Неохота
"Запорожец" по льду гонять.
- Напомни, зачем тебе "ЗИМ"?
- Ну... для этой голливудской муры, - Оля показывает на склерозную
записку. - Нужно смотаться в аэропорт и встретить кинокритика со
"Звездными войнами".
- Откуда? Из США?
- Почему из США? Из Госкино. В благотворительных целях.
- А, ну да...
И это вспомнил.
С сегодняшнего дня мы становимся БЛАГОТВОРИТЕЛЯМИ как-никак. А что?
Надо совмещать приятное с полезным. Для приманки к своим
научно-непопулярным выступлениям мы будем крутить американские "Звездные
войны", а все доходы перечислять на счет детского дома, где рос и
воспитывался Владислав Николаевич Бессмертный.
- Оля, я еще кажется не проснулся... Объясни, почему в
благотворительных целях нужно крутить именно "Звездные войны"? Мы этот
вопрос согласовали? Нам тут идеологический фитиль не вставят?
- Ну, во-первых, это дело в Госкино решили без нас. Во-вторых,
"Звездные войны" - фильм для детей. Сейчас такое крутят!..
- Детский? Не знал, - удивляюсь я. - Ну, тогда ничего...
- С кровавой склерозной запиской все вроде бы прояснилось. Но чего
хочет Ведмедев? Откуда он знает о моем секретнейшем договоре со швейцаром?
Зачем он меня интригует и напрашивается на разговор?
- Вот что, Оля... Сделаем так: пригласи Ведмедева поехать с нами в
Кузьминки. Пообещай, что его покажут по телевизору от Москвы до самых до
окраин. Придумай, что хочешь, - он на все клюнет. Ему от нас что-то нужно,
а нам от него - ничего. Скажи, что в Доме ученых состоится закрытый
просмотр "Звездных войн". Только для избранных. Скажи, что я выделяю лично
для его ревизорского сиятельства персональный "ЗИМ". Передай Павлику,
чтобы взял с собой ревизора, встретил в аэропорту кинокритика со
"Звездными войнами" и дул с ними в Кузьминки. Без меня. Если будет
возражать, скажи, что расстреляю за невыполнение приказа. Подожди, это еще
не все... А сам садись в "Запорожец" и потихоньку поезжай за ними.
Понаблюдай. А потом все мне расскажешь.
- А зачем все это?
- Не знаю. Затем, что я хочу проверить одну свою обстракцию.
(Как все-таки удобно: сказал одно слово - и все понятно).
- Поезжай и пытайся не упустить их из виду. Но держись от "ЗИМа"
подальше. Это может быть опасно.
- В самом деле, обстракция, - бормочет Оля. Он еще что-то хочет
сказать.
- Говори!
- Юрий Васильевич, вы знаете, что я никогда не был фискалом, но, если
я не вернусь с задания...
- Давай без предисловий.
- Вы сегодня отняли у Дроздова бутылку коньяка... Так вот: после
разговора с вами он отправился в хозяйственный магазин и купил веревку.
- Какую веревку?
- Какую... Затрудняюсь... Обычную. Бельевую.
- В хозяйственном?
- Да. В "Тысяче мелочей".
- А зачем?
- Не знаю. Наверно, сушить белье. Если я не вернусь с задания, то
имейте это в виду.
У меня перед глазами появляется какой-то тесный городской двор с
вонючим покосившимся туалетом. Двор крест-накрест перетянут бельевой
веревкой, а на веревке, подпираемой длинным шестом, болтаются твердые
замерзшие простыни, пододеяльники и Дроздов.
- Понял. Действуй.
Съемки в редакции уже идут к концу, и Оля Белкин начинает действовать
- добывает из кучи шуб и пальто ревизорский кожух, пальцем выманивает
Ведмедева в коридор и что-то нашептывает ему. У ревизора поблескивают
глазки после дроздовского коньяка. Значит, тетя Софа его уже обработала.
Он заинтригован. Сейчас я попытаюсь провести самого дьявола, подсунув ему
вместо себя в черном "ЗИМе" этого живца - авось клюнет.
А от меня с Космонавтом не убудет - прокатимся в автобусе, как
простые смертные.
17
А кто сказал, что я не простой смертный?
Конечно, обыкновенному хомо сапиенсу ко мне в кабинет всегда было
трудно войти, но это не оттого, что я возгордился, - просто мои
заместители решали все эти неандертальские дела быстрее и лучше меня. Да,
у меня скверный характер. Да, на меня во все времена катали телеги - я
оглядываюсь и вижу за собой целый обоз грязных телег, как после
отступления Первой Конной из Польши. Да, я бывал высокомерен с
недостаточными людьми, иногда глупел на глазах от общения с ними, и,
случалось, меня так начинало трясти, что я готов был схватить свою трость
за обратный конец палки и трахнуть набалдашником по глупой макушке.
