- Как мы сразу не догадались!
Девочки быстро оделись и, захватив голубой конверт, исписанный крупными буквами, побежали на завод.
- Только скажите, что плохого ничего не случилось, - предупредила Зина дежурного в проходной завода, который взял телефонную трубку, чтобы вызвать Стрешнева. - Мы получили письмо от бабушки - вот и пришли. А плохого ничего, а то он ещё испугается…
Дежурный переговорил по телефону и подозвал девочек:
- Отец велел вскрыть конверт и прочитать, а сам он выйти сейчас не может.
Тут же, выйдя из ворот, девочки вскрыли конверт.
«Здравствуйте, дорогой мой сын Андрей и дорогие внучки мои Зинаида, Антон и Катя! Желаю, чтоб вам бог послал здоровья…»
«Бог послал!» - улыбнулась Зина.
«Вы пишете, чтобы я приехала. Когда всю жизнь прожили, то я была тебе, сынок, не нужна. А как нужда приспела, то и мать вспомнили. Трудно мне тревожить свои старые кости - ну, бог даст, соберусь с силой. Колхозники наши во вторник повезут в Москву картошку на рынок и меня захватят. Во вторник и приеду. Затем до свидания, желаю всего хорошего и в делах ваших успеха.
Устинья Стрешнева».
- Во вторник! - Зина и Фатьма поглядели друг на друга. - Завтра, значит!
Неожиданно какое-то неприятное, смутное чувство тронуло сердце Зины.
- Я боюсь! - вырвалось у неё.
- Что ты! - удивилась Фатьма и засмеялась. - Чужая она, что ли? Своей бабушки боится!
Вечером пришла Дарима.
- Хочу ваше хозяйство проверить, - сказала она отцу, улыбаясь и сверкая зубами. - Новая хозяйка приедет - ругать будет. Там грезно, там плохо… Надо, чтобы квартира как зеркало блестела!
Проворные, сильные руки у Даримы! Всё она перебрала, всё заново перемыла, перечистила. Нестираные Антоновы рубашонки и платьица Изюмки забрала с собой: «Выстираю дома…»
А наутро приехала бабушка. Дома никого не было. Соседка Анна Кузьминична открыла ей дверь, помогла втащить узлы и корзинки. Бабушка вошла в комнату, взглянула в один угол, в другой.
- Что ж это - и перекреститься не на что! - сказала она. - Эхе-хе, выгнали бога, а потом обижаемся, что жить тяжело…
- Вот именно! - подхватила Анна Кузьминична. - Все очень умные стали… Да, признаться, и я, старая, свои иконы в самоваре сожгла…
- Ой! - охнула бабушка. - Да как же это ты?
- А все жгли, ну и я… Как съездила в Лавры - давно, ещё в старое время. Со стариком своим ездили…
- В Киево-Печерские?
- Да, в Печерские. Пошли мы там угодникам поклониться. Гляжу я, а один-то гроб со святыми мощами не закрыт. Говорят, сушить выносили да закрыть-то не успели. Я и заглянула. Батюшки! Гнилые кости, а больше и нет ничего. «Вот так святой! - думаю. - Да такие-то кости и от меня останутся, не хуже!..»
Анна Кузьминична засмеялась. Усмехнулась и бабушка Устинья:
- Греховодница ты, я вижу, Кузьминична! Ну, увидела кости - и молчи. Зачем же людей-то смущать! Раз говорят тебе - мощи, ну ты и молись. А чего тебе надо в гробы-то заглядывать?
- Ну, «чего, чего»! Поглядела - да и всё. А с тех пор и не молюсь. Бог-то - он, может, и есть, а угодникам не верую. Ну и пожгла иконы.
- И руки не отсохли?
- Ещё чего! И не подумали. - Анна Кузьминична показала бабушке Устинье свои старческие, жилистые, ни ещё крепкие руки. - Вот они! Всё сама делаю, без помощи обхожусь. А ты, сватья, давай-ка бросай тут свои узелки, да пойдём ко мне чай пить. Варенье есть, вишню варила.
