Лицо Сарванта засветилось удовольствием.
- Я был счастлив сделать это для вас, Руд. И я бы сделал еще раз,
даже зная наперед, что мне будет плохо. Сознание содеянного делает меня
счастливым.
Черчилль не знал, что ответить на это, поэтому промолчал.
Они молча вышли из района гавани и подошли к храму, расположенному в
глубине улицы. Проводник завел их в прохладное внутреннее помещение. Он
что-то сказал жрице в длинном белом платье, которая повела Сарванта дальше
в храм, а Черчилля попросила подождать, пока они не вернутся назад.
Он не возражал, так как был уверен, что у них не было дурных
намерений, во всяком случае сейчас.
Почти час расхаживал он взад и вперед около больших песочных часов,
стоявших на столе. В комнате было тихо, прохладно и полутемно.
Когда он переворачивал часы, появился Сарвант.
- Как рука?
Сарвант протянул ее к свету. На ней не было повязки. Отверстие было
заклеено, и прозрачная пленка из какого-то вещества покрывала рану.
- Мне сказали, что я могу пользоваться ею для тяжелой работы даже
сейчас, - восхищался Сарвант. - Руд, может быть эти люди и отсталые во
многих отношениях, но что касается биологии, они не уступят никому. Жрица
сказала, что эта тонкая пленка-псевдоплоть, которая будет расти и
полностью затянет рану, будто ее и не было. Они сделали мне переливание
крови, затем дали поесть, что, кажется, сразу придало мне силы. Но не
даром, - закончил он, сделав гримасу, - они сказали, что пришлют мне счет.
- У меня такое впечатление, что эта культура не терпит лодырей и
тунеядцев, - заметил Черчилль. - Нам нужно подыскать какую-нибудь работу и
побыстрее.
Они покинули храм и на этот раз без происшествий вышли к берегу реки
Потомак.
Гавань простиралась вдоль берега на добрых два километра. Некоторые
суда были пришвартованы к причалам, многие стояли на якоре посреди реки.
- Перед нами панорама порта начала девятнадцатого века, -
констатировал Черчилль. - Парусники любых типов и размеров.
Уверен, пароходов мы здесь не увидим, хотя неразумно полагать, что
эти люди не умеют их строить.
- Запасы угля и нефти истощились задолго до того, как мы покинули
землю, - заметил Сарвант. - Они могли бы жечь дрова, но у меня сложилось
впечатление, что, хотя деревья здесь нередки, их не рубят без надобности.
Очевидно, они утаивают это знание.
- Сила ветра пусть и не обеспечивает большой скорости, - добавил
Черчилль, - но его всегда в избытке и он доставит куда нужно вовремя.
Смотрите, какой красивый корабль идет сюда!
Жестом он указал на одномачтовую яхту с белым корпусом и красными
парусами. Она разворачивалась, чтобы пристать как раз к тому причалу, где
они стояли.
Черчилль, таща за собой Сарванта, сбежал по длинной лестнице к
берегу. Он любил поговорить с моряками, а люди на этой яхте очень
напоминали тех, с кем он плавал во время летних каникул.
За рулем стоял седой плотный мужчина лет пятидесяти пяти. Двое
других, по-видимому, были его сын и дочь. Сын был высоким, хорошо
сложенным, статным блондином лет двадцати, дочь - невысокой, с хорошо
развитой грудью и тонкой талией, длинноногая, с необычайно красивым лицом
и длинными светлыми волосами. Ей могло быть от шестнадцати до восемнадцати
лет. На ней были свободные шаровары и короткая синяя куртка.
Она вышла на ют и, видя, что двое мужчин стоят на пирсе, обратилась к
ним, сверкнув белыми зубами:
- Держи конец, моряк!
Черчилль подхватил конец и подтянул яхту к пристани. Девушка
перегнулась через борт и улыбнулась:
- Спасибо, моряк!
Юноша-блондин пошарил в кармане юбки и бросил Черчиллю монету.
- За твой труд, милейший.
Черчилль перевернул монету. Колумб. Раз эти люди дают столь щедрые
чаевые за такую ничтожную услугу, с ними, должно быть, стоит
познакомиться.
Он легко перекинул щелчком монету в сторону юноши. Тот, хотя и
удивился, ловко поймал ее одной рукой.
- Спасибо, но я не слуга, - пояснил Черчилль.
Глаза девушки стали шире, и Черчилль увидел, что они темно-синие.
- Мы не хотели вас обидеть, - произнесла она низким голосом.
- А я и не обиделся. - По вашему акценту можно судить, что вы не из
Ди-Си, - сказала она. - Вас не обидит, если я спрошу, откуда вы родом?
- Я родился в Манитовеке, городе который больше не существует. Имя
мое - Рудольф Черчилль, а товарища моего - Нефи Сарвант. Он из Мезь, в
Аризоне. Нам по восемьсот лет, и мы на удивление хорошо сохранились для
своего возраста.
У девушке перехватило дыхание.
- О, вы братья Героя-Солнце!
- Да, сотоварищи капитана Стэгга.
Черчиллю понравилось то, что он произвел такое сильное впечатление.
Отец протянул ему руку, и по этому жесту Черчилль понял, что он и
Сарвант приняты как равные, во всяком случае, в данный момент.
- Я - Рес-Витроу. Это - мой сын Боб, а это - моя дочь Робин.
- У вас красивая яхта, - похвалил Черчилль, зная, что это лучший
способ завязать непринужденный разговор.
Рес Витроу сразу же стал объяснять достоинства своего судна, его дети
с воодушевлением дополняли его. Как только в разговоре бывалых яхтсменов
наступила короткая пауза, Робин, едва дыша, сказала:
- Вы, должно быть, многое увидели - множество удивительных вещей,
если это правда, что летали к звездам? Я бы так хотела послушать об этом.
- И я, - присоединился у ней Витроу, - также полон желания. Почему бы
вам обоим не зайти вечером ко мне в гости? Конечно, если сегодняшний вечер
у вас не занят.
- Мы польщены, - с достоинством ответил Черчилль. - Но, боюсь, мы не
одеты надлежащим образом.
- Об этом не беспокойтесь, - сердечно возразил Витроу. - Я
позабочусь, чтобы вас одели, как подобает братьям Героя-Солнце.
- А вы можете сказать, что с ним?
- Вы не знаете? Охотно допускаю это. Мы сможем поговорить об этом
вечером. Очевидно, есть многое такое, чего вы не знаете о Земле, на
которой не были столь невероятно долго. Это правда? Восемьсот лет! Да
хранит вас Колумбия!
Робин сняла куртку и стояла обнаженная по пояс. У нее была
замечательная грудь, но, казалось, она сама не осознавала этого, так же
как и других своих прелестей. Вернее, она знала, что у нее есть на что
посмотреть, но не позволяла этому знанию препятствовать грации движений
либо побуждать к кокетству.
Сарвант был настолько потрясен, что не позволял себе смотреть на нее
долго. Черчиллю это казалось странным. Нефи, хотя и порицал одежду и
манеры девушек Ди-Си, казалось, нисколько не смущался при виде их, когда
они шли по улицам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54