Спал ли я или бодрствовал на самом деле? Обсуждать этот вопрос не имеет никакого смысла.
Очень долго я сидел, слушая ветер, шуршащий в тростниках, и кричавших вдали ночных птиц. А потом внезапно в небо поднялась цапля.
Босоногая фигура в белой мантии подошла к кровати прямо по воде – там, где она ступала, по поверхности реки расходились круги. На ней была покореженная маска из черненого серебра.
Но все же я думал, что знаю, кто это.
– Отец.
Мне ответили на языке Дельты, и голос принадлежал кому-то другому.
– Я Тально, живущий внутри Ваштэма. Это моя тюрьма, так как Ваштэм убил меня.
Он простер вперед свои сморщенные руки. Кровь сочилась из сквозных ран в его ладонях, а потом полилась из прорезей для глаз в маске.
– Вставай, – сказал он. – Тебе предстоит совершить еще одно небольшое путешествие.
Я второпях соскочил с постели на то, что считал полом, но очутился по колено в ледяной болотной воде. Я совсем забылся. На мне по-прежнему были туфли. На корточках я заполз обратно на кровать, сбросил насквозь промокшую обувь, оставил ее на кровати и снова сошел вниз.
Поверхность удержала меня. Тально нетерпеливо изучал меня из-под кровоточащей маски. Повторяя его жест, я простер руки, подняв вверх свои отмеченные шрамами ладони. С них взметнулся белый огонь.
Мы шли сквозь промозглую ночь среди тростников, рассуждая о магии, а звезды на ночном небосводе медленно клонились к горизонту, Река рябила и светилась отраженным светом. Я вытянул руки перед собой, чтобы осветить нам путь.
– Твой отец убил меня уже много веков назад, – сообщил мне Тально. – Я не простил его, но больше не ненавижу. Чародей свободен от подобных эмоций. Он подобен полому тростнику, сквозь который дует ветер черной магии, и на котором боги и титаны исполняют свою, никому не понятную музыку.
Я не стал с ним спорить, хотя очень сильно сомневался, что все маги и чародеи разделяют его убеждения.
– Что мне делать, – спросил я, – дабы быть уверенным, что выживу в Школе Теней?
– Ни в чем нельзя быть уверенным. Вот, к примеру, я сам – я выжил или нет? Вымышлены или правдивы мои воспоминания обо всей моей жизни до того, как я схватился с твоим отцом? И если вымышлены, то кем? Я До сих пор не могу понять этого.
– Я должен продолжить начатое, – сказал я. – Ты поможешь мне?
– Многие прошли по этому пути до тебя, до того, как на него ступил Ваштэм…
– А я?
– Ты должен продолжать начатое, как уже сам решил. Я могу лишь рассказать тебе, насколько продвинулся я сам до того, как мой путь прервался.
– Что ж, расскажи, – попросил я.
Он раздвинул руками тростники, и на нас хлынул свет, ослепивший меня. Я схватил Тально за рукав, позволив ему вести меня и прикрыв другой рукой глаза. Мы шли сквозь огонь, по бурлящему морю горящей нефти, дым и жар душили меня, заставляя каждый шаг отзываться болью. Но огонь не обжег нас.
Мы остановились перед тремя привязанными к столбам женщинами – они бились в агонии и страшно кричали. Их плоть размягчилась и стекала с костей, как расплавленный воск. Расплывшиеся лица так исказились, что я не мог определить их возраста и даже просто понять, каков был цвет их кожи.
Но я понял, что все трое находятся здесь уже очень давно и что они не могут умереть.
– Они были моими привратницами, – сказал Таль но. – От них я узнал одно тайное имя, как и то, что выполнение одной задачи, которой впоследствии посвятил себя твой отец, когда отнял у меня жизнь, возможно.
– И что это было? – мне пришлось кричать, чтобы меня услышали сквозь рев пламени и крики женщин.
– Ты задаешь слишком много вопросов, Секенр, сын моего убийцы, – прокричал в ответ Тально. – А моя возможность отвечать на них очень ограничена. И что это было? Это ты должен выяснить сам. К чему стремился твой отец, ни перед чем не останавливаясь и отдавая этому все свои силы, пока ему не помешали обстоятельства? Спроси его. С гораздо большим успехом ты можешь спросить у меня, кто эти трое перед нами. Это моя мать и две моих тетки, все трое – могущественнейшие чародейки, которые использовали бы меня, как я использовал их и как твой отец использовал тебя. Могу ли я облегчить их боль? Нет, не могу. Живые, они убьют нас. Мертвые, они станут частью нас, Секенр, и подавят нас изнутри. Так что эти костры должны гореть до тех пор, пока проект твоего отца не будет завершен, по крайней мере, хотя бы частично. Здесь нет и не может быть никакой моральной дилеммы, нет места никаким угрызениям совести, если ты меня спросишь об этом, как нет ни правильного, ни неверного решения. Эти трое заслуживают наказания ничуть не больше нас с тобой, но и ничуть не меньше. Просто это должно было быть сделано.
Легкие горели – я откашлялся, а потом закричал:
– Расскажи мне все, что знаешь об этом… – я поднял руку, чтобы сотворить знак Воориш.
Тально лишь рассмеялся.
– Ты не можешь повелевать мною, как простыми мертвецами, Секенр. Я не просто мертв. Мертвец, которого ты хочешь подчинить своей воле, втебе самом.
Он исчез одновременно с пламенем. Я стоял в одиночестве среди тростников, потеряв на несколько мгновений способность видеть, пока мои глаза не привыкли к темноте. Тогда я вновь увидел звезды и задрожал от ночной сырости и холода.
– Секенр.
Я поднял взгляд. В отдалении, на свободном от тростника пространстве, уже на открытой воде, стояла фигура в маске и мантии чародея. Даже с такого расстояния я смог разглядеть кровавые потеки на маске, но все же понял, что это был уже не Тально.
Я позволил новоприбывшему приблизиться – теперь движения под мантией стали неуклюжими, словно под ней тряслась расплывчатая желеобразная масса. Незнакомец был невообразимо жирным, даже ступни его ног в размере напоминали крупные дыни.
– Лекканут-На.
Мы не пошли дальше, а присев прямо на поверхность воды, словно на гладкий холодный камень, начали играть крошечными синими и белыми язычками пламени на доске, которую никто из нас не видел. Лекканут-На вспоминала свое детство в какой-то западной пустынной стране, и ветер обдувал нас землей и песком, который он приносил через тростник.
Ей не пришлось ничего говорить. Ее воспоминания непроизвольно возникали в моем сознании, и мне казалось, что я сам много недель подряд путешествовал с караваном, каждый день пристально вглядываясь в линию горизонта в ожидании, когда там впервые появится знаменитый Город-в-Дельте. Но в оазисе чародейка убила девочку-путешественницу. Двое стали единым целым и, объединившись, продолжили свое путешествие вглубь запутанного лабиринта страны черной магии. Кого из них вначале звали Лекканут-На, я так и не узнал.
Потом чародейка бродила по городу, как и Секенр много столетий спустя, потрясенная его великолепием, с благоговейным трепетом рассматривая его чудеса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127