Нет, я никого не бил тростью по голове, но однажды растоптал
докторскую диссертацию, направленную мне на отзыв. Конечно, этого не
следовало делать хотя бы из уважения к труду машинистки. Но шарик в тот
момент улетел - так уж получилось. Я ничего на свете не боюсь, кроме
гололеда и неандертальского дуроломства, поэтому пытаюсь окружать себя
людьми из подвида "хомо сапиенс сапиенс". Этих людей на Земле не так уж
много, и я уйму шишек набил себе и другим, пока научился отличать их от
неандертальцев - высокий лоб отнюдь не признак; зато сейчас я безошибочно
узнаю хомо сапиенсов сапиенсов даже на уровне швейцаров.
Так я нескладно размышляю о своей персоне, пока Татьяна туго
завязывает мне шарф под бородой. Как все-таки надоедлива эта зимняя
тягомотина с раздеванием и надеванием шуб, шапок и шарфов. Кутают, как
ребенка.
Вот скоро умру за милую душу, как все нормальные люди, и будете
знать!
Наша команда начинает загружаться в автобусы, а их у нас уже два:
один спальный малиново-полированный "Икарус" с белой клешнистой надписью
на борту: "ЦЕНТРАЛЬНОЕ ТЕЛЕВИДЕНИЕ "ОСТАНКИНО", второй - отечественный и
пожухлый. Его пригнала за нами красотка-администратор из кузьминкинского
Дома ученых (пригнал, конечно, водитель, но она ответственная за прием
благотворителей). Зовут ее Тамара. Она одета в рыжую шубу из лисьих
хвостов. С Татьяной они тайные соперницы, но разумно соблюдают нейтралитет
и сферы влияния - Тамара царствует на том берегу, в Кузьминках, Татьяна -
здесь, в Печенежках.
Царица Тамара просит у Павлика закурить и доверительно объясняет ему,
что известный кинокритик по путевке Госкино уже приехал и уехал на
аэродром встречать коробки со "Звездными войнами", и ой, что будет, если
"Звездные войны" застрянут по такой нелетной погоде - афиши давно
развешены, билеты распроданы, а на Кузьминки с раннего утра началось
нашествие окрестных сопливых брейкеров, фанатов и металлистов, и, что,
кроме благотворителей, под ее ответственность свалились Космонавт и
Центральное телевидение, а в Доме ученых полы еще не натерты, в гостинице
мест не хватает, а киномеханик третий день женится и пьян, как сапожник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
"Запорожец" по льду гонять.
- Напомни, зачем тебе "ЗИМ"?
- Ну... для этой голливудской муры, - Оля показывает на склерозную
записку. - Нужно смотаться в аэропорт и встретить кинокритика со
"Звездными войнами".
- Откуда? Из США?
- Почему из США? Из Госкино. В благотворительных целях.
- А, ну да...
И это вспомнил.
С сегодняшнего дня мы становимся БЛАГОТВОРИТЕЛЯМИ как-никак. А что?
Надо совмещать приятное с полезным. Для приманки к своим
научно-непопулярным выступлениям мы будем крутить американские "Звездные
войны", а все доходы перечислять на счет детского дома, где рос и
воспитывался Владислав Николаевич Бессмертный.
- Оля, я еще кажется не проснулся... Объясни, почему в
благотворительных целях нужно крутить именно "Звездные войны"? Мы этот
вопрос согласовали? Нам тут идеологический фитиль не вставят?
- Ну, во-первых, это дело в Госкино решили без нас. Во-вторых,
"Звездные войны" - фильм для детей. Сейчас такое крутят!..
- Детский? Не знал, - удивляюсь я. - Ну, тогда ничего...
- С кровавой склерозной запиской все вроде бы прояснилось. Но чего
хочет Ведмедев? Откуда он знает о моем секретнейшем договоре со швейцаром?
Зачем он меня интригует и напрашивается на разговор?
- Вот что, Оля... Сделаем так: пригласи Ведмедева поехать с нами в
Кузьминки. Пообещай, что его покажут по телевизору от Москвы до самых до
окраин. Придумай, что хочешь, - он на все клюнет. Ему от нас что-то нужно,
а нам от него - ничего. Скажи, что в Доме ученых состоится закрытый
просмотр "Звездных войн". Только для избранных. Скажи, что я выделяю лично
для его ревизорского сиятельства персональный "ЗИМ". Передай Павлику,
чтобы взял с собой ревизора, встретил в аэропорту кинокритика со
"Звездными войнами" и дул с ними в Кузьминки. Без меня. Если будет
возражать, скажи, что расстреляю за невыполнение приказа. Подожди, это еще
не все... А сам садись в "Запорожец" и потихоньку поезжай за ними.
Понаблюдай. А потом все мне расскажешь.
- А зачем все это?
- Не знаю. Затем, что я хочу проверить одну свою обстракцию.
