К тому времени, как он собрал все бутылки и
кушанья, все ножи, вилки, стаканы, тарелки и ложки и нагромоздил все это
на большие подносы, он совсем упарился, побагровел и разозлился.
- Чтоб им объесться и обпиться, этим гномам! - сказал он вслух. - Нет
чтобы помочь!
И гляди-ка! Балин и Двалин, тут как тут, стоят в дверях кухни, а за
ними Фили и Кили, и не успел Бильбо слова вымолвить, как они подхватили
подносы и два небольших столика, вихрем унесли их в столовую и заново
накрыли на всю компанию.
Гэндальф сел во главе стола, остальные тринадцать гномов разместились
вокруг, а Бильбо, присев на скамеечку у камина, грыз сухарик (аппетит у
него совсем улетучился) и пытался делать вид, будто ничего особенного не
происходит и с приключениями все это ничего общего не имеет. Гномы все ели
и ели, говорили и говорили, а время шло. Наконец они отодвинулись от
стола, и Бильбо сделал движение вперед, порываясь убрать тарелки и
стаканы.
- Надеюсь, вы не уйдете до ужина? - спросил он вежливо самым своим
ненастойчивым тоном.
- Ни в коем случае! - ответил Торин. - Мы и после ужина не уйдем.
Разговор предстоит долгий. Но сперва мы еще помузицируем. За уборку!
И двенадцать гномов (Торин был слишком важной персоной, он остался
разговаривать с Гэндальфом) живо вскочили со своих мест и мигом сложили
одна на другую грязные тарелки, а на них все, что еще было на столе. Потом
они двинулись в кухню, и каждый держал на вытянутой руке целую башню
тарелок, увенчанную бутылкой, а бедняга хоббит бежал следом и буквально
верещал от испуга:
- Пожалуйста, осторожней! Не беспокойтесь, пожалуйста, я сам!
Но гномы в ответ грянули песню:
Бейте тарелки, бейте розетки!
Вилки тупите, гните ножи!
Об пол бутылки! В печку салфетки!
Будет порядок - только скажи!
Рвите на части скатерти, гости!
Лейте на стулья жир от котлет!
Корки и кости под ноги бросьте!
Мажьте горчицей ценный паркет!
Чашки и рюмки - в чан с кипятком!
Ломом железным поворошите,
Выньте, откиньте и обсушите -
И на помойку все целиком!
Кто там без дела? Стыд и позор!
Эй, осторожно, хрупкий фарфор!
Ничего подобного они, естественно, не натворили, а, наоборот, все
вымыли и прибрали в мгновение ока, пока хоббит вертелся посреди кухни,
стараясь за ними уследить. Потом все вернулись в столовую и увидели, что
Торин сидит, положив ноги на решетку камина, и курит трубку. Он выпускал
невиданной величины кольца и приказывал им, куда лететь: то в трубу, то на
часы на каминной полочке, то под стол, то к потолку, где они начинали
описывать круги. Но куда бы не летело кольцо Торина, Гэндальф оказывался
проворнее. Пуф! - он посылал колечко поменьше из своей короткой глиняной
трубки, и оно проскальзывало сквозь каждое кольцо Торина. После этого
колечко Гэндальфа делалось зеленым, возвращалось к нему и парило у него
над головой. Таких колечек набралось уже целое облако, и в полумраке
комнаты вид у Гэндальфа был таинственный и по-настоящему колдовской.
Бильбо стоял и любовался; он и сам любил пускать колечки и теперь краснел
от стыда, вспоминая, как накануне утром гордился своими колечками, которые
ветер уносил за Холм
- А теперь перейдем к музыке! - сказал Торин. - Несите инструменты!
Кили и Фили побежали и принесли скрипочки; Дори, Нори и Ори достали
откуда-то из-за пазухи флейты; Бомбур притащил из прихожей барабан; Бифур
и Бофур тоже вышли и вернулись с кларнетами, которые они, раздеваясь,
оставили среди тростей; Двалин и Балин одновременно сказали: "Извините, но
я забыл мой инструмент на крыльце!"
- Захватите и мой! - сказал Торин.
Они приволокли две виолы ростом с себя и арфу Торина, закутанную в
зеленую материю: арфа была золотая и красивая; и когда Торин ударил по
струнам, все заиграли тоже, полилась такая неожиданная, такая сладостная,
мелодичная музыка, что Бильбо позабыл обо всем и унесся душой в неведомые
края, туда, где в небе стояла чужая луна - далеко По Ту Сторону Реки и
совсем далеко от хоббичьей норки Под Холмом. Через окошечко в склоне Холма
в комнату проникла темнота, огонь в камине (стоял еще апрель) начал
гаснуть, а они все играли и играли, и тень от бороды Гэндальфа качалась на
стене.
