- Подумаешь! - сказала Тамара. - Уж очень умные чересчур!
- Подумаешь! - повторила и Ляля, не зная, что бы такое сказать ещё. Но ничего не придумала и опять повторила: - Подумаешь!
Зина была согласна и с Симой и с Машей. Пионер должен быть принципиальным всегда и во всём. Но она не знала, какое испытание ждёт сегодня её самоё.
Дома по всей квартире плавал запах сдобного теста. В комнатах было празднично прибрано, стол накрыт самой лучшей скатертью с жёлтой каймой - эту скатерть мама стелила только на Новый год, на Первое мая и на Октябрьские праздники. В спальне перед бабушкиной иконой горела маленькая зелёная лампадка.
Бабушка лежала на диване.
- Пришла? - окликнула она Зину. - Ох, ох… Вот и хорошо. Придётся тебе, Зина, мне услужить сегодня… Прямо не разогнусь после вчерашней-то уборки. Не знаю, как сегодня заутреню выстою…
- А может, тебе не ходить сегодня в церковь, бабушка? - сказала Зина.
- Что ты! Да нешто можно! - Бабушка села на диване и спять охнула, - Это к заутрене-то! Да ведь «Христос воскресе» будут петь!
- А что надо сделать? - спросила Зина, прикидывая в уме, что такое понадобилось бабушке.
- Сходи, матушка, в церковь, освяти куличик, - ласково сказала бабушка. - Ох… сама никак не могу!
Зина повернулась к бабушке и уставилась на неё изумлёнными глазами:
- Что?!
- Ну - что-что! - со скрытой досадой сказала бабушка. - Как будто и невесть что говорю. Сходи, говорю, в церковь, тут недалечко, не на край света посылаю, да освяти кулич, - вот и всё, и ничего больше! Кабы я сама могла, разве бы я просила?
- Я не умею куличи святить, - бледнея от возмущения, ответила Зина и отошла к своему столу.
Ещё этого не хватало, чтобы школьница, пионерка, пошла в церковь кулич святить!
Но бабушка не собиралась уступать Зине.
- А и уметь-то нечего, - возразила она. - Вот завяжу тебе в платочек, да и отнесёшь. А там уж - что люди, то и ты. Поставишь куда надо. Покажут. Батюшка придёт, побрызгает святой водой - и всё. Возьмёшь и обратно принесёшь.
- Бабушка, я пионерка, я не могу ходить в церковь, - сказала Зина как могла спокойнее. - Я не могу. Это нечестно!
- Эко, выдумки какие! - Бабушка начала понемногу давать волю своему раздражению. - Нечестно своей бабушке услужить! Бабушка-то вон не посчиталась, дом свой бросила да к вам приехала… А вот заболела - и конец. Оставайся без праздника!
- Бабушка, пусть Анна Кузьминична снесёт.
- Снесёт она, как же, греховодница такая! - Бабушка махнула рукой. - Давай, говорит, я твой кулич из-под крана попрыскаю, а поп-то, говорит, нешто не такой же водой прыскает. Всё ведь насмех - вот в Москве народ-то какой! Ну, что ж поделать… видно, без праздничка оставаться. Да, видно, пора и вещички свои собирать, да и отправляться опять из земли Халдейской в землю Ханаанскую. Домой, восвояси. Там хоть соседи вокруг меня, а тут? Вот и в родной семье, а одним-то одна, некому кулича освятить!
Зина молчала. Слушала. Так и решила отмолчаться. Но заявление бабушки о том, что она уедет восвояси, испугало Зину.
- А папа? - живо сказала она. - Папа тебя не пустит.
Бабушка тотчас поняла, в какую точку надо бить.
- Ну уж нет! - покачала она головой. - Никто меня не удержит. Отцу твоему, конечно, приятности мало. Нешто хорошо? Родную мать из дома выжили. Вот каких деток воспитал! Ну, а мне что? Мне и дома на печи не дует. Только молча я не уеду. Всё отцу выложу. Один-то раз, единственный бабушка попросила - и на тебе, сделать не хочет!
