Результат оказался самый плачевный. Этот пир был еще
пышнее, еще роскошнее прежних, во главе пирующих сидел лесной король в
венке из листьев на золотоволосой голове, точь-в-точь король из
бомбуровского сна. Эльфы передавали по кругу чаши, одни играли на арфах,
другие пели. В их блестящие волосы были вплетены цветы, драгоценные камни
сверкали у них на воротниках и кушаках, лица и голоса были исполнены
веселья. Песни были такие звонкие и прекрасные, что Торин выступил на
середину круга...
Поющие умолкли на полуслове, настала мертвая тишина; все огни
погасли, на месте костров поднялись столбы черного дыма, зола и пепел
запорошили гномам глаза. Лес снова наполнился их криками и воплями.
Бильбо бегал кругом и звал, звал:
- Дори, Нори, Ори, Ойн, Глойн, Фили, Кили, Бомбур, Бифур, Двалин,
Балин, Торин Оукеншильд!
Те, невидимые в темноте, делали то же самое, добавляя еще "Бильбо! "
Но постепенно крики гномов стали затихать, удаляться, потом, как
показалось хоббиту, превратились в вопли о помощи, потом все стихло, и
Бильбо остался один в полной тишине и темноте.
То был один из самых скверных моментов в его жизни. Бильбо довольно
быстро решил, что до утра делать ничего не надо: бессмысленно блуждать во
мраке по лесу и выбиваться из сил, не имея никакой надежды на завтрак,
чтобы их восстановить. Бильбо сел, прислонился спиной к дереву и, в
который раз, стал вспоминать свою далекую норку, прекрасные кладовые. Он
погрузился в мечты о беконе, яйцах и жареном хлебе, как вдруг почувствовал
чье-то прикосновение. К его руке прижалась какая-то крепкая липкая
веревка, а когда он попытался встать, тут же упал, так как ноги его
оказались спутаны той же гадостью.
И вдруг из-за спины у него появился здоровенный паук. Он-то и начал
обматывать Бильбо паутиной, пока тот дремал. Бильбо видел его глаза,
чувствовал, как притрагиваются мохнатые лапы; паук трудился на совесть,
опутывая и опутывая Бильбо своими мерзкими нитями. Хорошо, что Бильбо
вовремя очнулся, - еще минута, и он бы уже не смог шевельнуться. И тогда
паук впрыснул бы ему яд, как проделывают с мухами обыкновенные пауки.
Бильбо стал отчаянно отбиваться от гадкой твари кулаками и вдруг вспомнил
про кинжал. Как только он выхватил его, паук отпрыгнул назад, а Бильбо тем
временем перерубил нити, опутывавшие ноги. Теперь настал его черед
нападать, и он накинулся на паука. Если бы паук знал, что ему грозит, он
бы пустился наутек сразу, но он явно не привык к "добыче" с таким жалом, и
Бильбо успел нанести ему удар кинжалом в голову. Паук заскакал, заплясал,
дико задергал лапами, и тогда Бильбо уложил его вторым ударом. Но тут же
упал сам и надолго потерял сознание.
Когда он пришел в себя, его окружал обычный тусклый дневной полумрак.
Паук лежал рядом мертвый, клинок кинжала был в черных пятнах. Убить
гигантского паука в темноте, в одиночку, без помощи волшебника, гномов или
кого бы то ни было - это, я вам скажу, было неслыханное событие в жизни
мистера Бэггинса. Он почувствовал себя совсем другим - более храбрым и
беспощадным. Он вытер кинжал о траву и вложил в ножны.
- Отныне я буду называть тебя Жалом, - сказал он клинку.
Затем он отправился на разведку. В лесу царило безмолвие. Прежде
всего следовало разыскать друзей; далеко уйти они не могли, разве что их
взяли в плен эльфы или кто-нибудь похуже. Бильбо понимал, что кричать тут
небезопасно, поэтому долго стоял на месте и раздумывал, в какой стороне
тропа и куда двинуться на поиски гномов.
"Зачем мы не послушались советов Беорна и Гэндальфа! - сокрушался он.
- А теперь мы так все запутали. "Мы"! Хорошо, если "мы", а то одному так
страшно!"
Наконец он припомнил, откуда неслись ночью крики о помощи; к счастью
(а оно ему сопутствовало с рождения), он определил это более или менее
правильно и тут же стал красться в том направлении. Как я уже не раз
говорил, хоббиты, как никто, умеют бесшумно ступать по лесу; кроме того,
Бильбо надел кольцо.
Он осторожно крался до тех пор, пока не различил впереди клубок
черноты, слишком густой даже для Черного Леса - словно клок темной ночи,
который забыл рассеяться с наступлением дня. Подобравшись ближе, он понял,
что это паутина, намотанная в несколько слоев. И тут он увидел над собой
пауков: гигантские, страшные-престрашные, они сидели на ветвях. Бильбо
задрожал: кольцо кольцом, а вдруг они его почуют? Стоя за деревом, он
некоторое время наблюдал их в тишине и покое леса и вдруг понял, что
отвратительные твари разговаривают друг с другом! Голоса их походили на
тоненький скрип и свист, но он разобрал слова. Они говорили про гномов!
