Позволив течению подхватить лодку, я оглянулся на Город Тростников – он выгибался вдоль болот, словно огромный дремлющий монстр. То тут, то там мелькали сторожевые огни, но сам город был погружен во мрак. Никто не выходил ночью за порог дома: после заката в воздух поднимались темные, как густой дым, тучи москитов, на болоте было полно призраков, встававших из топи в тумане, но сильнее всего боялись эватимов, слуг Сюрат-Кемада с крокодильими головами, которые во тьме выползали из воды и, волоча за собой тяжеленные хвосты, ходили по пустынным улицам, как люди.
Там, где глубина начиналась сразу у берега, стояли на якоре крутобокие корабли и расписанные причудливыми орнаментами суда из Города-в-Дельте. На многих из них горели разноцветные огни, оттуда доносились музыка и смех. Моряки-чужеземцы не знали наших обычаев и не разделяли наших страхов.
В Городе Тростников все взрослые мужчины – кроме нищих, конечно – носили длинные штаны и кожаные туфли. Дети ходили в свободных туниках босыми. В редкие холодные дни они обматывали ноги полосками ткани или сидели дома. Когда мальчик становился мужчиной, отец вручал ему туфли. Это был древний обычай. Никто не знал, как и почему он возник.
Отец поспешил выставить меня из дома даже без плаща. Всю ночь я страдал от холода. Зубы стучали, руки и ноги онемели, ледяной воздух буквально обжигал легкие.
Все, что я мог сделать – это держаться поближе к зарослям трав и тростников, направляясь от одной протоки чистой воды к другой, низко пригибаясь под нависшими над водой ветвями и иногда расчищая себе дорогу веслом.
Какие– то видения посещали меня, но ни одно из них не было связано с другим. Я так и не понял, что хотел сказать мне бог.
Луна неожиданно села. Река поглотила ее, и какое-то время лунный свет извивался по воде, как мамин макет гигантского крокодила.
Я положил весло на дно лодки и свесился за борт, пытаясь разглядеть, что там происходит. Но увидел лишь мутную воду.
Вокруг меня, подобно лесу железных прутьев, стоял мертвый тростник. Я пустил лодку по течению. Один раз я видел крокодила, древнего и громадного, несомого потоком, словно дрейфующее бревно. Но это был просто зверь, а не один из эватимов.
Немного позже я оказался в тихой заводи, окруженный спящими белыми утками – они плавали на темной воде, как клочья белой ваты.
Кричали ночные птицы, но в их криках я не услышал ничего пророческого.
Я посмотрел на звезды, и по расположению созвездий на небосводе понял, что до рассвета осталось не больше часа. Тогда я впал в отчаяние и воззвал к Сюрат-Кемаду. Я не сомневался, что видение придет от него, а не от какого-то другого бога.
Я испугался собственного поступка, так как не подготовился к ритуалу и не принес жертву.
Но Сюрат– Кемад с его чудовищными челюстями не разгневался, и видение пришло.
Легкая изморось прекратилась, но воздух был по-прежнему промозглым и влажным. Я скрючился на дне лодки, скрестив руки на груди и судорожно сжав весло. Возможно, я заснул. Вдруг кто-то тихо тронул меня за плечо.
Я мгновенно сел, чуть не подскочив от испуга, но незнакомец поднял палец, призывая меня хранить молчание. Его лица я не видел. На нем была серебряная маска Луны, грубая и деформированная, с исходящими из нее лучами по краям. Полы его длинной, до колен, мантии слегка колыхались в холодном утреннем бризе.
Он сделал мне знак следовать за ним. Я молча подчинился, погрузив весло в воду. Незнакомец шел по воде босиком, и при каждом шаге от его ног расходились круги.
Мы долго блуждали и по открытой воде, и в зарослях болотной травы, и среди сухого тростника, пока наконец не вышли к полузатопленной разрушенной башне – черный остов, покрытый илом, грязью и водорослями.
И тогда из болота появились сотни других фигур в мантиях и масках, но они не шли по воде, как мой спутник, а ползли, их движения были какими-то неуклюжими, тела извивались из стороны в сторону, как у крокодилов, когда они выползают на берег. Я в изумлении наблюдал, как они собираются вокруг нас, низко склоняясь у ног мужчины – они поклонялись ему, как богу.
Он же простер руки к небу и зарыдал.
