- Держи.
Он ловко бросил на палубу письмо, матрос подхватил его, оборванец
щелкнул языком:
- Матрос, соленые глаза, дай сигару.
И пока датчанин раздумывал, чем бы в него запустить с борта, тот уже
отплыл и, приплясывая в лодке и кривляясь от неудержимой радости жизни в
такое горячее утро, запел во все горло.
Матрос поднял письмо, понес его капитану. (Таков был приказ.) Янсен
отодвинул шторку, наклонился над спящей Зоей. Она открыла глаза, еще
полные сна.
- Он здесь?
Янсен подал письмо. Зоя прочла:
"Я жестоко ранен. Будьте милосердны. Я боролся, как лев, за ваши ин-
тересы, но случилось невозможное: мадам Зоя на свободе. Припадаю к ва-
шим..."
Не дочитав, Зоя разорвала письмо.
- Теперь мы можем ожидать его спокойно. (Она взглянула на Янсена,
протянула ему руку.) Янсен, милый, нам нужно условиться. Вы мне нрави-
тесь. Вы мне нужны. Стало быть, неизбежное должно случиться...
Она коротко вздохнула:
- Я чувствую, - с вами будет много хлопот. Милый друг, это все лишнее
в жизни - любовь, ревность, верность... Я знаю - влечение. Это стихия. Я
так же свободна отдавать себя, как и вы брать, - запомните, Янсен. Зак-
лючим договор: либо я погибну, либо я буду властвовать над миром. (У Ян-
сена поджались губы, Зое понравилось это движение.) Вы будете орудием
моей воли. Забудьте сейчас, что я - женщина. Я фантастка. Я авантюрист-
ка, - понимаете вы это? Я хочу, чтобы все было мое. (Она описала руками
круг.) И тот человек, единственный, кто может мне дать это, должен сей-
час прибыть на "Аризону". Я жду его, и ждет Роллинг...
Янсен поднял палец, оглянулся. Зоя задернула шторки. Янсен вышел на
мостик. Там стоял, вцепившись в перила, Роллинг. Лицо его, с криво и
плотно сложенным ртом, было искажено злобой. Он всматривался в еще дым-
ную перспективу залива.
- Вот он, - с трудом проговорил Роллинг, протягивая руку, и палец его
повис крючком над лазурным морем, - вон в той лодке.
И он торопливо, наводя страх на матросов, кривоногий, похожий на кра-
ба, побежал по лестнице с капитанского мостика и скрылся у себя внизу.
Оттуда по телефону он подтвердил Янсену давешний приказ - взять на борт
человека, подплывающего на шестивесельной лодке.
Никогда не случалось, чтобы Роллинг отрывал пуговицы на пиджаке. Сей-
час он открутил все три пуговицы. Он стоял посреди пышной, устланной ши-
разскими коврами, отделанной драгоценным деревом каюты и глядел на стен-
ные часы.
Оборвав пуговицы, он принялся грызть ногти. С чудовищной быстротой он
возвращался в первоначальное дикое состояние. Он слышал оклик вахтенного
и ответ Гарина с лодки. У него вспотели руки от этого голоса.
Тяжелая лодка ударилась о борт. Раздалась дружная ругань матросов.
Заскрипел трап, застучали шаги. "Бери, подхватывай... Осторожнее... Го-
тово... Куда нести?" - Это грузили ящики с гиперболоидами. Затем все
утихло.
Гарин попался в ловушку. Наконец-то! Роллинг взялся холодными влажны-
ми пальцами за нос и издал шипящие, кашляющие звуки. Люди, знавшие его,
утверждали, что он никогда в жизни не смеялся. Неправда! Роллинг любил
посмеяться, но без свидетелей, наедине, после удачи и именно так, безз-
вучно.
Затем по телефону он вызвал Янсена:
- Взяли на борт?
- Да.