- Жаркая была схватка, но дело того стоило, - сказал один. - Ну и
жесткая у них шкура, зато внутри они наверняка сочные.
- Да, да, повисят немножко - еще вкуснее станут, - подхватил другой.
- Не передержите их, - подал голос третий, - чтоб не засохли, а то
что-то худоваты. Видно, плохо питались последнее время.
- Убейте их сейчас, говорю вам, - просвистел четвертый, - а потом
пусть повисят дохлые.
- Да они и так уже дохлые, поверьте мне, - возразил первый.
- Ничего не дохлые. Сейчас один крутился - видно, очухался. Идем -
покажу.
И толстый паук быстро побежал к ветке, с которой рядком свисала
дюжина больших свертков. Только тут Бильбо заметил их в тени дерева и
ужаснулся: из свертков торчали - где гномова нога, где нос, где кончик
бороды, а где капюшон.
Паук направился к самому толстому из свертков.
"Должно быть, бедняга Бомбур", - подумал Бильбо.
Паук сильно ущипнул Бомбура за кончик носа. Бомбур был явно жив.
Раздался приглушенный вопль, и торчащая нога метко лягнула паука.
Послышался звук, как будто ударили по выдохшемуся футбольному мячу;
взбешенный паук свалился с ветки, но вовремя ухватился за собственную
нить.
Остальные расхохотались.
- Ты прав, - сказали они, - завтрак жив-здоров и лягается.
- Сейчас перестанет, - злобно прошипел паук и полез наверх.
Бильбо понял, что настал момент действовать. Добраться до пауков он
не мог, стрелять было нечем. Оглядевшись, он увидел углубление - очевидно,
русло пересохшего ручья, - где валялось много камней. Бильбо недурно метал
камни. Недолго думая, он подобрал гладкий, как яйцо, камень, очень удобно
легший в ладонь. Мальчиком Бильбо много упражнялся, швыряя камни в разные
предметы, так что кролики, белки и птицы разбегались и разлетались без
оглядки, едва завидев, как он наклоняется. Став взрослым, он много времени
отдавал метанию колец, дротика, стрельбе по прутику, игре в кегли, шары и
другие тихие игры метательного и швырятельного свойства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
пышнее, еще роскошнее прежних, во главе пирующих сидел лесной король в
венке из листьев на золотоволосой голове, точь-в-точь король из
бомбуровского сна. Эльфы передавали по кругу чаши, одни играли на арфах,
другие пели. В их блестящие волосы были вплетены цветы, драгоценные камни
сверкали у них на воротниках и кушаках, лица и голоса были исполнены
веселья. Песни были такие звонкие и прекрасные, что Торин выступил на
середину круга...
Поющие умолкли на полуслове, настала мертвая тишина; все огни
погасли, на месте костров поднялись столбы черного дыма, зола и пепел
запорошили гномам глаза. Лес снова наполнился их криками и воплями.
Бильбо бегал кругом и звал, звал:
- Дори, Нори, Ори, Ойн, Глойн, Фили, Кили, Бомбур, Бифур, Двалин,
Балин, Торин Оукеншильд!
Те, невидимые в темноте, делали то же самое, добавляя еще "Бильбо! "
Но постепенно крики гномов стали затихать, удаляться, потом, как
показалось хоббиту, превратились в вопли о помощи, потом все стихло, и
Бильбо остался один в полной тишине и темноте.
То был один из самых скверных моментов в его жизни. Бильбо довольно
быстро решил, что до утра делать ничего не надо: бессмысленно блуждать во
мраке по лесу и выбиваться из сил, не имея никакой надежды на завтрак,
чтобы их восстановить. Бильбо сел, прислонился спиной к дереву и, в
который раз, стал вспоминать свою далекую норку, прекрасные кладовые. Он
погрузился в мечты о беконе, яйцах и жареном хлебе, как вдруг почувствовал
чье-то прикосновение. К его руке прижалась какая-то крепкая липкая
веревка, а когда он попытался встать, тут же упал, так как ноги его
оказались спутаны той же гадостью.
И вдруг из-за спины у него появился здоровенный паук. Он-то и начал
обматывать Бильбо паутиной, пока тот дремал. Бильбо видел его глаза,
чувствовал, как притрагиваются мохнатые лапы; паук трудился на совесть,
опутывая и опутывая Бильбо своими мерзкими нитями. Хорошо, что Бильбо
вовремя очнулся, - еще минута, и он бы уже не смог шевельнуться. И тогда
паук впрыснул бы ему яд, как проделывают с мухами обыкновенные пауки.