- Да неплохо бы, - согласилась бабушка Устинья. - Сейчас лепёшки достану. Тут у меня сдобные, на сале…
Бабушка Устинья достала из мешка две большие лепёшки, и они с Анной Кузьминичной отправились пить чай. Анна Кузьминична была довольна: вот наконец-то в квартире будет с кем поговорить, поспорить, посудачить, вспомнить прежнее житьё-бытьё и свои молодые годы…
Возвращаясь из школы, Зина увидела, что на улице, у калитки их дома, стоит Антон. Он стоял и помахивал своей школьной сумкой, румяный, с покрасневшим носом, с инеем на ресницах.
- Ты что стоишь? - удивилась и встревожилась Зина.
- Ничего. Тебя жду.
- Почему это вдруг?
- Пойдём домой вместе.
- А почему один не шёл?
- Потому… - Антон опять начал раскачивать сумку. - Там же бабушка…
- А! - Зина улыбнулась и взяла его за руку. - Ну, пойдём. Ты ведь нашу бабушку никогда не видел. А чего ж её бояться? Она же наша бабушка, не чужая! Ох, и глупый же ты, Антон, ну и глупый!..
Зина уговаривала Антона, посмеивалась над ним. Однако и сама, чем меньше оставалось ступенек на лестнице, тем нерешительнее шагала. Но, может, бабушка ещё не приехала?
В квартире бродили новые, незнакомые запахи. Пахло деревенскими сдобными лепёшками, и как будто овчиной, и сеном - тёплые, волнующие запахи, пришедшие сюда по лесным и полевым дорогам. Из комнаты открылась дверь, и навстречу Зине и Антону вышла бабушка - толстая, румяная, с белой головой и чёрными, как сливы, глазами. На ней была широкая синяя юбка, на плечах лежал чёрный, с яркими цветами платок, а обута она была в добротные деревенские валенки. Бабушка раскрыла руки, протянула их к детям.
- Ах, сиротки мои, горемычные мои… - В голосе её начались всхлипы. - Идите, идите ко мне, под моё, под сизое крылышко…
- Бабушка, здравствуй! - обрадованная ласковой встречей, закричала Зина и бросилась обнимать её. - Ой, как хорошо, что ты приехала!
Антон же стоял и ждал, когда бабушка обернётся к нему, а сам поглядывал, стараясь понять, где же у неё эти сизые крылышки, под которые им, сироткам, надо идти.
ТАМАРИНА ВЫСТАВКА
Вот наконец открылась в школе выставка по сельскому хозяйству. Каждый класс выставил свои материалы - картины, репродукции, фотографии, рисунки, статьи, очерки, рассказы, и большой зал во время перемен гудел, как улей.
«Вот теперь увидим, что будет, - думала Тамара Белокурова, весёлыми глазами окидывая стены зала, - чья выставка окажется самой лучшей! Ага! А вот и нет ни у кого таких картинок, как у шестого класса, - не в каждом классе есть девочки, у которых дома найдёшь заграничные журналы! Ага!»
Если окинуть взглядом стены выставки, то сразу видно, что самый яркий и нарядный уголок - это уголок шестого класса. Солнечные зелёные луга и рощи, синие озёра, белые гуси на синей воде… А внизу - какие-то необыкновенные машины, яркие, как реклама.
Тамара стояла около окна, недалеко от своей выставки, и волновалась: заметят ли? Похвалят ли?
Выставку шестого класса заметили. Девочки спешили подойти именно к этому уголку - как тут всё было красиво и ярко! Правда, задерживались они здесь недолго, но подходили новые, и уголок этот не пустовал.
- Как бабочки на цветы, - улыбнулась Марья Васильевна. - Летят туда, где поярче… Но боюсь, что они там не найдут ничего, кроме удовольствия посмотреть пёстрые картинки.
- Вам не нравится? - насторожилась Ирина Леонидовна. - А по-моему, очень красиво сделано. И ведь знаете: это всё Тамара Белокурова сделала почти одна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Девочки быстро оделись и, захватив голубой конверт, исписанный крупными буквами, побежали на завод.