- Проведите его в нижнюю каюту и заприте на ключ. Постарайтесь сде-
лать это чисто, без шума.
- Есть, - бойко ответил Янсен. Что-то уж слишком бойко, Роллингу это
не понравилось.
- Алло, Янсен?
- Да.
- Через час яхта должна быть в открытом море.
- Есть.
На яхте началась беготня. Загрохотала якорная цепь. Заработали мото-
ры. За иллюминатором потекли струи зеленоватой воды. Стал поворачиваться
берег. Влетел влажный ветер в каюту. И радостное чувство скорости разли-
лось по всему стройному корпусу "Аризоны".
Разумеется, Роллинг понимал, что совершает большую глупость. Но не
было прежнего Роллинга, холодного игрока, несокрушимого буйвола, непре-
менного посетителя воскресной проповеди. Он поступал теперь так или ина-
че не потому, что это было выгодно, а потому, что мука бессонных ночей,
ненависть к Гарину, ревность искали выхода: растоптать Гарина и вернуть
Зою.
Даже невероятная удача - гибель заводов Анилиновой компании - прошла
как во сне. Роллинг даже не поинтересовался, сколько сотен миллионов
отсчитали ему двадцать девятого биржи всего мира.
В этот день он ждал Гарина в Париже, как было условленно. Гарин не
приехал. Роллинг предвидел это и тридцатого бросился на аэроплане в Неа-
поль.
Теперь Зоя была убрана из игры. Между ним и Гариным никто не стоял.
Расправа продумана была до мелочей. Роллинг закурил сигару. Он нарочно
несколько медлил. Он вышел из каюты в коридор. Отворил дверь на нижнюю
палубу, - там стояли ящики с аппаратами? Два матроса, сидевшие на них,
вскочили. Он отослал их в кубрик.
Захлопнув дверь на нижнюю палубу, он не спеша пошел к противоположной
двери, в рубку. Взявшись за дверную ручку, заметил, что пепел на сигаре
надломился. Роллинг самодовольно улыбнулся, мысли были ясны, давно он не
ощущал такого удовлетворения.
Он распахнул дверь. В рубке, под хрустальным колпаком верхнего света,
сидели, глядя на вошедшего, Зоя, Гарин и Шельга. Тогда Роллинг отступил
в коридор. Он задохнулся, мозг его будто мгновенно взболтали ложкой. Нос
вспотел. И, что было уже совсем чудовищно, он улыбнулся жалко и глупо,
совсем как служащий, накрытый за подчищиванием бухгалтерской книги (был
с ним такой случай лет двадцать пять назад).
- Добрый день, Роллинг, - сказал Гарин, вставая, - вот и я, дружище.
Произошло самое страшное - Роллинг попал в смешное положение.
Что можно было сделать? Скрежетать зубами, бушевать, стрелять? Еще
хуже, еще глупее... Капитан Янсен предал его, - ясно. Команда не надеж-
на... Яхта в открытом море. Усилием воли (у него даже скрипнуло что-то
внутри) Роллинг согнал с лица проклятую улыбку.
- А! - Он поднял руку и помотал ею, приветствуя - А, Гарин... Что же,
захотели проветриться? Прошу, рад... Будем веселиться...
Зоя сказала резко:
- Вы скверный актер, Роллинг. Перестаньте потешать публику. Входите и
садитесь. Здесь все свои, - смертельные враги. Сами виноваты, что приго-
товили себе такое веселенькое общество для прогулки по Средиземному мо-
рю.
Роллинг оловянными глазами взглянул на нее.
- В больших делах, мадам Ламоль, нет личной вражды или дружбы.
И он сел к столу, точно на королевский трон, - между Зоей и Гариным.
Положил руки на стол. Минуту длилось молчание. Он сказал:
- Хорошо, я проиграл игру. Сколько я должен платить?
Гарин ответил, блестя глазами, улыбкой, готовый, кажется, залиться
самым добродушным смехом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81