Тьма заполнила комнату, камин потух, и тени пропали, а гномы
продолжали играть. И вдруг, сперва один, потом другой, глухо запели
таинственную песню гномов, что пелась в таинственной глуши их древних
жилищ. Вот отрывок из их песни, если только слова без музыки могут быть
похожи на песню:
За синие горы, за белый туман
В пещеры и норы уйдет караван;
За быстрые воды уйдем до восхода
За кладом старинным из сказочных стран.
Волшебники-гномы! В минувшие дни
Искусно металлы ковали они;
Сапфиры, алмазы, рубины, топазы
Хранили они и гранили они.
На эльфа-соседа, царя, богача
Трудились они, молотками стуча;
И солнечным бликом в усердье великом
Украсить могли рукоятку меча.
На звонкие цепи, не толще струны,
Нанизывать звезды могли с вышины;
В свои ожерелья в порыве веселья
Вплетали лучи бледноликой луны.
И пили они что твои короли
И звонкие арфы себе завели;
Протяжно и ново для уха людского
Звучало их пенье в глубинах земли.
Шумели деревья на склоне крутом,
И ветры стонали во мраке ночном;
Багровое пламя взвилось над горами -
И вспыхнули сосны смолистым огнем.
Тогда колокольный послышался звон,
Разверзлась земля, почернел небосклон.
Где было жилище - теперь пепелище:
Не ведал пощады свирепый дракон.
И гномы, боясь наказанья с небес,
Уже не надеясь на силу чудес,
Укрылись в богатых подземных палатах -
И след их сокровищ навеки исчез.
За синие горы, где мрак и снега,
Куда не ступала людская нога,
За быстрые воды уйдем до восхода,
Чтоб золото наше отнять у врага.
И, слушая их пение, хоббит почувствовал, как в нем рождается любовь к
прекрасным вещам, сотворенным посредством магии или искусными умелыми
руками, - любовь яростная и ревнивая, влечение, живущее в сердцах всех
гномов. И в нем проснулось что-то туковское, ему захотелось видеть
громадные горы, слышать шум сосен и водопадов, разведывать пещеры, носить
меч вместо трости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
кушанья, все ножи, вилки, стаканы, тарелки и ложки и нагромоздил все это
на большие подносы, он совсем упарился, побагровел и разозлился.
- Чтоб им объесться и обпиться, этим гномам! - сказал он вслух. - Нет
чтобы помочь!
И гляди-ка! Балин и Двалин, тут как тут, стоят в дверях кухни, а за
ними Фили и Кили, и не успел Бильбо слова вымолвить, как они подхватили
подносы и два небольших столика, вихрем унесли их в столовую и заново
накрыли на всю компанию.
Гэндальф сел во главе стола, остальные тринадцать гномов разместились
вокруг, а Бильбо, присев на скамеечку у камина, грыз сухарик (аппетит у
него совсем улетучился) и пытался делать вид, будто ничего особенного не
происходит и с приключениями все это ничего общего не имеет. Гномы все ели
и ели, говорили и говорили, а время шло. Наконец они отодвинулись от
стола, и Бильбо сделал движение вперед, порываясь убрать тарелки и
стаканы.
- Надеюсь, вы не уйдете до ужина? - спросил он вежливо самым своим
ненастойчивым тоном.
- Ни в коем случае! - ответил Торин. - Мы и после ужина не уйдем.
Разговор предстоит долгий. Но сперва мы еще помузицируем. За уборку!
И двенадцать гномов (Торин был слишком важной персоной, он остался
разговаривать с Гэндальфом) живо вскочили со своих мест и мигом сложили
одна на другую грязные тарелки, а на них все, что еще было на столе. Потом
они двинулись в кухню, и каждый держал на вытянутой руке целую башню
тарелок, увенчанную бутылкой, а бедняга хоббит бежал следом и буквально
верещал от испуга:
- Пожалуйста, осторожней! Не беспокойтесь, пожалуйста, я сам!
Но гномы в ответ грянули песню:
Бейте тарелки, бейте розетки!
Вилки тупите, гните ножи!
Об пол бутылки! В печку салфетки!
Будет порядок - только скажи!
Рвите на части скатерти, гости!
Лейте на стулья жир от котлет!
Корки и кости под ноги бросьте!
Мажьте горчицей ценный паркет!
Чашки и рюмки - в чан с кипятком!