Бильбо стал отчаянно отбиваться от гадкой твари кулаками и вдруг вспомнил
про кинжал. Как только он выхватил его, паук отпрыгнул назад, а Бильбо тем
временем перерубил нити, опутывавшие ноги. Теперь настал его черед
нападать, и он накинулся на паука. Если бы паук знал, что ему грозит, он
бы пустился наутек сразу, но он явно не привык к "добыче" с таким жалом, и
Бильбо успел нанести ему удар кинжалом в голову. Паук заскакал, заплясал,
дико задергал лапами, и тогда Бильбо уложил его вторым ударом. Но тут же
упал сам и надолго потерял сознание.
Когда он пришел в себя, его окружал обычный тусклый дневной полумрак.
Паук лежал рядом мертвый, клинок кинжала был в черных пятнах. Убить
гигантского паука в темноте, в одиночку, без помощи волшебника, гномов или
кого бы то ни было - это, я вам скажу, было неслыханное событие в жизни
мистера Бэггинса. Он почувствовал себя совсем другим - более храбрым и
беспощадным. Он вытер кинжал о траву и вложил в ножны.
- Отныне я буду называть тебя Жалом, - сказал он клинку.
Затем он отправился на разведку. В лесу царило безмолвие. Прежде
всего следовало разыскать друзей; далеко уйти они не могли, разве что их
взяли в плен эльфы или кто-нибудь похуже. Бильбо понимал, что кричать тут
небезопасно, поэтому долго стоял на месте и раздумывал, в какой стороне
тропа и куда двинуться на поиски гномов.
"Зачем мы не послушались советов Беорна и Гэндальфа! - сокрушался он.
- А теперь мы так все запутали. "Мы"! Хорошо, если "мы", а то одному так
страшно!"
Наконец он припомнил, откуда неслись ночью крики о помощи; к счастью
(а оно ему сопутствовало с рождения), он определил это более или менее
правильно и тут же стал красться в том направлении. Как я уже не раз
говорил, хоббиты, как никто, умеют бесшумно ступать по лесу; кроме того,
Бильбо надел кольцо.
Он осторожно крался до тех пор, пока не различил впереди клубок
черноты, слишком густой даже для Черного Леса - словно клок темной ночи,
который забыл рассеяться с наступлением дня. Подобравшись ближе, он понял,
что это паутина, намотанная в несколько слоев. И тут он увидел над собой
пауков: гигантские, страшные-престрашные, они сидели на ветвях. Бильбо
задрожал: кольцо кольцом, а вдруг они его почуют? Стоя за деревом, он
некоторое время наблюдал их в тишине и покое леса и вдруг понял, что
отвратительные твари разговаривают друг с другом! Голоса их походили на
тоненький скрип и свист, но он разобрал слова. Они говорили про гномов!
- Жаркая была схватка, но дело того стоило, - сказал один. - Ну и
жесткая у них шкура, зато внутри они наверняка сочные.
- Да, да, повисят немножко - еще вкуснее станут, - подхватил другой.
- Не передержите их, - подал голос третий, - чтоб не засохли, а то
что-то худоваты. Видно, плохо питались последнее время.
- Убейте их сейчас, говорю вам, - просвистел четвертый, - а потом
пусть повисят дохлые.
- Да они и так уже дохлые, поверьте мне, - возразил первый.
- Ничего не дохлые. Сейчас один крутился - видно, очухался. Идем -
покажу.
И толстый паук быстро побежал к ветке, с которой рядком свисала
дюжина больших свертков. Только тут Бильбо заметил их в тени дерева и
ужаснулся: из свертков торчали - где гномова нога, где нос, где кончик
бороды, а где капюшон.
Паук направился к самому толстому из свертков.
"Должно быть, бедняга Бомбур", - подумал Бильбо.
Паук сильно ущипнул Бомбура за кончик носа. Бомбур был явно жив.
Раздался приглушенный вопль, и торчащая нога метко лягнула паука.
Послышался звук, как будто ударили по выдохшемуся футбольному мячу;
взбешенный паук свалился с ветки, но вовремя ухватился за собственную
нить.
Остальные расхохотались.
- Ты прав, - сказали они, - завтрак жив-здоров и лягается.
- Сейчас перестанет, - злобно прошипел паук и полез наверх.
Бильбо понял, что настал момент действовать. Добраться до пауков он
не мог, стрелять было нечем. Оглядевшись, он увидел углубление - очевидно,
русло пересохшего ручья, - где валялось много камней. Бильбо недурно метал
камни. Недолго думая, он подобрал гладкий, как яйцо, камень, очень удобно
легший в ладонь. Мальчиком Бильбо много упражнялся, швыряя камни в разные
предметы, так что кролики, белки и птицы разбегались и разлетались без
оглядки, едва завидев, как он наклоняется. Став взрослым, он много времени
отдавал метанию колец, дротика, стрельбе по прутику, игре в кегли, шары и
другие тихие игры метательного и швырятельного свойства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69