Она умрет?
– Это был только легкий укол, – сказал Тиалис. – Полная доза убила бы ее, да, но эта царапинка сделает ее слабой и сонной на полдня или около того.
И будет причинять невыносимую боль, – но об этом он умолчал.
– Мне надо поговорить с Лирой наедине, – сказал Уилл. – Мы отойдем на минутку.
– С этим ножом, – возразил кавалер, – ты можешь перебраться из одного мира в другой, так?
– Вы мне не доверяете?
– Нет.
– Ладно, оставлю его здесь. Раз он не у меня, я не смогу им воспользоваться.
Уилл отстегнул ножны и положил на камни, потом они вместе с Лирой отошли и сели так, чтобы видеть галливспайнов. Тиалис внимательно смотрел на рукоять ножа, но не притрагивался к ней.
– Придется потерпеть их пока что, – сказал Уилл, – когда нож починят, мы уйдем.
– Они такие быстрые, Уилл. И ни на что не посмотрят, убьют тебя.
– Надеюсь только, что Йорек его починит. Не представлял себе, как мы зависим от этого ножа.
– Он починит, – уверенно сказала Лира.
Она следила за Пантелеймоном, который носился по воздуху, как другие стрекозы, и хватал на лету мошек. Он не мог отлететь так же далеко, как они, но не уступал им в быстроте и щеголял даже более яркой окраской. Она подняла руку, и он сел на нее, подрагивая длинными прозрачными крылышками.
– Думаешь, если уснем, они ничего не сделают?
– Да. Они свирепые, но, по-моему, честные. Вернулись к большому камню, и Уилл сказал галливспайнам:
– Сейчас лягу спать. Тронемся утром. Кавалер ответил коротким кивком, и Уилл, свернувшись калачиком, тут же уснул.
Лира села рядом с ним, а Пантелеймон превратился в кота и умостился у нее на коленях. Как хорошо, что она может присмотреть за Уиллом, пока он спит! Он совсем бесстрашный, и она восхищалась им несказанно; но врать, предавать и обманывать он не умел, а у нее это получалось естественно, как дыхание. Когда она думала об этом, ей становилось тепло, и она чувствовала себя добродетельной, потому что лгала ради Уилла, а никак не ради себя.
Она собиралась еще раз посоветоваться с алетиометром, но, к великому своему удивлению, почувствовала такую усталость, как будто все эти дни бодрствовала, а не валялась в забытьи. Она легла рядом с ним, закрыла глаза и, перед тем как уснуть, сказала себе, что минутку вздремнет.
Глава четырнадцатая
Знай, о чем просишь
Труд без радости низок.
Труд без печали низок.
Печаль без труда низка.
Радость без труда низка.
Джон Рёскин
Уилл и Лира проспали всю ночь и проснулись, когда солнце бросило свет на их веки. Пробудились они с разрывом в несколько секунд и с одной и той же мыслью; но, когда огляделись, кавалер Тиалис спокойно стоял рядом на страже.
– Солдаты Суда Консистории отступили, – сообщил он. – Миссис Колтер в руках у короля Огунве и летит к лорду Азриэлу.
– Откуда вы знаете? – с трудом сев, спросил Уилл. – Выходили в окно?
– Нет. Мы сообщаемся по магнетитовому резонатору. Я доложил о нашей беседе моему командиру лорду Року, – обратился Тиалис к Лире, – и он согласился, чтобы мы проводили вас к медведю, а после того, как с ним увидитесь, вы отправляетесь с нами. Так что мы союзники и будем помогать вам всем, чем можем.
– Хорошо, – сказал Уилл. – Тогда поедим вместе. Вы едите нашу пищу?
– Да, спасибо, – сказала дама.
Уилл вынул остатки еды – несколько сушеных груш и черствый ржаной хлеб – и разделил между всеми, хотя шпионам, разумеется, нужно было мало.
– А воды в этом мире, кажется, нет поблизости, – сказал Уилл. – С питьем придется подождать, пока не вернемся обратно.
– Тогда давай поскорее, – сказала Лира.
Но сперва она развернула алетиометр. Сейчас она видела символы ясно, не так, как вчера ночью, зато пальцы после долгого сна плохо слушались и двигались медленно. Есть ли еще какая-то опасность в долине? Нет, ответила стрелка, все солдаты ушли, а деревенские сидят дома. Можно было отправляться.
Под ослепительным солнцем пустыни окно выглядело странно: оно выходило на затененный кустарник. Квадрат густой зелени висел в воздухе, как картина. Галливспайнам хотелось рассмотреть его, и они были изумлены тем, что спереди его совсем не видно, а появляется оно только тогда, когда заходишь сбоку.
– Когда пройдем, надо будет его закрыть, – сказал Уилл.
Лира попыталась стянуть края пальцами, но пальцы их не находили; не смогли и шпионы, при всей своей сноровке и чувствительности рук. Только Уилл мог точно почувствовать, где проходят края, и соединил их быстро и чисто.
