Потом я заметил, что и из моего рта вылетают легкие облачка пара. Холод. Зима…
Я попытался встать на ноги, стараясь скрыть свою слабость и замешательство, но ноги подо мной подогнулись. Подхватив меня подмышки, она без труда заставила меня стоять прямо. Я не смог сдержать стона – у меня открылась рана в бедре. По ноге потекла кровь. Я повис у нее на руках, прижав к себе одеяло и обе сумки и не отрывая взгляда от тонкой красной струйки, стекавшей по правой ноге. Собственного тела я не чувствовал. Холод и онемение усиливали боль.
Незнакомка продолжала удерживать меня в вертикальном положении. Ее руки вынесли меня, легкого, как дым, из спальни вниз в прихожую мимо открытой двери отцовского кабинета.
Она остановилась лишь однажды, чтобы рассмотреть замерзшее пламя на дверном косяке и заглянуть в мою спальню, но так ничего и не сказала.
Мы пошли дальше. Теперь она просто вела меня одной рукой. На крыльцо я вышел вместе с ней, но тут же вырвал у нее свою руку – не хотел, чтобы ко мне кто-то прикасался.
Взяв обе сумки в правую руку, левой я вцепился в перила. В воздухе кружил снег, а на белой-белой земле лежали тени, и казалось, что горы и пологие долины исчезают вдали в туманной серебристо-голубой дымке. Высоченные вершины терялись среди клубившихся облаков. Внизу я обнаружил новую деталь, которую почему-то не замечал прежде – сверкающую извилистую ленту льда, простиравшуюся, насколько хватало глаз. Неужели в этом невероятном месте замерзладаже Великая Река?
Между вершинами, чуть ниже облаков, кружили черные птицы. Должно быть, они были просто гигантскими, если я видел их с такого расстояния.
– Горные орлы, – сказала моя спутница, – посланцы Регун-Темада, который и сам является вестником Смерти. Здесь у нее много дел.
Я был озадачен и тем, что она сказала и как она сделала это. Она говорила на языке Страны Тростников с неизвестным мне акцентом, причем часть имени бога она произнесла как Темад, в отличие от привычного Кемадили ХемадДельты.
А какие дела могут тут быть у Смерти? Я не видел никаких признаков жилья, кроме моего собственного дома, взгромоздившегося на заснеженный склон и казавшегося страшно нелепым на фоне здешнего пейзажа. Мы были совершенно одни, не считая разве что орлов.
– Где мы? – спросил я.
– С точки зрения географии, мы больше не связаны ни с каким конкретнымместом… нет, это не та страна, которой может достичь каждый, совершив путешествие по морю или по суше, неважно, как бы долго он ни ехал. Больше не спрашивай гдеи когда, Секенр. Мы находимся вне пространства и времени. Постарайся принять это. Ну, а вообще я могу сказать тебе, что это скорее напоминает мою родину, чем твою.
– А кто ты? Ты знаешь мое имя, но я не знаю твоего.
Она улыбнулась, но в ее улыбке не было ни тепла, ни радости.
– Ты меня проверяешь. Ты считаешь, что я столь же глупа, как и та девчонка, которую ты перехитрил по дороге сюда.
– Нет, я…
– Тогда придумай что-нибудь получше, чем вот так запросто спрашивать имена здесь, где столько других чародеев. Твое я подслушала. И это может стать для тебя источником несчастья, а может быть, и нет.
Я поднял взгляд на облака, горы и черные точки, которые были орлами.
– Я не вижу никаких других чародеев.
Она вновь рассмеялась, на сей раз, кажется, искренне.
– Как ты думаешь, почему это место называется Невидимой Ложей?
– Но?…
– Это шутка, Секенр. Даже у нас, чародеев, бывает чувство юмора.
– Как мне обращаться к тебе, если я не знаю твоего имени?
– Зови меня просто Пожирательницей Птиц.
– Как пожелаешь, – кивнул я, словно ожидал именно этих слов. – Нам не пора идти дальше?
Но я совершенно не представлял, куда мы направляемся, да и ноги мои совсем утратили чувствительность. Я стоял, как на ходулях – ноги от коленей и ниже казались деревянными. Я привалился к перилам, изо всех сил стараясь держаться прямо, но у меня страшно кружилась голова от голода и от потери крови. Возможно, кровь еще продолжала течь из какой-то раны – этого я не знал.
Пожирательница Птиц вновь обвила меня руками. Я слабо сопротивлялся, пытаясь высвободиться, но она крепко держала меня, так что мое лицо зарылось в ее причудливое одеяние. Стоя в этих необычных объятиях, я пытался разгадать тайну ее имени. Казалось, решение лежит совсем близко, но я не мог дотянуться до него, как до монеты, сверкающей сквозь мутную воду. Разгадать эту шараду я так и не смог.