Зина нахмурилась, опустила голову и угрюмо смотрела, как за стеклом падает капель.
«Что же мне делать? - думала Зина. - Ну что же мне теперь делать?»
Если бы можно было сейчас прибежать к Елене Петровне и всё-всё ей рассказать! Но как же прибежишь? Ведь она ещё не в школе, а домой к ней не прибежишь когда вздумается. И когда же бежать, если бабушка - вот она! - стоит над душой неотступно со своим куличом?
Зина пожалела сейчас, что не рассказала про свои домашние дела Елене Петровне в тот день, когда ходила навещать её. Зина только сидела и радовалась, что снова видит её, слушает ласковый, живой разговор, ощущает её доброе присутствие… Да и как было рассказывать? Тут же сидели и другие девочки - Сима, Фатьма, Шура Зыбина. И ещё Аня Веткина, которая сейчас же всё это и разнесла бы по всему классу. Елена Петровна сказала, что скоро придёт в школу… Да, она скоро придёт. А вот что же делать Зине сегодня?
Бабушка шумно вздохнула, охнула и поднялась с дивана:
- Ох… Видно, нет у меня никого. Ни внучки, ни сына…
Зина устало отвернулась от окна и поглядела на бабушку. Она уже знала, что будет дома, когда вернётся отец: расстроенное лицо бабушки красноречиво говорило об этом. Зина почувствовала, что у неё больше нет сил выдержать домашний разлад. Воля её надломилась.
И, как всегда, когда у человека ослабевает воля и когда он устал от сопротивления, начинают появляться откуда-то мелкие, компромиссные доводы, которые могут вывести из трудного положения.
«Может, сходить, освятить ей этот кулич? - подумала Зина. - Ну что я от этого сразу верующая стану, что ли? Ну, она верует, ей это нужно. А если бы она меня за лекарством послала, я ведь пошла бы! Должна же я, правда, делать, если бабушка велит… Она же всё-таки моя бабушка. Я обязана…»
Но главная мысль, которая диктовала ей это, была та, что вот сходит она с куличом - и в доме всё будет тихо, и никто никуда не уедет, и отец не расстроится.
Бабушка раза два взглянула на Зину и достала из кармана своего фартука носовой платок.
- Ну что ж… значит, я без праздничка… - Бабушка приложила платок к глазам. - Значит, так и останусь…
- Бабушка, я пойду! - остановила её Зина. - Где твой кулич?
Бабушка всхлипнула ещё разок и сразу перестала плакать - как ребёнок, которому дали то, что он просил. Кулич уже был приготовлен - высокий, с тёмными глазками изюма и с белой сахарной поливой наверху. На этой поливе лежали две буквы из румяного теста: «X. В.» - «Христос воскрес».
«Ну и зачем это всё надо ей, - с тоской думала Зина, принимая белый узелок с куличом, - если никакой Христос никогда и нигде не воскресал? Ведь она уж большая, старая даже, а как же она может этому верить?»
- А ты - переулочком, - учила бабушка Зину. - Не ходи по улице-то… Переулочком, а потом проходным двором. Вот тебя и не увидит никто, уж коли тебе совестно с куличом идти.
Зина, не отвечая, оделась, засунула поглубже под пальто свой пионерский галстук и, взяв поудобнее белый узелок, вышла из дому.
Зина шла по улице с опущенными глазами, и ей казалось, что все прохожие глядят на неё, качают головами, улыбаются насмешливо или осуждающе сдвигают брови. Сверкало солнце в лужах, чирикали воробьи, где-то звонко лаяла собака, смеялись мальчишки, гукали автобусы, покрикивал на заводском дворе маленький паровозик… Весна, заполняя улицы, делала их шумными и весёлыми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59