– Господин Лиргисо, у меня появился вопрос…
– Ты задашь его потом. После пикника, – Лиргисо достал из кармана предмет, в котором задохнувшийся от ужаса Клисс признал выкидной нож. – На этот раз больно не будет – для разнообразия… Иначе ты не сможешь в полной мере насладиться трапезой. Млиаг, сделай ему анестезию, левое ухо. Саймон, рекомендую воздержаться от крика.
Со щелчком выскочило лезвие, сверкнувшее в зеленом луче лярнийского светила.
Они перебрались в Хенуду после того, как Стив засек в окрестностях заполярного отеля чужие поисковые зонды.
Погруженная в туманы горная страна исполосована долинами с жесткой желтоватой травой, в белесом мареве прячутся гейзеры и холодные озера. На склонах гор и в долинах растут готэхайво – лунные деревья, окутанные молочной пеной цветов; от их терпкого горьковатого аромата в горле возникает комок, особенно если тебя и без того осаждают невеселые мысли. У Поля было именно такое состояние, тревожное, неустойчивое, с осадком горечи. Когда он находился рядом с Ивеной, Стивом или Тиной, он казался оживленным и собранным – да он в это время и был таким, но стоило ему остаться в одиночестве, как хватало малейшего толчка, чтобы осадок всколыхнулся.
Для того чтобы отделаться от собеседника незачем разбивать передатчик, достаточно отключить связь. И ведь это случилось в присутствии Ивены! Хорошо, что в тот момент она смотрела не на него, а на голограмму, а то могла бы испугаться.
Еще хуже становилось, когда он начинал перебирать свои ошибки. Он все сделал не так, как следовало: не сменил личность, хотя Черная Вдова дралась бы куда эффективней, чем Поль Лагайм; неправильно нанес удар, погубив таким образом свой единственный шанс – если бы это видел Сенегав, его манокарский наставник, брюзжания хватило бы на несколько месяцев.
Убийство было единственной страстью и единственным хобби отставного администратора третьего уровня Сенегава. Государственная служба безопасности выявила его и прибрала к рукам очень своевременно, иначе он окончил бы свои дни в экзекуторской под электроплетью, перед этим перерезав энное количество граждан в чистеньких манокарских подворотнях. В течение долгих лет прирожденный убийца служил Родине, изводя врагов Великого Манокара, а после того, как ушел на покой, стал натаскивать начинающих киллеров, но душа тосковала по любимому делу. В конце концов Сенегав увлекся многоуровневыми компьютерными играми-убивалками с эффектом присутствия; особенно ему нравилась игра с интригующим названием «Замочи бандита в сортире». Наставник Поля утверждал, что она очень старая, ее, мол, создали еще на древней Земле в докосмическую эпоху – одним словом, классика.
Тина относилась к Сенегаву иронически, а Поль терпел его с трудом, только ради приобретения профессиональных навыков, необходимых для уничтожения Лиргисо. Как показала практика, время потрачено впустую.
Воспоминания о том, что происходило между ним и Лиргисо, лежали глубже: словно скрытое под темной водой речное дно причудливого рельефа, с грязным илом, утопленниками и не знающими солнечного света гадами. Поль не хотел погружаться в этот омут. Уж лучше он будет мучиться из-за того, что оказался никудышным киллером – своего рода буфер.
Жутковатое ощущение сдвига реальности, которое он испытал на вилле у Лиргисо, не с чем было сравнить: его едва не затянуло в чужеродную реальность, подчиненную совсем другим законам, изобилующую кошмарными деталями. Поль чувствовал себя так, как будто чуть не утонул, но ценой невероятных усилий все-таки сумел выплыть, несмотря на воду в горле и судороги.
Сейчас он постепенно возвращался в норму, и прогулки по Хенуду этому способствовали. Гуляли вчетвером. Тине и Стиву не в первый раз приходилось скрываться, для них это была не экзотика, а образ жизни, Ивене это даже понравилось, а Поль вначале не мог освоиться с тем, что ему надо от кого-то прятаться у себя дома, на Незе, но потом привык.
Видимо, выглядел он теперь не так плохо, как раньше: Ольга, хотя и не отказалась от идеи сдать его психотерапевтам, уговаривала уже не так настойчиво.
Желудок давно превратился в кровавые ошметья, ничегошеньки в этом желудке не осталось, и все равно Саймона рвало, раз за разом, который день подряд. Стоило только вспомнить ту тарелку с облитыми соусом розовыми кусочками…
В прежние годы его бы такая картинка обрадовала: сюжет для фильма – пальчики оближешь! Но «Перископа» давно нет, да и не было уговора, чтобы Саймон Клисс оказался в роли жертвы, это ошибка, это подлость, ну кто же знал, что судьба когда-нибудь столкнет его с такой отъявленной сволочью, как Лиргисо!
Ухо, допустим, можно вырастить новое, это сделают в любой клинике, где есть регенерационная аппаратура. Но Саймон потерял больше, чем ухо: он теперь даже думать не мог о еде, при одной мысли о ней его начинало тошнить. Он чувствовал, что это навсегда.
Два раза в день в комнату, где он сидел взаперти под присмотром «цербера», вторгался медицинский автомат для внутривенного кормления, и Клисс получал порцию питательных веществ. Кормить его через зонд не было смысла, желудок тут же исторгал содержимое. Саймон подозревал, что Лиргисо обеспечил ему питание отнюдь не из гуманных соображений – наверняка додумался еще до какой-то пакости. Так оно и оказалось.
– Саймон, можешь порадоваться, твои страдания скоро закончатся. Роковая ошибка природы будет исправлена, ты вернешься в свое естественное состояние и заодно получишь последний урок. Весьма ценный урок для такого ксенофоба, как ты.
Пока Лиргисо говорил, его глаза меняли цвет: желтые, голубые, серые, зеленые, ярко-красные, как у виртуального демона, опять желтые…
– Однажды ты высказал догадку, что я рубиконский киборг. Помнишь?
– Так в этом же нет ничего такого, – тихим и слабым голосом (в горле саднило после затяжных рвотных спазмов) ответил Клисс. – В смысле, ничего обидного. Киборгов полно, я не хотел ничего плохого сказать.
– Видишь ли, ты не угадал. Посмотри на мою руку.
С левой кистью Лиргисо начало твориться что-то жуткое: кожа позеленела, ногти сузились, вытянулись и заострились… Это уже не ногти, а когти, да и сами пальцы выглядят иначе, и вообще их уже не пять, а шесть, и на тыльной стороне кисти переливаются вкрапленные прямо в кожу мелкие зашлифованные сапфиры…
Саймон попятился на ватных ногах, заскулил от ужаса, получил затрещину от «цербера» – и увидел, что наваждение исчезло. Холеная человеческая рука с лазерным маникюром на ухоженных ногтях, никакой мути.
– Я не киборг, я оборотень, – усмехнулся Лиргисо. Он сжимал и разжимал пальцы, слегка морщась. – Я страстно этого желал, и у меня начало получаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134