- простонал хоббит.
- Да, обязательно! - отрезал волшебник. - Или вы идете насквозь через
лес, или откажитесь от сокровищ. Да я и не позволю вам теперь пойти на
попятный, мистер Бэггинс. Мне стыдно за вас! Как вы можете даже думать
так? Теперь вы отвечаете передо мной за всех гномов.
- Нет, нет! - начал оправдываться Бильбо. - Вы меня не так поняли. Я
хотел сказать - нет ли дороги в обход?
- Есть, если тебе хочется топать лишние двести миль к Северу, а потом
вдвое больше к Югу. Нет, уж лучше держитесь лесной тропы, не падайте
духом, уповайте на будущее, и, если вам невероятно повезет, вы, может
быть, и выйдете в один прекрасный день из леса и увидите впереди Длинное
Болото, а за ним - возвышающуюся на Востоке Одинокую Гору, где живет
старина Смог. Будем надеяться, что он вас не ждет.
- Утешили, нечего сказать, - проворчал Торин. - До свиданья! Не
хотите идти с нами, так лучше уж поезжайте. Хватит разговоров!
- Тогда до свиданья, и пусть свидание состоится! - произнес Гэндальф
и, повернув лошадь, поехал на Запад. Но он не мог утерпеть, чтобы не
сказать самых последних напутственных слов. Он повернулся и приставил
ладони ко рту.
- До свида-а-анья! Пожа-а-алуйста, осторо-о-ожней! Не сходи-и-ите с
тропы-ы! - донеслось до них еле слышно.
Затем Гэндальф пустил лошадь галопом и скрылся из виду.
- До свиданья, до свиданья, скатертью дорога! - проворчали гномы,
сердясь еще больше оттого, что отъезд Гэндальфа их ужасно огорчил.
Предстояла самая опасная часть путешествия. Каждый взвалил на плечи
тяжелый тюк и кожаный мешок с водой, потом они повернулись спиной к
солнечному свету и вступили в Черный Лес.

8. ПАУКИ И МУХИ
Они вошли в лес, словно в мрачный туннель, пройдя гуськом под аркой,
которую образовывали два высоких дерева, склонившихся друг к другу, -
такие старые и настолько задушенные плющом, что на ветках лишь кое-где
виднелись побуревшие листочки. Вскоре дневной свет остался у входа в лес,
далеко позади, словно яркая светящаяся дырочка. Узкая тропинка вилась
между стволами. Тишина сделалась столь глубокой, что звук шагов гулко
отдавался в лесу и казалось, деревья нагибаются и прислушиваются.
Когда глаза их привыкли к полумраку, они стали кое-что различать по
сторонам в темно-зеленом сумраке. Иногда тоненькому солнечному лучику
удавалось прорваться сквозь листву и спутанные ветки. Но это было редко, а
потом и вовсе прекратилось.
В лесу прыгали черные белки. Зоркие и любопытные глаза Бильбо,
освоившись в темноте, подмечали, как, вильнув пушистым хвостом, белки
удирали с тропинки и прятались за стволы. В подлеске, в плотных слоях
сухих листьев слышались шорох, возня, шныряние и ворчание. Но кто издавал
все эти звуки, Бильбо не мог разглядеть. Что было самое противное - так
это паутина: густая, необыкновенно толстая, она протягивалась от дерева к
дереву, оплетала нижние ветки по обе стороны тропы. Тропу паутина не
пересекала нигде, по волшебной ли причине или по какой другой -
неизвестно.
Прошло немного времени, и они возненавидели лес так же горячо, как
ненавидели гоблинские туннели; им казалось, что из него уже никогда не
выбраться.
Под лесной полог не проникало ни единого дуновения чистого воздуха,
там навсегда застыли духота, темнота и тишина. Даже гномов это угнетало,
хотя они и привыкли работать в шахтах и подолгу жили под землей. А уж
хоббит - даром что жил в норке - любил проводить летние дни на воздухе и
теперь совсем задыхался.
Хуже всего было ночью. Тьма становилась непроглядной, и это не
преувеличение - они действительно ничего не видели. Нет, пожалуй,
неправда, что ничего: они видели чьи-то глаза. Ночью в окружающей тьме
начинали вспыхивать огоньки, на путников нацеливались пары глаз - желтые,
красные, зеленые, - потом исчезали и возникали уже в другом месте. Порой
огоньки сверкали откуда-то сверху, с веток, и это было очень страшно. Но
больше всего Бильбо не нравились отвратительные, бледные, выпуклые глаза.
"Как у насекомых, - думал он, - только что-то чересчур большие".
Ночью они не мерзли, но все же сначала пытались поддерживать
сторожевой костер. Вскоре, однако, пришлось от костров отказаться, так как
стоило зажечь огонь - и из темноты на путешественников со всех сторон
начинали пялиться сотни и сотни глаз, хотя сами обладатели глаз оставались
невидимыми. Что еще хуже - огонь привлекал тысячи серых и черных
мотыльков, подчас величиной с ладонь; они вились и трепыхались у самого
лица. Мотыльки надоедали невыносимо, равно как и огромные черные, как
вакса, летучие мыши. Пришлось по ночам дремать в сплошной, наводящей жуть
тьме.
Все это, как казалось хоббиту, продолжалось целую вечность. Он всегда
хотел есть, потому что теперь приходилось экономить продукты. Дни
следовали за днями, а лес ничуть не менялся, и путники встревожились.
Запасы провизии иссякали. Гномы попробовали стрелять белок и потратили
уйму стрел, но сбили лишь одну. Когда ее зажарили, она оказалась
несъедобной, и белок оставили в покое.
Их мучила жажда, так как запасы воды убывали, а им пока не попалось
ни одного источника или ручейка. Так все и шло, пока однажды дорогу им не
преградил поток, неширокий, но быстрый, казавшийся тоже черным. Хорошо,
что Беорн предостерег их, а то они непременно напились бы воды и наполнили
бы пустые мехи. А теперь они задумались, как перейти поток, не входя в
воду. Когда-то тут, видно, пролегали деревянные мостки, но сейчас от них
остались лишь обломанные столбики у самого берега.
Бильбо встал на колени и, вглядевшись в черноту, вдруг воскликнул:
- У того берега лодка! Что бы ей быть на нашей стороне!
- Как вы думаете, далеко она? - спросил Торин. Гномы уже убедились,
что у Бильбо самые зоркие глаза.
- Совсем недалеко. Метрах в десяти, не больше.
- Всего десять метров! Я думал, тут по крайней мере двадцать пять!
Что делать, я теперь не так хорошо вижу, как сто лет назад. Впрочем,
десять или двадцать пять - какая разница? Нам все равно не перепрыгнуть
ручей, а плыть или идти вброд опасно.
- Умеет кто-нибудь забрасывать веревку?
- Что толку? Даже если удалось бы зацепить лодку, она наверняка
привязана.
- По-моему, нет, - сказал Бильбо, - но в такой темноте не разглядишь.
- Дори самый сильный, но Фили самый молодой, и глаза у него лучше
видят, - сказал Торин. - Фили, подойди сюда, видишь ты лодку, о которой
говорит мистер Бэггинс?
Фили долго всматривался и, наконец разглядев лодку, определил, как
мог, расстояние.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69