— Каждый из нас что-то теряет и что-то находит. — Он выехал на шоссе, соединился с автоматической системой управления движением на трансконтинентальной автостраде, после чего, передав управление автомату, повернулся и внимательно оглядел Энди. Тот чуть поежился под его взглядом. — Иногда приходится терять хороших ребят.
Даже не шелохнувшись, Энди как будто возвел между ними невидимый барьер:
— Они могут догадаться, что без нас здесь не обошлось.
В первый раз за всю ночь на лице Карла отразилась затаенная боль. Он отвернулся, молча посматривал сквозь прозрачную крышу за пробегающими мимо высотными зданиями и небоскребами, мало напоминающими тот город, который он в детстве разглядывал на картинках в учебнике истории.
— В том-то и дело, — наконец откликнулся Кастанаверас. — Они догадаются, что без нас не обошлось, но, что именно мы сотворили, не узнают никогда.

На полпути к Комплексу запикал телефон. Карл обнаружил, что голокамера в аэромобиле оказалась выключенной, и щелкнул рычажком включения. На голубоватом моноэкране на контрольной панели засветилось изображение Малко.
— Карл?
— Привет, Малко. Как себя чувствуешь?
— Что? — Калхари сразу не понял. — А-а, это. Все в порядке. Что с Джерри?
— Он мертв.
Карл только теперь обратил внимание, что голос у старика чуть дрожал. От гнева?
— Мы только что получили сообщение из Бразилии. От Томаша.
— Что случилось?
— Алтея погибла.
— Боже мой! — не выдержав, воскликнул Энди.
— Как? — бесстрастно поинтересовался Карл.
— Пока не знаем. Они выполняли работу для «Сандоваль биокемикал» — прекрасная работа, манипуляции с малоразмерными объектами. Алтея и Томаш жили в одном номере. Он проснулся ночью и обнаружил, что ее нет рядом в постели. Оба охранника «Дабл-Си» спали. Он нашел ее на газоне возле дома. Говорят, что ее укусила змея.
— Два часа назад?
— Около того.
— Немедленно отдай приказ, чтобы все, кто сейчас на работе, сразу возвращались домой.
— Карл?
— Да?
— Может, не стоит спешить? Что ты задумал?
— Убить Карсона и Сандоваля.
— Карл, пожалуйста, ты нам очень нужен. Кастанаверас отвернулся, задумчиво наблюдал за ночным городом.
— Я же не сказал, — после долгого молчания ответил он, — что займусь этим немедленно. Пусть Карсон еще побегает.
* * *
— Что?! — исступленно заорал Карсон. — Как?! Мохаммед, одетый в черную с серебряными знаками отличия форму Элиты, стоял перед ним навытяжку. Кабинет у Карсона был громадный, на полу толстый ковер, покрывающий почти весь пол от порога до рабочего стола. На восточной стороне, возле прозрачной стены, в креслах сидели трое референтов Карсона. Ранний солнечный свет скрадывал их лица, очерчивая силуэты и бросая длинные уродливые тени на ковер. В то же время Вене, стоящий по стойке «смирно», в дополнительном освещении не нуждался.
Миротворец говорил по-английски с легким акцентом:
— Неужели, сэр, я невразумительно докладываю?
Карсон не мог сдержать гнева, его лицо налилось краской, однако голос звучал спокойно, и, если бы не неожиданная вспышка, создавалось впечатление, что он выслушал ошеломляющее известие с редкостным спокойствием. Прежде всего он попытался логически связать все, что докладывал Вене. Картина получилась вполне ясная, без провалов и неувязок, — пришли, обнаружили, провели следственные действия, ушли. Так стоит ли кипятиться? Всякой тайне найдется разгадка.
— Проблема не в том, что твой доклад невразумителен, — размеренно проговорил он. — Проблема в том, что тебя прислали из Франции, чтобы оказать мне поддержку. У тебя прекрасная репутация. Несмотря на молодость, в анкете специально отмечено, что ты прекрасно проявил себя в умении ориентироваться в сложных ситуациях.
Вене кивком подтвердил сказанное:
— Так точно.
— Я надеялся, — тем же ровным тоном продолжил Карсон, — что ты оправдаешь эту характеристику и сразу разберешься что к чему.
— Я служу Объединению, сэр. Как могу, сэр, — ответил Мохаммед Вене.
— Значит, из «идейных», — не удержавшись от замечания, чуть слышно буркнул Карсон. Он взглянул на Венса и уже во весь голос добавил: — Ты меня разочаровал. Убирайся и больше не попадайся мне на глаза! Вене повернулся через левое плечо и строевым шагом направился к выходу. Честь на прощание не отдал.
Дэррил Амньер без передышки вышагивал по своему кабинету в столице. В углу красовался флаг ООН, пол покрывал сероватый ковер с неясным рисунком. Ровно в семь утра на прием к Генеральному секретарю явился Шарль Эддор.
— Сэр?
— Слушаю, Шарль.
— Этим утром я получил послание от Малко Калхари и Карла Кастанавераса. Сожалею, что не подумал о том, чтобы записать разговор.
— Конечно, зачем думать, — кивнул Амньер. — Это лишнее в работе. Почему же они не связались непосредственно со мной?
— Понятия не имею, сэр. Звонили в мой офис.
— Знаю. Мне уже доложили. Чего хочет Калхари? Шарль Эддор нервно облизал губы:
— Они спрашивали насчет того журналиста.
— И что?
— Они спрашивают, зачем мы грохнули этого писаку? Зачем так?.. Калхари сказал, что Грег был прав и что он больше не допустит подобной ошибки. А Кастанаверас добавил... — Советник запнулся, не договорив фразу.
Амньер закрыл глаза.
— Шарль, тебе никогда не бывает стыдно за то, что ты здесь творишь?
— Нет... Нет, сэр. Не могу сказать, что испытываю что-то похожее на стыд. Скорее, наоборот.
— Я так и думал. Так что же все-таки сказал Кастанаверас?
— Это не так важно, — уклонился от ответа Эддор.
— Шарль!!
— Что-то насчет вашей любимой собачки Тото...
8
Джерольда Маккана похоронили в субботу 24 июня 2062 года. Присутствовали его родители и бывшая жена, а также несколько человек из «Электроник таймс», коллеги и редакторы.
В тот же самый день телепаты хоронили Алтею Кастанаверас. Опустили ее гроб в сырую землю прямо в садике в центре Комплекса. Здесь было тесно от детей, и места не хватало. Многим пришлось наблюдать за траурной церемонией из окон собственных блоков. Никто не плакал — их горе было слишком велико.
Над могилой возвели небольшой памятник. Ближе других стояли члены ее клана — те, кто был зачат и взращен вместе с ней, кого роднили с Алтеей каждая клеточка, каждый ген. У них совпадало направление мыслей и манера поведения, они одинаково ощущали запах, наблюдая, обращали внимание на одни и те же детали. Они и переживали одинаково, и одинаково влюблялись, и все равно даже в таком стерильном, выращенном из одной клетки выводке Алтею любили. Среди своих она была тем человеком, к кому несли горести, кому выкладывали то, что накипело на душе. Может, потому так тяжела оказалась утрата.
Карл старался отогнать любые посторонние мысли. К ним он относил холодную, ничем не замутненную ярость, а также размышления о будущем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112