Очень заботливо она подвела меня к краю крыльца, а затем помогла спуститься на горный склон. Мы долго шли, утопая в снегу по колено. Одеяло волочилось за мной по белоснежной поверхности – я изо всех сил прижимал его к груди вместе с обеими сумками, тщетно пытаясь сохранить тепло.
Одна сумка выпала у меня из рук. Она подняла ее и понесла. Определить на ощупь своими замороженными пальцами я уже ничего не мог, но увидел, что она несет сумку с запасной одеждой. Рукопись по-прежнему оставалась у меня. Я испытал бесконечное облегчение.
– В первую очередь будут удовлетворены твои физические потребности, – сказала она. – А все дальнейшие указания ты получишь наряду с остальными.
– Но ведь всем известно, что каждый здесь… желает чьей-то смерти. Я никогда не понимал, как чародеи вообще умудряются уживаться друг с другом и даже сотрудничать, пусть и по мелочам, в повседневных делах.
Мы спускались по длинному склону. Я неоднократно спотыкался и падал, отчаянно прижимая к себе сумку с рукописью, и не раз терял одеяло. Но Пожирательница Птиц снова и снова поднимала меня, завертывала в одеяло, и мы продолжали путь. Она управлялась со Мной с той же легкостью, с какой опытный кукловод обращается с собственной марионеткой.
– Считай нас, – начала она, – шайкой разбойников, запертых в пещере с несметными сокровищами. Пока разбойники заперты, они сотрудничают, исходя из общих интересов, но стоит им найти выход наружу… о, да, тогдавсе мгновенно меняется – каждый разбойник стремится унести сколько сможет и помешать другим захватить остальное.
– Привратница… – Зубы у меня стучали так, что я не смог договорить. Мне даже не удалось вспомнить, что я собирался сказать.
– Привратница была глупой девчонкой, решившей, что знает и умеет вполне достаточно, чтобы без труда одержать над тобой верх и таким образом сдать свой выпускной экзамен. Она, без сомнения, жестоко ошибалась, как ты уже знаешь, и о чем будешь вспоминать на досуге всю оставшуюся жизнь, Секенр. Но ее попытка, по обычаям нашей школы, была вполне правомочной. Она предъявила на тебя права. Если в нашей школе появляется новичок, один из нас может попытаться вступить с ним в схватку и убить его. Но лишь один. Мне, например, не дозволено убить тебя прямо здесь и сейчас, если тебя это волнует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
Я попытался встать на ноги, стараясь скрыть свою слабость и замешательство, но ноги подо мной подогнулись. Подхватив меня подмышки, она без труда заставила меня стоять прямо. Я не смог сдержать стона – у меня открылась рана в бедре. По ноге потекла кровь. Я повис у нее на руках, прижав к себе одеяло и обе сумки и не отрывая взгляда от тонкой красной струйки, стекавшей по правой ноге. Собственного тела я не чувствовал. Холод и онемение усиливали боль.
Незнакомка продолжала удерживать меня в вертикальном положении. Ее руки вынесли меня, легкого, как дым, из спальни вниз в прихожую мимо открытой двери отцовского кабинета.
Она остановилась лишь однажды, чтобы рассмотреть замерзшее пламя на дверном косяке и заглянуть в мою спальню, но так ничего и не сказала.
Мы пошли дальше. Теперь она просто вела меня одной рукой. На крыльцо я вышел вместе с ней, но тут же вырвал у нее свою руку – не хотел, чтобы ко мне кто-то прикасался.
Взяв обе сумки в правую руку, левой я вцепился в перила. В воздухе кружил снег, а на белой-белой земле лежали тени, и казалось, что горы и пологие долины исчезают вдали в туманной серебристо-голубой дымке. Высоченные вершины терялись среди клубившихся облаков. Внизу я обнаружил новую деталь, которую почему-то не замечал прежде – сверкающую извилистую ленту льда, простиравшуюся, насколько хватало глаз. Неужели в этом невероятном месте замерзладаже Великая Река?
Между вершинами, чуть ниже облаков, кружили черные птицы. Должно быть, они были просто гигантскими, если я видел их с такого расстояния.
– Горные орлы, – сказала моя спутница, – посланцы Регун-Темада, который и сам является вестником Смерти. Здесь у нее много дел.
Я был озадачен и тем, что она сказала и как она сделала это. Она говорила на языке Страны Тростников с неизвестным мне акцентом, причем часть имени бога она произнесла как Темад, в отличие от привычного Кемадили ХемадДельты.
А какие дела могут тут быть у Смерти? Я не видел никаких признаков жилья, кроме моего собственного дома, взгромоздившегося на заснеженный склон и казавшегося страшно нелепым на фоне здешнего пейзажа. Мы были совершенно одни, не считая разве что орлов.
