— С помощью синтезатора можно создавать неплохую музыку.
Чандлер пожал плечами:
— Это дело вкуса. Моему отцу было около сорока, когда я появился на свет. Он умер в две тысячи одиннадцатом году, ему тогда стукнуло восемьдесят. Он всю жизнь был уверен, что после того, как не стало Элвиса, хорошей музыки просто не может быть.
— Кого не стало?
Рука Чандлера дернулась. Чай пролился на стол.
— Элвиса Пресли.
— Простите, но я о нем даже не слышал. Он кто, певец?
Лицо Чандлера по-прежнему оставалось напряженно-угрюмым, однако внутреннее настроение изменилось. Карл отчетливо почувствовал это.
— А ты слышал о Вуди Гатри?
— Нет.
— О Брюсе Спрингстине? О Бобе Дилане? О Джинис Джоплин?
— Ни об одном из них, — признался Карл. Эта беседа все сильнее занимала его.
— Фрэнк Синатра? Карл обрадовался:
— О-о, это имя мне знакомо! Он был актером. Еще до появления сенсаблей.
— Значит, ты знаешь Мэрилин Монро, Богарта, Джеймса Дина. Как насчет «Битлз»?
— Об этих слышал, только не уверен, чем они занимались.
Чандлер, как бы принимая ответ, кивнул, отпил чай.
— Генри Форд?
— Изобретатель наземного автомобиля. С колесами. Основатель поточного производства.
— Не совсем так, но уже ближе к истине. Кое-какие базовые понятия у тебя все-таки есть. — Чандлер перевел взгляд на гитару. — Надеюсь, она еще в рабочем состоянии? — спросил он, обращаясь сам к себе.
Карл допил чай, откинулся на спинку.
— Как называют вас ваши друзья? — спросил телепат. Хозяин вздохнул:
— Трудный вопрос. Почти все обращаются ко мне мсье Чандлер. Те, кто знает меня немного лучше, называют мистер Чандлер, потому что им известно, что я не выношу этих французских галантностей. Когда я был моложе, мои друзья называли меня Парнем Себе На Уме. Так и говорили: «Этот Ф. К. себе на уме». — Он замолчал, вздохнул, а затем добавил: — Вся штука в том, что теперь этого никто не понимает, а объяснить в двух словах, что значит «себе на уме» и почему я «себе на уме», невозможно. Так же как древние двухмерные фильмы — их сразу не поймешь. А сейчас... Сейчас у меня нет друзей, только коллеги по бизнесу.
— Наверное, тяжко быть самым богатым человеком в Солнечной системе, — сухо заметил Карл.
— Чепуха! Мне просто повезло. Он выпрямился. В комнате сгустились сумерки, но хозяин не спешил включать свет.
— Мама называет меня Фрэнки, — сказал он глухо. Карл не смог скрыть изумления:
— Ваша мать еще жива?
— Да. Она сейчас в своей комнате, где-то на этом этаже. К сожалению, совсем одряхлела. Называй меня Фрэнк.
— Фрэнк, я не могу выразить, как благодарен за приглашение. Хотя бы за то, что имел возможность постоять у этих окон. Меня не волнует, с какой целью вы позвали меня, пусть даже это больше относилось к Дженни. Я понимаю, без меня было как-то неудобно.
Он жестом остановил пытавшегося что-то возразить Чандлера, заговорил быстро, горячо:
— Мне все равно. Но есть между нами что-то такое — некая, что ли, недосказанность, о которой я не могу умолчать. Я постоянно сталкиваюсь с тем, что люди, с которыми приходится общаться, полагают, что мне все известно о них. Мол, я их вижу насквозь, со всем, что у них есть хорошего и дурного, потому что я, видите ли, умею читать мысли. Это уже стало своего рода аксиомой. Они обычно реагируют на это двумя разными способами. Либо, едва сдерживая бешенство, потихоньку начинают сходить с ума в моем присутствии, либо же назойливо пытаются выяснить, что мне о них известно. Очень часто это что-то вроде исповеди, а роль исповедника мне отвратительна. Я этим не занимаюсь. Они начинают рассказывать мне о том, в чем никогда бы не отважились признаться другому, похожему на них человеку. Они уверены, что я все равно уже обо всем проведал, и считают, что безопаснее самим вывалить весь мусор, который таится в подвалах сознания.
Чандлер чуть заметно усмехнулся, попытался возразить, но Карл и на этот раз жестом остановил его.
— Это все неправда! Вернее, это все не так. Я даже не касаюсь чужих сознаний. Не стараюсь не касаться, а именно не касаюсь! А если такое и случается, для меня просто пытка знакомиться с содержимым чужих мозгов. — Он выразительно постучал себя пальцем по голове. — Это действительно жуть. Поверьте, я не знаю, какие проблемы мучают вас сейчас, почему вы пригласили меня или Дженни со мной.
Карл замолчал, отдышался.
— Если вы хотите что-то сообщить мне, говорите вслух. Я выслушаю. Я чертовски хороший слушатель.
— Мм... думаю, так оно и есть. — Чандлер усмехнулся. Неожиданно прежнее хищное выражение вновь появилось на его лице. — Я не нуждаюсь в отеческом утешении, тем более со стороны человека втрое моложе меня. Благодарю покорно. Нагуляли аппетит?
— Да-
— Запомните, молодой человек. Я... в основном... пригласил вас и мисс Макконел на обед совсем не потому, что мне захотелось показаться таким уж передовым и прогрессивным.
Он внезапно прервал объяснение, что-то коротко и невразумительно приказал роботу, и тот тут же умчался прочь.
— Может, по нравственным соображениям? — продолжил он вопросом, обращенным к себе. — Возможно. Тем не менее причина все же была. Я хотел поговорить с вами. Карл, когда вы станете таким же старым, как я, вы поймете, что упустить возможность поговорить с человеком, за которым будущее, непростительная глупость. Боже мой, знали бы вы, как долго я искал ответ на главный вопрос! И никто не мог помочь мне отыскать его.
Карл громко рассмеялся:
— Возможно, вы спрашивали не у тех людей.
Он резко оборвал смех, встал, подошел к окну и вновь принялся вглядываться в погружавшийся в темноту город.
— Это воистину ошеломляет... У меня тоже нет ответов, Фрэнк. Я самый обычный парень, которого вдруг наградили — или нагрузили — определенного рода талантом. Я вовсе не просил об этом. Вы хотите узнать Большую Правду о Человечестве? Хорошо, я отвечу. Подавляющее большинство — это вполне приличные, порядочные люди. Они изо всех сил стараются быть замечательными парнями, но часто очень ленивы, а порой поддаются усталости и опускают руки. За что потом безжалостно корят себя. Большинство из тех, кто является или кого в этом мире считают сильными, волевыми людьми, постоянно терзают себя всякими неразрешимыми вопросами, чаще всего угрызениями совести за мелкие и крупные прегрешения. Подавляющая часть таких людей откровенные психопаты. Это, как ни странно, норма. Куда меньше — к счастью для всех нас — патологически испорченных личностей, изначально стремящихся творить зло. Они находятся в той же пропорции к остальному населению, что и добродетельные от природы люди. Их иначе называют святыми. К тому же, — он неожиданно сменил тему, — если вы решите пригласить Дженни на обед, причем одну, она примет приглашение, но определенно откажется, если ваше предложение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112