- Только скажите, что плохого ничего не случилось, - предупредила Зина дежурного в проходной завода, который взял телефонную трубку, чтобы вызвать Стрешнева. - Мы получили письмо от бабушки - вот и пришли. А плохого ничего, а то он ещё испугается…
Дежурный переговорил по телефону и подозвал девочек:
- Отец велел вскрыть конверт и прочитать, а сам он выйти сейчас не может.
Тут же, выйдя из ворот, девочки вскрыли конверт.
«Здравствуйте, дорогой мой сын Андрей и дорогие внучки мои Зинаида, Антон и Катя! Желаю, чтоб вам бог послал здоровья…»
«Бог послал!» - улыбнулась Зина.
«Вы пишете, чтобы я приехала. Когда всю жизнь прожили, то я была тебе, сынок, не нужна. А как нужда приспела, то и мать вспомнили. Трудно мне тревожить свои старые кости - ну, бог даст, соберусь с силой. Колхозники наши во вторник повезут в Москву картошку на рынок и меня захватят. Во вторник и приеду. Затем до свидания, желаю всего хорошего и в делах ваших успеха.
Устинья Стрешнева».
- Во вторник! - Зина и Фатьма поглядели друг на друга. - Завтра, значит!
Неожиданно какое-то неприятное, смутное чувство тронуло сердце Зины.
- Я боюсь! - вырвалось у неё.
- Что ты! - удивилась Фатьма и засмеялась. - Чужая она, что ли? Своей бабушки боится!
Вечером пришла Дарима.
- Хочу ваше хозяйство проверить, - сказала она отцу, улыбаясь и сверкая зубами. - Новая хозяйка приедет - ругать будет. Там грезно, там плохо… Надо, чтобы квартира как зеркало блестела!
Проворные, сильные руки у Даримы! Всё она перебрала, всё заново перемыла, перечистила. Нестираные Антоновы рубашонки и платьица Изюмки забрала с собой: «Выстираю дома…»
А наутро приехала бабушка. Дома никого не было. Соседка Анна Кузьминична открыла ей дверь, помогла втащить узлы и корзинки. Бабушка вошла в комнату, взглянула в один угол, в другой.
- Что ж это - и перекреститься не на что! - сказала она. - Эхе-хе, выгнали бога, а потом обижаемся, что жить тяжело…
- Вот именно! - подхватила Анна Кузьминична. - Все очень умные стали… Да, признаться, и я, старая, свои иконы в самоваре сожгла…
- Ой! - охнула бабушка. - Да как же это ты?
- А все жгли, ну и я… Как съездила в Лавры - давно, ещё в старое время. Со стариком своим ездили…
- В Киево-Печерские?
- Да, в Печерские. Пошли мы там угодникам поклониться. Гляжу я, а один-то гроб со святыми мощами не закрыт. Говорят, сушить выносили да закрыть-то не успели. Я и заглянула. Батюшки! Гнилые кости, а больше и нет ничего. «Вот так святой! - думаю. - Да такие-то кости и от меня останутся, не хуже!..»
Анна Кузьминична засмеялась. Усмехнулась и бабушка Устинья:
- Греховодница ты, я вижу, Кузьминична! Ну, увидела кости - и молчи. Зачем же людей-то смущать! Раз говорят тебе - мощи, ну ты и молись. А чего тебе надо в гробы-то заглядывать?
- Ну, «чего, чего»! Поглядела - да и всё. А с тех пор и не молюсь. Бог-то - он, может, и есть, а угодникам не верую. Ну и пожгла иконы.
- И руки не отсохли?
- Ещё чего! И не подумали. - Анна Кузьминична показала бабушке Устинье свои старческие, жилистые, ни ещё крепкие руки. - Вот они! Всё сама делаю, без помощи обхожусь. А ты, сватья, давай-ка бросай тут свои узелки, да пойдём ко мне чай пить. Варенье есть, вишню варила.