Ломом железным поворошите,
Выньте, откиньте и обсушите -
И на помойку все целиком!
Кто там без дела? Стыд и позор!
Эй, осторожно, хрупкий фарфор!
Ничего подобного они, естественно, не натворили, а, наоборот, все
вымыли и прибрали в мгновение ока, пока хоббит вертелся посреди кухни,
стараясь за ними уследить. Потом все вернулись в столовую и увидели, что
Торин сидит, положив ноги на решетку камина, и курит трубку. Он выпускал
невиданной величины кольца и приказывал им, куда лететь: то в трубу, то на
часы на каминной полочке, то под стол, то к потолку, где они начинали
описывать круги. Но куда бы не летело кольцо Торина, Гэндальф оказывался
проворнее. Пуф! - он посылал колечко поменьше из своей короткой глиняной
трубки, и оно проскальзывало сквозь каждое кольцо Торина. После этого
колечко Гэндальфа делалось зеленым, возвращалось к нему и парило у него
над головой. Таких колечек набралось уже целое облако, и в полумраке
комнаты вид у Гэндальфа был таинственный и по-настоящему колдовской.
Бильбо стоял и любовался; он и сам любил пускать колечки и теперь краснел
от стыда, вспоминая, как накануне утром гордился своими колечками, которые
ветер уносил за Холм
- А теперь перейдем к музыке! - сказал Торин. - Несите инструменты!
Кили и Фили побежали и принесли скрипочки; Дори, Нори и Ори достали
откуда-то из-за пазухи флейты; Бомбур притащил из прихожей барабан; Бифур
и Бофур тоже вышли и вернулись с кларнетами, которые они, раздеваясь,
оставили среди тростей; Двалин и Балин одновременно сказали: "Извините, но
я забыл мой инструмент на крыльце!"
- Захватите и мой! - сказал Торин.
Они приволокли две виолы ростом с себя и арфу Торина, закутанную в
зеленую материю: арфа была золотая и красивая; и когда Торин ударил по
струнам, все заиграли тоже, полилась такая неожиданная, такая сладостная,
мелодичная музыка, что Бильбо позабыл обо всем и унесся душой в неведомые
края, туда, где в небе стояла чужая луна - далеко По Ту Сторону Реки и
совсем далеко от хоббичьей норки Под Холмом. Через окошечко в склоне Холма
в комнату проникла темнота, огонь в камине (стоял еще апрель) начал
гаснуть, а они все играли и играли, и тень от бороды Гэндальфа качалась на
стене.
Тьма заполнила комнату, камин потух, и тени пропали, а гномы
продолжали играть. И вдруг, сперва один, потом другой, глухо запели
таинственную песню гномов, что пелась в таинственной глуши их древних
жилищ. Вот отрывок из их песни, если только слова без музыки могут быть
похожи на песню:
За синие горы, за белый туман
В пещеры и норы уйдет караван;
За быстрые воды уйдем до восхода
За кладом старинным из сказочных стран.
Волшебники-гномы! В минувшие дни
Искусно металлы ковали они;
Сапфиры, алмазы, рубины, топазы
Хранили они и гранили они.
На эльфа-соседа, царя, богача
Трудились они, молотками стуча;
И солнечным бликом в усердье великом
Украсить могли рукоятку меча.
На звонкие цепи, не толще струны,
Нанизывать звезды могли с вышины;
В свои ожерелья в порыве веселья
Вплетали лучи бледноликой луны.
И пили они что твои короли
И звонкие арфы себе завели;
Протяжно и ново для уха людского
Звучало их пенье в глубинах земли.
Шумели деревья на склоне крутом,
И ветры стонали во мраке ночном;
Багровое пламя взвилось над горами -
И вспыхнули сосны смолистым огнем.
Тогда колокольный послышался звон,
Разверзлась земля, почернел небосклон.
Где было жилище - теперь пепелище:
Не ведал пощады свирепый дракон.
И гномы, боясь наказанья с небес,
Уже не надеясь на силу чудес,
Укрылись в богатых подземных палатах -
И след их сокровищ навеки исчез.
За синие горы, где мрак и снега,
Куда не ступала людская нога,
За быстрые воды уйдем до восхода,
Чтоб золото наше отнять у врага.
И, слушая их пение, хоббит почувствовал, как в нем рождается любовь к
прекрасным вещам, сотворенным посредством магии или искусными умелыми
руками, - любовь яростная и ревнивая, влечение, живущее в сердцах всех
гномов. И в нем проснулось что-то туковское, ему захотелось видеть
громадные горы, слышать шум сосен и водопадов, разведывать пещеры, носить
меч вместо трости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69