого Коронала. Поэтому больше всего его удивило, что механизм выдал ему запись Лорда Валентина, сделанную очень давно. Хиссуне не колебался…
Их было двое, широкоплечих, высоких и сильных, с черными блестящими глазами, державшихся так, что сразу было видно — они братья. Но они были разными. В одном осталось еще что-то мальчишеское, и это было видно не только по чуть заметной поросли и гладкому лицу, но и по некой теплоте и озорству в его глазах. Старший казался более сдержанным, более суровым, более властным, словно нес на плечах какое-то бремя, наложившее на него отпечаток. Так оно и было: ему, Вориаксу из Галанкса, старшему сыну Канцлера Дамандайна, еще в детстве было прилюдно сказано, что он станет Короналом. Так же было предсказано, что после брата его место займет Валентин, но сам Валентин не питал никаких иллюзий относительно этого — обычные комплименты младшему сыну высокопоставленного лица. Вориакс был старше на восемь лет, и, вне всяких сомнений, если кто и отправится в Замок, это будет именно он. Их отец, Канцлер Дамандайн, был одним из ближайших советников Лорда Тивераса и тоже мог претендовать на роль следующего Коронала, но когда Лорд Тиверас стал Понтифексом, он провозгласил Короналом Малибора, правителя Бомбифала, города у подножия Горы. Никто не возражал, несмотря на то, что Малибор, человек довольно резкий, более интересовался охотой и развлечениями, нежели тяжким бременем власти. Валентин тоже еще не родился, но Вориакс рассказывал ему, что отец ничем не выдал разочарования, когда трон получил посторонний человек, хотя он подходил для него лучше всех.
Валентину очень хотелось знать, поступит ли Вориакс столь же благородно, если вопреки всем обещаниям ему откажут в короне звездного огня провозгласят Короналом кого-нибудь из высокопоставленных особ — Элидата, например, или Тунигорна. Иногда Валентин тайком произносил их имена, чтобы услышать на слух: Лорд Элидат, Лорд Тунигорн, Лорд Вориакс и даже — Лорд Валентин. Но подобного рода фантазии были глупыми и редко приходили на ум. Валентин не желал место брата, но очень хотел, чтобы именно Вориакс стал Короналом, когда придет время Малибору стать Понтифексом.
Но сейчас сложная путаница дворцовых перестановок была далека от Валентина. Они с братом находились на отдыхе у подножья Горы. Это была давно откладываемая поездка, так как в позапрошлом году во время путешествия со своим другом Элидатом по лесу карликовых деревьев под Амблеморном Валентин сломал ногу и лишь недавно оправился для столь далекого нового путешествия. Это был последний длительный отдых Валентина, поскольку ему исполнилось семнадцать лет и предстояло войти в группу, из которой обычно набирались Короналы и правители городов, а там нужно было научиться многому, после чего начиналась бесконечная работа.
Он ехал с Вориаксом, который под благовидным предлогом — присматривать за братом — удрал от своих обязанностей в Замке, и радовался этому, как мальчишка. От семейного дворца в Галанксе до ближайшего города удовольствия Верхнего Морпина можно было добраться на Колеснице Джаггернаута по силовым тоннелям, но Валентину хотелось прокатиться на зеркальных катках. Он высказал свое пожелание, намекнув, что хотел бы испытать свою сломанную ногу; по лицу Вориакса он понял, что тот сомневается, справится ли Валентин, но будучи человеком тактичным, не высказал сомнения вслух.
Когда они неслись вниз, Вориакс держался возле Валентина, подстраховывая брата. Тому это не понравилось, и он отъехал на несколько шагов, Вориакс не отставал, и так продолжалось до тех пор, пока Валентин не оглянулся.
— Боишься, что я шлепнусь?
— Совсем не боюсь.
— Тогда чего прилип? Сам боишься грохнуться? — Валентин расхохотался. — Не волнуйся, я успею тебя подхватить.
— Ты, как всегда, рассудителен, брат, — улыбнулся Вориакс в ответ. А затем катки развернули зеркала, и больше не осталось времени для шуток. Какое-то мгновение Валентин чувствовал себя неловко (зеркальные катки не для калек, а после перелома осталась легкая, но приводящая в ярость хромота), но быстро ухватил ритм и выпрямился, великолепно балансируя даже на самых бешеных виражах, и когда, крича во все горло, пролетел мимо Вориакса, то заметил, что тревога исчезла с лица брата. Тем не менее, этот эпизод заставил Валентина о многом подумать, пока они спускались до Тентага, где любовались празднеством деревенских танцев, а потом до Эртсуд Гранда, Минимула, и через Гимкандал до Фурибла, города каменных птиц. Обычно, пока они ждали начала скольжения зеркальных катков, Вориакс держался с братом, и его забота о безопасности Валентина казалась последнему чрезмерной и неуместной, но он понимал, что Вориаксом движет братская любовь, и не корил его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81