– Много ли миров открывает твой нож? – спросил Тиалис.
– Столько, сколько их есть, – сказал Уилл. – А выяснить, сколько их, никакой жизни не хватит.
Он надел рюкзак и первым пошел по лесной тропинке. Стрекозы наслаждались свежим влажным воздухом и, словно иглы, прошивали снопы света. Деревья сегодня раскачивались не так сильно, воздух был прохладен и спокоен, и тем поразительнее было видеть искореженные обломки гироптера, застрявшие в ветвях, труп африканского пилота, наполовину вывалившийся из двери и удерживаемый привязным ремнем, а чуть выше – обгорелые остатки дирижабля, почернелые полосы ткани, закопченные подкосы и трубы, разбитое стекло и три обугленных тела со скрюченными руками и поджатыми ногами, как будто люди изготовились к бою.
И это – только те, кто погиб возле тропы. А сверху, на скале, и ниже, среди деревьев, – другие тела и обломки. Потрясенные дети молча шли по полю боя, а шпионы на своих стрекозах, привыкшие к войнам, озирали побоище спокойнее, подмечая, как шло сражение и чья сторона понесла больше потерь.
Достигнув верха долины, где деревья стояли реже и начинались водопады с радугами, они остановились, чтобы напиться ледяной воды.
– Надеюсь, девочка дошла благополучно, – сказал Уилл. – Мы бы ни за что тебя не вытащили, если бы она не разбудила тебя. Специально ходила к святому человеку, чтобы достать этот порошок.
– Благополучно, – сказала Лира. – Вчера ночью я спросила у алетиометра. Но она думает, что мы дьяволы. Она боится нас. Жалеет, наверное, что ввязалась в это дело, но она жива и здорова.
Они поднимались наверх мимо водопадов, наполнили у одного флягу Уилла и направились по плато к хребту – туда, как показал алетиометр, ушел Йорек.
И был день долгой, трудной ходьбы – Уилл-то привык, но для Лиры он был мучителен, потому что мышцы ослабли от долгого сна. Она скорее вырвала бы себе язык, чем призналась, как ей трудно: прихрамывая, сжав губы, дрожа, она не отставала от Уилла и не жаловалась. Только в полдень, когда сели, она позволила себе закряхтеть, и то – когда он отошел, чтобы облегчиться.
Дама Салмакия сказала:
– Отдыхай. Усталость – это не позор.
– Я не хочу подводить Уилла! Не хочу, чтобы он думал, будто я слабая и задерживаю его.
– Вот уж о чем он не думает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124
– Это был только легкий укол, – сказал Тиалис. – Полная доза убила бы ее, да, но эта царапинка сделает ее слабой и сонной на полдня или около того.
И будет причинять невыносимую боль, – но об этом он умолчал.
– Мне надо поговорить с Лирой наедине, – сказал Уилл. – Мы отойдем на минутку.
– С этим ножом, – возразил кавалер, – ты можешь перебраться из одного мира в другой, так?
– Вы мне не доверяете?
– Нет.
– Ладно, оставлю его здесь. Раз он не у меня, я не смогу им воспользоваться.
Уилл отстегнул ножны и положил на камни, потом они вместе с Лирой отошли и сели так, чтобы видеть галливспайнов. Тиалис внимательно смотрел на рукоять ножа, но не притрагивался к ней.
– Придется потерпеть их пока что, – сказал Уилл, – когда нож починят, мы уйдем.
– Они такие быстрые, Уилл. И ни на что не посмотрят, убьют тебя.
– Надеюсь только, что Йорек его починит. Не представлял себе, как мы зависим от этого ножа.
– Он починит, – уверенно сказала Лира.
Она следила за Пантелеймоном, который носился по воздуху, как другие стрекозы, и хватал на лету мошек. Он не мог отлететь так же далеко, как они, но не уступал им в быстроте и щеголял даже более яркой окраской. Она подняла руку, и он сел на нее, подрагивая длинными прозрачными крылышками.
– Думаешь, если уснем, они ничего не сделают?
– Да. Они свирепые, но, по-моему, честные. Вернулись к большому камню, и Уилл сказал галливспайнам:
– Сейчас лягу спать. Тронемся утром. Кавалер ответил коротким кивком, и Уилл, свернувшись калачиком, тут же уснул.
Лира села рядом с ним, а Пантелеймон превратился в кота и умостился у нее на коленях. Как хорошо, что она может присмотреть за Уиллом, пока он спит! Он совсем бесстрашный, и она восхищалась им несказанно; но врать, предавать и обманывать он не умел, а у нее это получалось естественно, как дыхание. Когда она думала об этом, ей становилось тепло, и она чувствовала себя добродетельной, потому что лгала ради Уилла, а никак не ради себя.
Она собиралась еще раз посоветоваться с алетиометром, но, к великому своему удивлению, почувствовала такую усталость, как будто все эти дни бодрствовала, а не валялась в забытьи. Она легла рядом с ним, закрыла глаза и, перед тем как уснуть, сказала себе, что минутку вздремнет.