(Как все-таки удобно: сказал одно слово - и все понятно).
- Поезжай и пытайся не упустить их из виду. Но держись от "ЗИМа"
подальше. Это может быть опасно.
- В самом деле, обстракция, - бормочет Оля. Он еще что-то хочет
сказать.
- Говори!
- Юрий Васильевич, вы знаете, что я никогда не был фискалом, но, если
я не вернусь с задания...
- Давай без предисловий.
- Вы сегодня отняли у Дроздова бутылку коньяка... Так вот: после
разговора с вами он отправился в хозяйственный магазин и купил веревку.
- Какую веревку?
- Какую... Затрудняюсь... Обычную. Бельевую.
- В хозяйственном?
- Да. В "Тысяче мелочей".
- А зачем?
- Не знаю. Наверно, сушить белье. Если я не вернусь с задания, то
имейте это в виду.
У меня перед глазами появляется какой-то тесный городской двор с
вонючим покосившимся туалетом. Двор крест-накрест перетянут бельевой
веревкой, а на веревке, подпираемой длинным шестом, болтаются твердые
замерзшие простыни, пододеяльники и Дроздов.
- Понял. Действуй.
Съемки в редакции уже идут к концу, и Оля Белкин начинает действовать
- добывает из кучи шуб и пальто ревизорский кожух, пальцем выманивает
Ведмедева в коридор и что-то нашептывает ему. У ревизора поблескивают
глазки после дроздовского коньяка. Значит, тетя Софа его уже обработала.
Он заинтригован. Сейчас я попытаюсь провести самого дьявола, подсунув ему
вместо себя в черном "ЗИМе" этого живца - авось клюнет.
А от меня с Космонавтом не убудет - прокатимся в автобусе, как
простые смертные.
17
А кто сказал, что я не простой смертный?
Конечно, обыкновенному хомо сапиенсу ко мне в кабинет всегда было
трудно войти, но это не оттого, что я возгордился, - просто мои
заместители решали все эти неандертальские дела быстрее и лучше меня. Да,
у меня скверный характер. Да, на меня во все времена катали телеги - я
оглядываюсь и вижу за собой целый обоз грязных телег, как после
отступления Первой Конной из Польши. Да, я бывал высокомерен с
недостаточными людьми, иногда глупел на глазах от общения с ними, и,
случалось, меня так начинало трясти, что я готов был схватить свою трость
за обратный конец палки и трахнуть набалдашником по глупой макушке.
Нет, я никого не бил тростью по голове, но однажды растоптал
докторскую диссертацию, направленную мне на отзыв. Конечно, этого не
следовало делать хотя бы из уважения к труду машинистки. Но шарик в тот
момент улетел - так уж получилось. Я ничего на свете не боюсь, кроме
гололеда и неандертальского дуроломства, поэтому пытаюсь окружать себя
людьми из подвида "хомо сапиенс сапиенс". Этих людей на Земле не так уж
много, и я уйму шишек набил себе и другим, пока научился отличать их от
неандертальцев - высокий лоб отнюдь не признак; зато сейчас я безошибочно
узнаю хомо сапиенсов сапиенсов даже на уровне швейцаров.
Так я нескладно размышляю о своей персоне, пока Татьяна туго
завязывает мне шарф под бородой. Как все-таки надоедлива эта зимняя
тягомотина с раздеванием и надеванием шуб, шапок и шарфов. Кутают, как
ребенка.
Вот скоро умру за милую душу, как все нормальные люди, и будете
знать!
Наша команда начинает загружаться в автобусы, а их у нас уже два:
один спальный малиново-полированный "Икарус" с белой клешнистой надписью
на борту: "ЦЕНТРАЛЬНОЕ ТЕЛЕВИДЕНИЕ "ОСТАНКИНО", второй - отечественный и
пожухлый. Его пригнала за нами красотка-администратор из кузьминкинского
Дома ученых (пригнал, конечно, водитель, но она ответственная за прием
благотворителей). Зовут ее Тамара. Она одета в рыжую шубу из лисьих
хвостов. С Татьяной они тайные соперницы, но разумно соблюдают нейтралитет
и сферы влияния - Тамара царствует на том берегу, в Кузьминках, Татьяна -
здесь, в Печенежках.
Царица Тамара просит у Павлика закурить и доверительно объясняет ему,
что известный кинокритик по путевке Госкино уже приехал и уехал на
аэродром встречать коробки со "Звездными войнами", и ой, что будет, если
"Звездные войны" застрянут по такой нелетной погоде - афиши давно
развешены, билеты распроданы, а на Кузьминки с раннего утра началось
нашествие окрестных сопливых брейкеров, фанатов и металлистов, и, что,
кроме благотворителей, под ее ответственность свалились Космонавт и
Центральное телевидение, а в Доме ученых полы еще не натерты, в гостинице
мест не хватает, а киномеханик третий день женится и пьян, как сапожник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46