Мне вспомнился один из отцовских рассказов про гордого короля, чей дворец затмевал солнце, вызывая зависть и гнев богов. Однажды при его дворе появился посланец с головой крокодила, прошипевший: «Мой повелитель поглотит тебя, о король, как он поглощает всех». Но король, ослепленный гордыней, приказал стражникам избить посланника и выбросить в реку, из которой тот явился – король не боялся богов.
Но Сюрат– Кемаду совершенно не нужно, чтобы его боялись -все обязаны повиноваться ему. И вышли воды Великой Реки из берегов, поглотив королевский дворец.
– Не слишком интересная история, – пожаловался я отцу.
– Но это чистая правда, – ответил он.
Теперь же я смотрел вокруг в благоговейном страхе – множество вопросов вертелось у меня на языке, но я был слишком испуган, чтобы задать их. Вскоре небо просветлело, и рыдания стоявшего на воде мужчины слились с плачем тростника на ветру.
Поднялось солнце, молившиеся сняли маски и превратились в обычных крокодилов. При дневном свете их мантии таинственным образом исчезли. Я долго смотрел, как их темные тела погружаются в мутную воду.
Я перевел взгляд на одиноко стоявшего мужчину, но на его месте неожиданно оказалась длинноногая болотная птица. Она издала печальный крик и, захлопав крыльями, поднялась в воздух.
Жаркое солнце вернуло меня к жизни. Я сел, заходясь от кашля – из носа у меня тоже текло – и огляделся вокруг. Полузатопленная башня стояла на прежнем месте – безжизненная каменная груда. Я был совершенно один – ни единой живой души рядом.
Когда я вернулся в Город Тростников, уже наступил полдень.
При свете дня город было не узнать. Яркие знамена, развевающиеся на башнях, нарядные дома с разноцветными занавесками и росписью, украшавшей их стены и крыши. Днем разгружали стоявшие на рейде корабли, и на улицах, где в пестрой толпе смешались торговцы и чиновники, варвары и домохозяйки, постоянно звучала разноязычная речь.
Острый запах рыбы смешивался с изысканным ароматом духов, запахом кожи, сырой парусины и потом печников, привозивших диковинных тварей из далеких деревень в верховьях реки.
Днем в городе бок о бок уживались тысячи богов – у каждого иноземца, у каждого торговца, как оказавшихся в городе проездом, так и живущих там постоянно, был свой бог – любой, кому новое божество явилось во время дневного сна, мог объявить его единственным истинным богом и начать ему поклоняться. На улице резчиков каждый желающий мог купить идола любого из этих богов, причем изображение ценилось особенно высоко, если во время работы над ним мастер был одержим этим богом, вдохновлявшим его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
Там, где глубина начиналась сразу у берега, стояли на якоре крутобокие корабли и расписанные причудливыми орнаментами суда из Города-в-Дельте. На многих из них горели разноцветные огни, оттуда доносились музыка и смех. Моряки-чужеземцы не знали наших обычаев и не разделяли наших страхов.
В Городе Тростников все взрослые мужчины – кроме нищих, конечно – носили длинные штаны и кожаные туфли. Дети ходили в свободных туниках босыми. В редкие холодные дни они обматывали ноги полосками ткани или сидели дома. Когда мальчик становился мужчиной, отец вручал ему туфли. Это был древний обычай. Никто не знал, как и почему он возник.
Отец поспешил выставить меня из дома даже без плаща. Всю ночь я страдал от холода. Зубы стучали, руки и ноги онемели, ледяной воздух буквально обжигал легкие.
Все, что я мог сделать – это держаться поближе к зарослям трав и тростников, направляясь от одной протоки чистой воды к другой, низко пригибаясь под нависшими над водой ветвями и иногда расчищая себе дорогу веслом.
Какие– то видения посещали меня, но ни одно из них не было связано с другим. Я так и не понял, что хотел сказать мне бог.
Луна неожиданно села. Река поглотила ее, и какое-то время лунный свет извивался по воде, как мамин макет гигантского крокодила.
Я положил весло на дно лодки и свесился за борт, пытаясь разглядеть, что там происходит. Но увидел лишь мутную воду.
Вокруг меня, подобно лесу железных прутьев, стоял мертвый тростник. Я пустил лодку по течению. Один раз я видел крокодила, древнего и громадного, несомого потоком, словно дрейфующее бревно. Но это был просто зверь, а не один из эватимов.
Немного позже я оказался в тихой заводи, окруженный спящими белыми утками – они плавали на темной воде, как клочья белой ваты.
Кричали ночные птицы, но в их криках я не услышал ничего пророческого.