Глава четырнадцатая
Знай, о чем просишь
Труд без радости низок.
Труд без печали низок.
Печаль без труда низка.
Радость без труда низка.
Джон Рёскин
Уилл и Лира проспали всю ночь и проснулись, когда солнце бросило свет на их веки. Пробудились они с разрывом в несколько секунд и с одной и той же мыслью; но, когда огляделись, кавалер Тиалис спокойно стоял рядом на страже.
– Солдаты Суда Консистории отступили, – сообщил он. – Миссис Колтер в руках у короля Огунве и летит к лорду Азриэлу.
– Откуда вы знаете? – с трудом сев, спросил Уилл. – Выходили в окно?
– Нет. Мы сообщаемся по магнетитовому резонатору. Я доложил о нашей беседе моему командиру лорду Року, – обратился Тиалис к Лире, – и он согласился, чтобы мы проводили вас к медведю, а после того, как с ним увидитесь, вы отправляетесь с нами. Так что мы союзники и будем помогать вам всем, чем можем.
– Хорошо, – сказал Уилл. – Тогда поедим вместе. Вы едите нашу пищу?
– Да, спасибо, – сказала дама.
Уилл вынул остатки еды – несколько сушеных груш и черствый ржаной хлеб – и разделил между всеми, хотя шпионам, разумеется, нужно было мало.
– А воды в этом мире, кажется, нет поблизости, – сказал Уилл. – С питьем придется подождать, пока не вернемся обратно.
– Тогда давай поскорее, – сказала Лира.
Но сперва она развернула алетиометр. Сейчас она видела символы ясно, не так, как вчера ночью, зато пальцы после долгого сна плохо слушались и двигались медленно. Есть ли еще какая-то опасность в долине? Нет, ответила стрелка, все солдаты ушли, а деревенские сидят дома. Можно было отправляться.
Под ослепительным солнцем пустыни окно выглядело странно: оно выходило на затененный кустарник. Квадрат густой зелени висел в воздухе, как картина. Галливспайнам хотелось рассмотреть его, и они были изумлены тем, что спереди его совсем не видно, а появляется оно только тогда, когда заходишь сбоку.
– Когда пройдем, надо будет его закрыть, – сказал Уилл.
Лира попыталась стянуть края пальцами, но пальцы их не находили; не смогли и шпионы, при всей своей сноровке и чувствительности рук. Только Уилл мог точно почувствовать, где проходят края, и соединил их быстро и чисто.
– Много ли миров открывает твой нож? – спросил Тиалис.
– Столько, сколько их есть, – сказал Уилл. – А выяснить, сколько их, никакой жизни не хватит.
Он надел рюкзак и первым пошел по лесной тропинке. Стрекозы наслаждались свежим влажным воздухом и, словно иглы, прошивали снопы света. Деревья сегодня раскачивались не так сильно, воздух был прохладен и спокоен, и тем поразительнее было видеть искореженные обломки гироптера, застрявшие в ветвях, труп африканского пилота, наполовину вывалившийся из двери и удерживаемый привязным ремнем, а чуть выше – обгорелые остатки дирижабля, почернелые полосы ткани, закопченные подкосы и трубы, разбитое стекло и три обугленных тела со скрюченными руками и поджатыми ногами, как будто люди изготовились к бою.
И это – только те, кто погиб возле тропы. А сверху, на скале, и ниже, среди деревьев, – другие тела и обломки. Потрясенные дети молча шли по полю боя, а шпионы на своих стрекозах, привыкшие к войнам, озирали побоище спокойнее, подмечая, как шло сражение и чья сторона понесла больше потерь.
Достигнув верха долины, где деревья стояли реже и начинались водопады с радугами, они остановились, чтобы напиться ледяной воды.
– Надеюсь, девочка дошла благополучно, – сказал Уилл. – Мы бы ни за что тебя не вытащили, если бы она не разбудила тебя. Специально ходила к святому человеку, чтобы достать этот порошок.
– Благополучно, – сказала Лира. – Вчера ночью я спросила у алетиометра. Но она думает, что мы дьяволы. Она боится нас. Жалеет, наверное, что ввязалась в это дело, но она жива и здорова.
Они поднимались наверх мимо водопадов, наполнили у одного флягу Уилла и направились по плато к хребту – туда, как показал алетиометр, ушел Йорек.
И был день долгой, трудной ходьбы – Уилл-то привык, но для Лиры он был мучителен, потому что мышцы ослабли от долгого сна. Она скорее вырвала бы себе язык, чем призналась, как ей трудно: прихрамывая, сжав губы, дрожа, она не отставала от Уилла и не жаловалась. Только в полдень, когда сели, она позволила себе закряхтеть, и то – когда он отошел, чтобы облегчиться.
Дама Салмакия сказала:
– Отдыхай. Усталость – это не позор.
– Я не хочу подводить Уилла! Не хочу, чтобы он думал, будто я слабая и задерживаю его.
– Вот уж о чем он не думает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124