После этого он открыл шкатулку из красного дерева и зажег туго свернутую самокрутку с марихуаной. Спичка упала на тяжелый ониксовый поднос.
- Скоро в Япония вернется «большой бум», - молвил он ни с того ни с сего.
- Да, так говорят. Каждому пузырьку свой «бум».
- Когда Япония богатая и счастливая, я вернусь жить. Я часто туда езжу. На студию. Но в Японии мертв дух. Всё запахнет гнилью.
- Давно нюхал Россию?
- Россия слишком много пьет, никогда не работает. Конечно разорение, - ответил Макото с улыбкой. - Но почему разоряются японцы? Японцы каждый день очень много работают. Почему, Регги?
- Ты и ответь. Откуда у меня ответы на все вопросы?
Макото втянул смолистый дымок, щелкнул крепкими пальцами гитариста и перешел на японский.
- Верно, ответов на все вопросы у тебя нет. Теперь это очевидно для нас обоих. Ведь ты проиграл пари.
- Проиграл.
- Француженка умерла, нанюхавшись кокаина в поганом отеле посреди Азии. - Старлиц смолчал. - Я думал, победишь ты, Регги. Мне, собственно, все равно. Дурацкое было пари. Зачем оно тебе понадобилось? Выигравший получает немножко денег. Проиграл ты. Придется тебе стать волшебником.
- Разве триста миллионов иен, не облагаемые налогом, - это мало? - спросил Старлиц по-английски. - Лично я нашел бы, как их истратить. После наступления Y2K такая куча иен любому сгодилась бы.
- Не такая уж это куча. - Макото пожал плечами. - Труднее всего дается первая сотня тысяч. Но ты проиграл, верно? - В его откровенном взгляде проклюнулся некоторый интерес.
- Проиграл. И стану волшебником. Для тебя. Совсем скоро.
- В чем главная ошибка?
- Я размышлял об этом. Серьезно. Легче всего заключить, что я все завалил по личным обстоятельствам. Из-за дочери, обязательств giri и ninjo и так далее. Да, я бросил «Большую Семерку», я сдался. Но если бы не появилась дочь, то возникла бы какая-нибудь другая причина. Напрасно я вообразил, что мы можем создать многонациональный поп-проект и заработать кучу денег, не располагая талантами, не вкладывая душу, без вдохновения, без малейшей музыкальной искренности.
- Тем не менее это звучит разумно. Главная современная тенденция в индустрии.
Старлиц развел руками.
- Конечно, мы с тобой могли бы создать успешный мировой поп-проект. У нас был капитал, технологии, связи. Но это не сошло бы мне с рук. Мир только выглядит донельзя циничным. Я нарушил главный закон повествования. Надо было знать, что какая-нибудь из девчонок в «Семерке» трагически погибнет, несмотря на то что весь проект - подделка и полная бессмыслица. - Старлиц вздохнул. - Причем не кто-нибудь, а именно Француженка! Это меня окончательно добило. Ведь она была самой лучшей, она знала, что участвует в голой видимости, лишенной содержания. И она была единственной среди них настоящей певицей.
- Теперь «Большая семерка» зарабатывает отличные деньги, - возразил Макото. - Гораздо больше прежнего.
- Это неудивительно!
- Хай, - аккуратно произнес Макото. - Твой турецкий друг, этот Мехмет Озбей-сан - весьма деловой господин, прирожденный импресарио. Деньги капают по часам, неделя за неделей. В ценных бумагах турецкого правительства! В дипломатических посылках! - Макото изучил тлеющий кончик самокрутки и увлажнил его, лизнув кончик пальца. - Наш прежний бухгалтер «Большой Семерки» - как его звали?..
- Ник.
- Ник. - Макото выдохнул дым и опять перешел на английский. - Британская полиция, они арестовали твоего Ника. В Стамбуле. Его сцапал Интерпол. Боюсь, твой друг Ник - не очень честный бухгалтер.
- Черт! Очень жаль. То есть Ника жаль. - Старлиц покачал головой. - Я должен был предвидеть, что он сорвется. Вернее, что его подставят. Я дорожил Ником, но для Озбея он был помехой. - Старлиц раздраженно почесал скулу. - У нас была деликатная договоренность. Ник обладал уникальными способностями, в самый раз для этого дерьмового проекта. Такие под ногами не валяются.
Макото погасил окурок.
- В Индонезии валютный кризис, - сурово молвил он. - Финансы Малайзии больны. В Японии уже восемь-девять лет продолжается спад. Гонконг держат за глотку новые китайские хозяева. То ли дело Центральная Азия: куча нефтяных денег и зачаточное проникновение поп-музыки! Я сочиняю песню специально для «Большой Семерки»! Так, ради удовольствия.
- Нет!.. - пробормотал пораженный Старлиц. - Скажи хотя бы, что ты не написал им хорошую песню!