Я посмотрел на звезды, и по расположению созвездий на небосводе понял, что до рассвета осталось не больше часа. Тогда я впал в отчаяние и воззвал к Сюрат-Кемаду. Я не сомневался, что видение придет от него, а не от какого-то другого бога.
Я испугался собственного поступка, так как не подготовился к ритуалу и не принес жертву.
Но Сюрат– Кемад с его чудовищными челюстями не разгневался, и видение пришло.
Легкая изморось прекратилась, но воздух был по-прежнему промозглым и влажным. Я скрючился на дне лодки, скрестив руки на груди и судорожно сжав весло. Возможно, я заснул. Вдруг кто-то тихо тронул меня за плечо.
Я мгновенно сел, чуть не подскочив от испуга, но незнакомец поднял палец, призывая меня хранить молчание. Его лица я не видел. На нем была серебряная маска Луны, грубая и деформированная, с исходящими из нее лучами по краям. Полы его длинной, до колен, мантии слегка колыхались в холодном утреннем бризе.
Он сделал мне знак следовать за ним. Я молча подчинился, погрузив весло в воду. Незнакомец шел по воде босиком, и при каждом шаге от его ног расходились круги.
Мы долго блуждали и по открытой воде, и в зарослях болотной травы, и среди сухого тростника, пока наконец не вышли к полузатопленной разрушенной башне – черный остов, покрытый илом, грязью и водорослями.
И тогда из болота появились сотни других фигур в мантиях и масках, но они не шли по воде, как мой спутник, а ползли, их движения были какими-то неуклюжими, тела извивались из стороны в сторону, как у крокодилов, когда они выползают на берег. Я в изумлении наблюдал, как они собираются вокруг нас, низко склоняясь у ног мужчины – они поклонялись ему, как богу.
Он же простер руки к небу и зарыдал.
Мне вспомнился один из отцовских рассказов про гордого короля, чей дворец затмевал солнце, вызывая зависть и гнев богов. Однажды при его дворе появился посланец с головой крокодила, прошипевший: «Мой повелитель поглотит тебя, о король, как он поглощает всех». Но король, ослепленный гордыней, приказал стражникам избить посланника и выбросить в реку, из которой тот явился – король не боялся богов.
Но Сюрат– Кемаду совершенно не нужно, чтобы его боялись -все обязаны повиноваться ему. И вышли воды Великой Реки из берегов, поглотив королевский дворец.
– Не слишком интересная история, – пожаловался я отцу.
– Но это чистая правда, – ответил он.
Теперь же я смотрел вокруг в благоговейном страхе – множество вопросов вертелось у меня на языке, но я был слишком испуган, чтобы задать их. Вскоре небо просветлело, и рыдания стоявшего на воде мужчины слились с плачем тростника на ветру.
Поднялось солнце, молившиеся сняли маски и превратились в обычных крокодилов. При дневном свете их мантии таинственным образом исчезли. Я долго смотрел, как их темные тела погружаются в мутную воду.
Я перевел взгляд на одиноко стоявшего мужчину, но на его месте неожиданно оказалась длинноногая болотная птица. Она издала печальный крик и, захлопав крыльями, поднялась в воздух.
Жаркое солнце вернуло меня к жизни. Я сел, заходясь от кашля – из носа у меня тоже текло – и огляделся вокруг. Полузатопленная башня стояла на прежнем месте – безжизненная каменная груда. Я был совершенно один – ни единой живой души рядом.
Когда я вернулся в Город Тростников, уже наступил полдень.
При свете дня город было не узнать. Яркие знамена, развевающиеся на башнях, нарядные дома с разноцветными занавесками и росписью, украшавшей их стены и крыши. Днем разгружали стоявшие на рейде корабли, и на улицах, где в пестрой толпе смешались торговцы и чиновники, варвары и домохозяйки, постоянно звучала разноязычная речь.
Острый запах рыбы смешивался с изысканным ароматом духов, запахом кожи, сырой парусины и потом печников, привозивших диковинных тварей из далеких деревень в верховьях реки.
Днем в городе бок о бок уживались тысячи богов – у каждого иноземца, у каждого торговца, как оказавшихся в городе проездом, так и живущих там постоянно, был свой бог – любой, кому новое божество явилось во время дневного сна, мог объявить его единственным истинным богом и начать ему поклоняться. На улице резчиков каждый желающий мог купить идола любого из этих богов, причем изображение ценилось особенно высоко, если во время работы над ним мастер был одержим этим богом, вдохновлявшим его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127