– Где мы? – спросил я.
– С точки зрения географии, мы больше не связаны ни с каким конкретнымместом… нет, это не та страна, которой может достичь каждый, совершив путешествие по морю или по суше, неважно, как бы долго он ни ехал. Больше не спрашивай гдеи когда, Секенр. Мы находимся вне пространства и времени. Постарайся принять это. Ну, а вообще я могу сказать тебе, что это скорее напоминает мою родину, чем твою.
– А кто ты? Ты знаешь мое имя, но я не знаю твоего.
Она улыбнулась, но в ее улыбке не было ни тепла, ни радости.
– Ты меня проверяешь. Ты считаешь, что я столь же глупа, как и та девчонка, которую ты перехитрил по дороге сюда.
– Нет, я…
– Тогда придумай что-нибудь получше, чем вот так запросто спрашивать имена здесь, где столько других чародеев. Твое я подслушала. И это может стать для тебя источником несчастья, а может быть, и нет.
Я поднял взгляд на облака, горы и черные точки, которые были орлами.
– Я не вижу никаких других чародеев.
Она вновь рассмеялась, на сей раз, кажется, искренне.
– Как ты думаешь, почему это место называется Невидимой Ложей?
– Но?…
– Это шутка, Секенр. Даже у нас, чародеев, бывает чувство юмора.
– Как мне обращаться к тебе, если я не знаю твоего имени?
– Зови меня просто Пожирательницей Птиц.
– Как пожелаешь, – кивнул я, словно ожидал именно этих слов. – Нам не пора идти дальше?
Но я совершенно не представлял, куда мы направляемся, да и ноги мои совсем утратили чувствительность. Я стоял, как на ходулях – ноги от коленей и ниже казались деревянными. Я привалился к перилам, изо всех сил стараясь держаться прямо, но у меня страшно кружилась голова от голода и от потери крови. Возможно, кровь еще продолжала течь из какой-то раны – этого я не знал.
Пожирательница Птиц вновь обвила меня руками. Я слабо сопротивлялся, пытаясь высвободиться, но она крепко держала меня, так что мое лицо зарылось в ее причудливое одеяние. Стоя в этих необычных объятиях, я пытался разгадать тайну ее имени. Казалось, решение лежит совсем близко, но я не мог дотянуться до него, как до монеты, сверкающей сквозь мутную воду. Разгадать эту шараду я так и не смог.
Очень заботливо она подвела меня к краю крыльца, а затем помогла спуститься на горный склон. Мы долго шли, утопая в снегу по колено. Одеяло волочилось за мной по белоснежной поверхности – я изо всех сил прижимал его к груди вместе с обеими сумками, тщетно пытаясь сохранить тепло.
Одна сумка выпала у меня из рук. Она подняла ее и понесла. Определить на ощупь своими замороженными пальцами я уже ничего не мог, но увидел, что она несет сумку с запасной одеждой. Рукопись по-прежнему оставалась у меня. Я испытал бесконечное облегчение.
– В первую очередь будут удовлетворены твои физические потребности, – сказала она. – А все дальнейшие указания ты получишь наряду с остальными.
– Но ведь всем известно, что каждый здесь… желает чьей-то смерти. Я никогда не понимал, как чародеи вообще умудряются уживаться друг с другом и даже сотрудничать, пусть и по мелочам, в повседневных делах.
Мы спускались по длинному склону. Я неоднократно спотыкался и падал, отчаянно прижимая к себе сумку с рукописью, и не раз терял одеяло. Но Пожирательница Птиц снова и снова поднимала меня, завертывала в одеяло, и мы продолжали путь. Она управлялась со Мной с той же легкостью, с какой опытный кукловод обращается с собственной марионеткой.
– Считай нас, – начала она, – шайкой разбойников, запертых в пещере с несметными сокровищами. Пока разбойники заперты, они сотрудничают, исходя из общих интересов, но стоит им найти выход наружу… о, да, тогдавсе мгновенно меняется – каждый разбойник стремится унести сколько сможет и помешать другим захватить остальное.
– Привратница… – Зубы у меня стучали так, что я не смог договорить. Мне даже не удалось вспомнить, что я собирался сказать.
– Привратница была глупой девчонкой, решившей, что знает и умеет вполне достаточно, чтобы без труда одержать над тобой верх и таким образом сдать свой выпускной экзамен. Она, без сомнения, жестоко ошибалась, как ты уже знаешь, и о чем будешь вспоминать на досуге всю оставшуюся жизнь, Секенр. Но ее попытка, по обычаям нашей школы, была вполне правомочной. Она предъявила на тебя права. Если в нашей школе появляется новичок, один из нас может попытаться вступить с ним в схватку и убить его. Но лишь один. Мне, например, не дозволено убить тебя прямо здесь и сейчас, если тебя это волнует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127