- Слушай меня, Регги! - сказал Макото по-японски. - Знаю, я тебе обещал не давать группе приличных мелодий. Это было частью пари. Но теперь, после гибели девушки, наши прежние договоренности лишаются силы. Сознаюсь, я уже написал для «Большой Семерки» одну песню. В центральноазиатском ключе, с тувинским горловым пением. И это хит, братец. Величайший поп-хит, когда-либо впервые исполненный в Ташкенте.
В пику Макото Старлиц опять перешел на английский.
- Зачем ты так торопишься? Ты играешь с огнем! Разве ты этого не знаешь?
- Теперь «Большая Семерка» - лучший мой коммерческий проект. - Макото нахмурился. - Один модный желторотый ди-джей в Лондоне тоже пишет им неплохие песенки.
- Ты шутишь? Кто он?
- Эти новые ди-джеи все одинаковые! Всё пропускают через компьютер, не знают нот и не владеют гитарой.
- И все-таки кто он? Мне нужно имя.
- Дэд Уайт Евросентрик.
- Кошмар! - взвыл Старлиц. - Ты меня пугаешь. Зачем ему писать для «Большой Семерки»? Ему в дверь стучится сама Мадонна, забросив на спину своего младенца!
Макото почесал широкую переносицу.
- «Большая Семерка» вошла в моду. Он чувствует запах жареного. Как и я. - Он мрачно уставился на собственное похоронное отражение в черной крышке столика. - Мода, понял? Потому что посыпались бомбы. Идет культурная война.
Макото и Старлиц провели несколько дневных часов, лениво прохаживаясь по дворцовому парку. Макото демонстрировал Старлицу псарню, планеры, доски для серфинга, акваланги, тримаран. Это был ритуальный показ, вошедший у Макото в привычку. Одновременно он доказывал Старлицу, что не держит на него зла. Да, им не удалось проводить уходящий век, сохранив полный коммерческий контроль над самой паршивой на свете поп-группой, но музыкальный бизнес есть музыкальный бизнес, ссориться из-за него глупо. В нем бывают свои взлеты, свои падения. Двум разумным людям негоже принимать это близко к сердцу.
- Взгляни на мои розы, - сказал Макото по-японски. - Это ЭГМ.
- Хай? - Растения выглядели невзрачно: мелкие листики, кривые стебли, никаких цветов.
- Эталонная генетическая модификация. Размножаются только в лаборатории. Каждый экземпляр защищен авторским правом. - Макото ковырнул носком сандалии жирную почву. - В них вживлены гены светлячков, они светятся в темноте. Только что из лаборатории, привет из нового столетия. Барбара их ненавидит, слуги тоже. Они ненастоящие, какие-то вавилонские монстры-мутанты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
- Скоро в Япония вернется «большой бум», - молвил он ни с того ни с сего.
- Да, так говорят. Каждому пузырьку свой «бум».
- Когда Япония богатая и счастливая, я вернусь жить. Я часто туда езжу. На студию. Но в Японии мертв дух. Всё запахнет гнилью.
- Давно нюхал Россию?
- Россия слишком много пьет, никогда не работает. Конечно разорение, - ответил Макото с улыбкой. - Но почему разоряются японцы? Японцы каждый день очень много работают. Почему, Регги?
- Ты и ответь. Откуда у меня ответы на все вопросы?
Макото втянул смолистый дымок, щелкнул крепкими пальцами гитариста и перешел на японский.
- Верно, ответов на все вопросы у тебя нет. Теперь это очевидно для нас обоих. Ведь ты проиграл пари.
- Проиграл.
- Француженка умерла, нанюхавшись кокаина в поганом отеле посреди Азии. - Старлиц смолчал. - Я думал, победишь ты, Регги. Мне, собственно, все равно. Дурацкое было пари. Зачем оно тебе понадобилось? Выигравший получает немножко денег. Проиграл ты. Придется тебе стать волшебником.
- Разве триста миллионов иен, не облагаемые налогом, - это мало? - спросил Старлиц по-английски. - Лично я нашел бы, как их истратить. После наступления Y2K такая куча иен любому сгодилась бы.
- Не такая уж это куча. - Макото пожал плечами. - Труднее всего дается первая сотня тысяч. Но ты проиграл, верно? - В его откровенном взгляде проклюнулся некоторый интерес.
- Проиграл. И стану волшебником. Для тебя. Совсем скоро.
- В чем главная ошибка?
- Я размышлял об этом. Серьезно. Легче всего заключить, что я все завалил по личным обстоятельствам. Из-за дочери, обязательств giri и ninjo и так далее. Да, я бросил «Большую Семерку», я сдался. Но если бы не появилась дочь, то возникла бы какая-нибудь другая причина. Напрасно я вообразил, что мы можем создать многонациональный поп-проект и заработать кучу денег, не располагая талантами, не вкладывая душу, без вдохновения, без малейшей музыкальной искренности.
- Тем не менее это звучит разумно. Главная современная тенденция в индустрии.
Старлиц развел руками.