- Да неплохо бы, - согласилась бабушка Устинья. - Сейчас лепёшки достану. Тут у меня сдобные, на сале…
Бабушка Устинья достала из мешка две большие лепёшки, и они с Анной Кузьминичной отправились пить чай. Анна Кузьминична была довольна: вот наконец-то в квартире будет с кем поговорить, поспорить, посудачить, вспомнить прежнее житьё-бытьё и свои молодые годы…
Возвращаясь из школы, Зина увидела, что на улице, у калитки их дома, стоит Антон. Он стоял и помахивал своей школьной сумкой, румяный, с покрасневшим носом, с инеем на ресницах.
- Ты что стоишь? - удивилась и встревожилась Зина.
- Ничего. Тебя жду.
- Почему это вдруг?
- Пойдём домой вместе.
- А почему один не шёл?
- Потому… - Антон опять начал раскачивать сумку. - Там же бабушка…
- А! - Зина улыбнулась и взяла его за руку. - Ну, пойдём. Ты ведь нашу бабушку никогда не видел. А чего ж её бояться? Она же наша бабушка, не чужая! Ох, и глупый же ты, Антон, ну и глупый!..
Зина уговаривала Антона, посмеивалась над ним. Однако и сама, чем меньше оставалось ступенек на лестнице, тем нерешительнее шагала. Но, может, бабушка ещё не приехала?
В квартире бродили новые, незнакомые запахи. Пахло деревенскими сдобными лепёшками, и как будто овчиной, и сеном - тёплые, волнующие запахи, пришедшие сюда по лесным и полевым дорогам. Из комнаты открылась дверь, и навстречу Зине и Антону вышла бабушка - толстая, румяная, с белой головой и чёрными, как сливы, глазами. На ней была широкая синяя юбка, на плечах лежал чёрный, с яркими цветами платок, а обута она была в добротные деревенские валенки. Бабушка раскрыла руки, протянула их к детям.
- Ах, сиротки мои, горемычные мои… - В голосе её начались всхлипы. - Идите, идите ко мне, под моё, под сизое крылышко…
- Бабушка, здравствуй! - обрадованная ласковой встречей, закричала Зина и бросилась обнимать её. - Ой, как хорошо, что ты приехала!
Антон же стоял и ждал, когда бабушка обернётся к нему, а сам поглядывал, стараясь понять, где же у неё эти сизые крылышки, под которые им, сироткам, надо идти.
ТАМАРИНА ВЫСТАВКА
Вот наконец открылась в школе выставка по сельскому хозяйству. Каждый класс выставил свои материалы - картины, репродукции, фотографии, рисунки, статьи, очерки, рассказы, и большой зал во время перемен гудел, как улей.
«Вот теперь увидим, что будет, - думала Тамара Белокурова, весёлыми глазами окидывая стены зала, - чья выставка окажется самой лучшей! Ага! А вот и нет ни у кого таких картинок, как у шестого класса, - не в каждом классе есть девочки, у которых дома найдёшь заграничные журналы! Ага!»
Если окинуть взглядом стены выставки, то сразу видно, что самый яркий и нарядный уголок - это уголок шестого класса. Солнечные зелёные луга и рощи, синие озёра, белые гуси на синей воде… А внизу - какие-то необыкновенные машины, яркие, как реклама.
Тамара стояла около окна, недалеко от своей выставки, и волновалась: заметят ли? Похвалят ли?
Выставку шестого класса заметили. Девочки спешили подойти именно к этому уголку - как тут всё было красиво и ярко! Правда, задерживались они здесь недолго, но подходили новые, и уголок этот не пустовал.
- Как бабочки на цветы, - улыбнулась Марья Васильевна. - Летят туда, где поярче… Но боюсь, что они там не найдут ничего, кроме удовольствия посмотреть пёстрые картинки.
- Вам не нравится? - насторожилась Ирина Леонидовна. - А по-моему, очень красиво сделано. И ведь знаете: это всё Тамара Белокурова сделала почти одна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59