Сейчас девочка оглянулась, чтобы напомнить ему о том случае. Пусть знает, что она по-прежнему ловка и отважна; не будет она ползать, как муха! Но Роджер прошептал:
– Осторожней, Лира… помни, ты ведь не мертвая, как мы…
Дальше все происходило очень медленно, но она ничего не могла поделать: ее вес сместился, камни поехали под ногами, и она беспомощно заскользила к обрыву. Сначала ей стало досадно, потом ситуация показалась комичной, и она подумала: «Как глупо!» Но ей совершенно не за что было ухватиться; вокруг катились камни, она набирала скорость, и ее захлестнула паника: она и вправду падает! Теперь ее уже ничто не спасет – слишком поздно.
От страха ей свело мышцы. Она не замечала духов, которые кинулись вниз, чтобы поймать ее, хотя это было так же бесполезно, как пытаться остановить облаком летящий камень; не слышала Уилла, выкрикнувшего ее имя так громко, что в пропасти загудело эхо. Все ее тело превратилось в один сплошной комок нестерпимого ужаса. Она съезжала все быстрей и быстрей, дальше и дальше, и некоторые духи не выдержали этого зрелища: они закрыли глаза руками и зарыдали.
На Уилла страх подействовал как удар тока. Он обреченно смотрел, как Лира сползает все ниже и ниже, и понимал, что ничего не может сделать и ему остается только смотреть. Как и она, он не слышал своего истошного крика. Еще две секунды… еще одна… и Лира на самом краю, она сейчас сорвется, и вот уже сорвалась, уже падает…
Но вдруг из тьмы вынырнуло существо, чьи когти совсем недавно ободрали ей макушку до крови – гарпия Нет-Имени с женским лицом и птичьими крыльями, – и те же самые когти плотно сомкнулись вокруг Лириной талии. Сначала Нет-Имени полетела вниз вместе с Лирой, потому что нагрузка оказалась чересчур велика даже для сильных крыльев гарпии, но эти крылья били и били по воздуху, а когти держали крепко; и вот мало-помалу, тяжело, медленно-медленно гарпия вынесла девочку из пропасти и опустила, обмякшую и почти потерявшую сознание, в протянутые руки Уилла.
Он обнял ее и прижал к груди, ребрами чувствуя, как неистово колотится ее сердце. В этот момент она перестала быть Лирой, а он Уиллом; она больше не была девочкой, а он мальчиком. Они были единственными человеческими созданиями в этом гигантском ущелье смерти, и они приникли друг к другу, а духи столпились вокруг, шепча слова утешения и восхваляя гарпию. Ближе всех стояли отец Уилла и Ли Скорсби, и как же им хотелось тоже обнять ее; а Тиалис с Салмакией говорили с Нет-Имени, восхищаясь ею, называя ее спасительницей их всех, доблестной героиней, благословляя ее доброту.
Как только Лира немного пришла в себя, она протянула к гарпии дрожащие руки, обняла ее за шею и целовала, целовала ее уродливое лицо. Говорить она не могла. Все слова куда-то пропали, вся самоуверенность и тщеславие слетели с нее, как шелуха.
Несколько минут они лежали тихо. Потом, когда страх понемногу отступил, снова тронулись дальше. Уилл крепко сжимал Лирину руку своей, здоровой, и продвигался черепашьим шагом, проверяя каждое место, прежде чем поставить туда ногу, – процедура такая медленная и изматывающая, что они боялись умереть от усталости, но отдыхать было невозможно и останавливаться тоже. Как можно отдыхать рядом с этой зияющей бездной?
И еще через час этого мучительного пути он сказал ей:
– Смотри. По-моему, там виден выход…
И правда: склон сделался не таким крутым, и можно было даже залезть по нему повыше, подальше от края пропасти. А там, впереди, – уж не просвет ли в отвесной стене справа? Неужто они и впрямь выберутся отсюда?
Лира посмотрела в ясные, надежные глаза Уилла и улыбнулась.
Они карабкались все выше, с каждым шагом удаляясь от обрыва; и земля под ними постепенно становилась тверже, и можно было уже не бояться подвернуть лодыжку или покатиться вниз, если у тебя под рукой обломится выступ скалы.
– Наверное, мы уже прилично поднялись, – сказал Уилл. – Не пора ли браться за нож?
– Еще рано, – ответила гарпия. – Надо идти дальше. Здесь плохо открывать другой мир. Лучшее место наверху.
И они пошли дальше: поиск опоры, проверка, осторожный шаг, перенос веса и снова поиск опоры… Руки у них были ободраны до мяса, колени и бедра дрожали от усталости, в голове звенело от напряжения. Наконец они одолели последние несколько метров подъема и выбрались к подножию утеса – здесь начиналась узкая теснина, ведущая куда-то во мрак.
Слезящимися, натруженными глазами Лира смотрела, как Уилл вынимает нож и прощупывает им воздух: в одном месте, в другом, третьем…
– Ага, – пробормотал он.
– Нашел открытое место?
– Кажется, да…
– Уилл, – вмешался дух отца мальчика, – погоди немного. Выслушай меня.
Уилл опустил нож и обернулся. Прежде ему не хватало времени подумать об отце, хотя хорошо было чувствовать, что он рядом. Но теперь он вдруг осознал, что с минуты на минуту они расстанутся окончательно.
– Что случится, когда вы отсюда выйдете? – спросил мальчик. – Вы просто исчезнете, и все?
– Не сразу. У нас с мистером Скорсби есть идея. Некоторые из нас задержатся здесь еще ненадолго, и нам понадобится твоя помощь, чтобы проникнуть в мир лорда Азриэла. Кроме того, – серьезно добавил он, глядя на Лиру, – если вы хотите снова отыскать своих деймонов, вам и самим придется туда отправиться. Ведь они сейчас именно там.
– Но, мистер Парри, – удивилась Лира, – откуда вы знаете, что наши деймоны сейчас в одном мире с моим отцом?
– При жизни я был шаманом и кое-чему научился. Спроси свой алетиометр – он подтвердит мои слова. А насчет деймонов запомните одну вещь, – сказал он, и в его голосе звучали настойчивость и тревога. – Человек, известный вам под именем Чарльза Латрома, был вынужден время от времени возвращаться в свой родной мир, поскольку не мог постоянно обитать в моем. Философы из Торре дельи Анжели, которые путешествовали по разным мирам больше трех сотен лет, тоже столкнулись с этой необходимостью – в результате их мир постепенно ослабел и пришел в упадок.
А теперь вспомните, что произошло со мной. Я был военным, служил во флоте, а потом зарабатывал себе на хлеб в экспедициях; моему здоровью и физической форме позавидовал бы любой обыкновенный человек. Потом я по случайности покинул свой мир и не смог найти дорогу обратно. Я многое сделал и многое узнал в том мире, где оказался, но через десять лет после своего перехода обнаружил, что смертельно болен.
И вот в чем причина всего этого: ваш деймон может жить полноценной жизнью только в том мире, где он родился. В любом другом месте он начнет хиреть и в конце концов умрет. Мы можем путешествовать из мира в мир, если они соединены окнами, но жить мы должны только в своем.
Великое предприятие лорда Азриэла когда-нибудь потерпит крах по той же самой причине:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124