- Конечно, мы с тобой могли бы создать успешный мировой поп-проект. У нас был капитал, технологии, связи. Но это не сошло бы мне с рук. Мир только выглядит донельзя циничным. Я нарушил главный закон повествования. Надо было знать, что какая-нибудь из девчонок в «Семерке» трагически погибнет, несмотря на то что весь проект - подделка и полная бессмыслица. - Старлиц вздохнул. - Причем не кто-нибудь, а именно Француженка! Это меня окончательно добило. Ведь она была самой лучшей, она знала, что участвует в голой видимости, лишенной содержания. И она была единственной среди них настоящей певицей.
- Теперь «Большая семерка» зарабатывает отличные деньги, - возразил Макото. - Гораздо больше прежнего.
- Это неудивительно!
- Хай, - аккуратно произнес Макото. - Твой турецкий друг, этот Мехмет Озбей-сан - весьма деловой господин, прирожденный импресарио. Деньги капают по часам, неделя за неделей. В ценных бумагах турецкого правительства! В дипломатических посылках! - Макото изучил тлеющий кончик самокрутки и увлажнил его, лизнув кончик пальца. - Наш прежний бухгалтер «Большой Семерки» - как его звали?..
- Ник.
- Ник. - Макото выдохнул дым и опять перешел на английский. - Британская полиция, они арестовали твоего Ника. В Стамбуле. Его сцапал Интерпол. Боюсь, твой друг Ник - не очень честный бухгалтер.
- Черт! Очень жаль. То есть Ника жаль. - Старлиц покачал головой. - Я должен был предвидеть, что он сорвется. Вернее, что его подставят. Я дорожил Ником, но для Озбея он был помехой. - Старлиц раздраженно почесал скулу. - У нас была деликатная договоренность. Ник обладал уникальными способностями, в самый раз для этого дерьмового проекта. Такие под ногами не валяются.
Макото погасил окурок.
- В Индонезии валютный кризис, - сурово молвил он. - Финансы Малайзии больны. В Японии уже восемь-девять лет продолжается спад. Гонконг держат за глотку новые китайские хозяева. То ли дело Центральная Азия: куча нефтяных денег и зачаточное проникновение поп-музыки! Я сочиняю песню специально для «Большой Семерки»! Так, ради удовольствия.
- Нет!.. - пробормотал пораженный Старлиц. - Скажи хотя бы, что ты не написал им хорошую песню!
- Слушай меня, Регги! - сказал Макото по-японски. - Знаю, я тебе обещал не давать группе приличных мелодий. Это было частью пари. Но теперь, после гибели девушки, наши прежние договоренности лишаются силы. Сознаюсь, я уже написал для «Большой Семерки» одну песню. В центральноазиатском ключе, с тувинским горловым пением. И это хит, братец. Величайший поп-хит, когда-либо впервые исполненный в Ташкенте.
В пику Макото Старлиц опять перешел на английский.
- Зачем ты так торопишься? Ты играешь с огнем! Разве ты этого не знаешь?
- Теперь «Большая Семерка» - лучший мой коммерческий проект. - Макото нахмурился. - Один модный желторотый ди-джей в Лондоне тоже пишет им неплохие песенки.
- Ты шутишь? Кто он?
- Эти новые ди-джеи все одинаковые! Всё пропускают через компьютер, не знают нот и не владеют гитарой.
- И все-таки кто он? Мне нужно имя.
- Дэд Уайт Евросентрик.
- Кошмар! - взвыл Старлиц. - Ты меня пугаешь. Зачем ему писать для «Большой Семерки»? Ему в дверь стучится сама Мадонна, забросив на спину своего младенца!
Макото почесал широкую переносицу.
- «Большая Семерка» вошла в моду. Он чувствует запах жареного. Как и я. - Он мрачно уставился на собственное похоронное отражение в черной крышке столика. - Мода, понял? Потому что посыпались бомбы. Идет культурная война.
Макото и Старлиц провели несколько дневных часов, лениво прохаживаясь по дворцовому парку. Макото демонстрировал Старлицу псарню, планеры, доски для серфинга, акваланги, тримаран. Это был ритуальный показ, вошедший у Макото в привычку. Одновременно он доказывал Старлицу, что не держит на него зла. Да, им не удалось проводить уходящий век, сохранив полный коммерческий контроль над самой паршивой на свете поп-группой, но музыкальный бизнес есть музыкальный бизнес, ссориться из-за него глупо. В нем бывают свои взлеты, свои падения. Двум разумным людям негоже принимать это близко к сердцу.
- Взгляни на мои розы, - сказал Макото по-японски. - Это ЭГМ.
- Хай? - Растения выглядели невзрачно: мелкие листики, кривые стебли, никаких цветов.
- Эталонная генетическая модификация. Размножаются только в лаборатории. Каждый экземпляр защищен авторским правом. - Макото ковырнул носком сандалии жирную почву. - В них вживлены гены светлячков, они светятся в темноте. Только что из лаборатории, привет из нового столетия. Барбара их ненавидит, слуги тоже. Они ненастоящие, какие-то вавилонские монстры-мутанты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73