Это был Руперт.
— Марбл, голубчик, какими судьбами? — воскликнул наш старый товарищ по плаванию, спускаясь со ступенек с этаким вальяжным, полурадушным-полуснисходительным видом и протягивая руку, которую Мозес схватил и пылко пожал. — Ты напомнил мне старые времена и соленую воду!
— Мистер Хардиндж, — отвечал мой помощник, который и не подозревал о неприглядных качествах Руперта, разве что о его безразличии к морю. — Я очень рад видеть вас. А ваш отец и красавица сестра тоже здесь живут?
— Нет, старина Мозес, — отвечал Руперт, по-прежнему не глядя в мою сторону. — Это мой собственный дом, в котором я был бы рад принять тебя и познакомить с моей женой, которая к тому же твоя старая знакомая — мисс Эмили Мертон, — дочь генерала Мертона из британской армии.
— Черт бы ее побрал, эту британскую армию! И британский флот тоже! — с чувством воскликнул Мозес, забыв о приличиях. — Если бы не он, наш старый друг Майлз был бы теперь богатым человеком.
— Майлз! — повторил Руперт с изумлением более естественным, чем обычные его проявления чувств. — Значит, это правда и ты не погиб в море, Уоллингфорд?
— Я жив, как видите, мистер Хардиндж, и рад возможности осведомиться о вашем отце и сестре.
— Оба они в добром здравии, спасибо; особенно старый джентльмен будет рад видеть тебя. Он очень переживал, когда на тебя посыпались несчастья, и старался как мог, чтобы предотвратить этот прискорбный случай с Клобонни. Но ты ведь понимаешь, ему собрать пять — десять тысяч долларов все равно что миллион; а бедняжка Люси все еще несовершеннолетняя и может получить только свои проценты, а к тому времени их не так уж много набежало. Уверяю тебя, Уоллингфорд, мы сделали все, что могли, но я собирался обзавестись домом и мне как раз нужны были деньги, а ты знаешь, что это такое. Бедное Клобонни! Я ужасно огорчился, когда узнал, хотя, говорят, мистер Дэггит, твой преемник, собирается сотворить с ним чудеса — он, что называется, капиталист и умеет доводить до конца все свои замыслы.
— Я рад, что Клобонни попало в хорошие руки, если уж оно уплыло из моих. Всего хорошего, мистер Хардиндж, в самое ближайшее время я навещу вашего отца и разузнаю подробности.
— Да-да, он будет чрезвычайно рад видеть тебя, Уоллингфорд; и, разумеется, я с удовольствием помогу тебе, чем только смогу. Ты, верно, сейчас на мели?
— Если то, что мне нечем заплатить долг в двадцать — тридцать тысяч долларов, вы называете «на мели», тогда верно. Но я не отчаиваюсь, я молод, и у меня благородная профессия, подобающая мужчине.
— О да, Уоллингфорд, у тебя все будет прекрасно, — отвечал Руперт покровительственным тоном. — Ты всегда был предприимчивым малым, и за тебя можно не беспокоиться. Вероятно, было бы неделикатно приглашать тебя к миссис Хардиндж как ты есть — ты, конечно, замечательно выглядишь в твоей короткой куртке, но я знаю, как придирчиво молодые люди относятся к своему виду, когда речь идет об обществе дам, а Эмили как раз очень утонченная особа.
— Однако миссис Хардиндж часто видела меня в куртке и проводила в моем обществе целые часы, несмотря на то, что я был одет точно так же, как теперь.
— Да, в море все по-другому. В море ко всему привыкаешь. Всего хорошего, я буду иметь тебя в виду, Уоллингфорд, и, может быть, мне удастся кое-что для тебя сделать. Я на короткой ноге с главами всех больших торговых домов и, конечно, буду иметь тебя в виду. До свидания, Уоллингфорд. Марбл, я задержу тебя на минутку.
Я не без горечи усмехнулся и гордо зашагал прочь от дома Руперта. Я и не подозревал, что в тридцати футах от меня сидела Люси, внимая рассказам и шуткам Эндрю Дрюитта. О том, в каком состоянии духа она слушала его, читатель скоро узнает. А Марбл, догнав меня, сказал, что Руперт задержал его, чтобы узнать наш адрес; быть может, это невеликодушно с моей стороны, но я нисколько не был признателен ему за эту милость.
ГЛАВА XXVII
Усталое, в сиянье скрылось солнце.
Следы его горящей колесницы
Пророчат нам на завтра ясный день.
Шекспир. РичардIVnote 151
Руперт был удивлен моим обхождением с ним. Он, без сомнения, отнес это на счет моего банкротства; в начале разговора он был немного смущен, но его уверенность возвращалась к нему по мере того, как, мнилось ему, моя убывала. Однако выдержкой, которую я обнаружил, я целиком обязан Люси, о которой я не забывал никогда. Марблу же казалось, что все идет как нельзя лучше, и ему решительно нравились поведение и вид Руперта.
— Не из всякого может получиться моряк, Майлз, — говорил он, — это талант, который или есть, или его нет, как пение или танец на канате. Я так думаю, Руперт очень даже преуспеет на берегу по джентльменской части, хоть на борту грош ему цена, это подтвердит всякий, кто с ним когда-нибудь плавал. У него, конечно, манеры и все такое, но это только на суше больше ничего не надо. В море это не годится. Я так думаю, что из этого императора-генерала Бонапарта получился бы никуда не годный капитан, если бы он когда-нибудь попробовал.
Я не отвечал ему, и мы бродили до темноты. Затем мы возвратились к себе в номера и улеглись спать. На следующее утро мы завтракали в обществе других постояльцев, и я собрался было отправиться на поиски юриста, чтобы осведомиться у него насчет страховки, хотя почти не надеялся получить какую-либо компенсацию, но тут мне сказали, что меня хотят видеть два джентльмена. Взглянув на них, я подумал, что это, верно, снова какие-нибудь редакторы, охотящиеся за новостями; но едва нас оставили одних, эти господа посвятили меня в тайну своей миссии не только suaviter in modonote 152, но и вполне fortiter in renote 153.
— Весьма сожалею, капитан Уоллингфорд, — начал один господин, — но у меня есть приказ суда о вашем аресте; сумма вашего долга довольно велика и потребует порядочного залога — не меньше шестидесяти тысяч долларов.
— Браво, мой благородный кузен, — пробормотал я, — ты быстро нашелся, что предпринять… Надо признаться, сэр, я задолжал половину этой суммы, если моя ферма, как я слышал, ушла только за пять тысяч долларов, и, полагаю, меня арестовывают за невыполнение обязательств по долговой расписке. Но кто предъявил иск?
Тут второй джентльмен представился адвокатом истца и объяснил свое присутствие тем, что надеялся быть полезным при полюбовном решении вопроса.
— Мой клиент — мистер Томас Дэггит из Клобонни, графство Ольстер, является держателем вашего долгового обязательства как душеприказчик покойного Джона Уоллингфорда, которому вы, кажется, приходились родственником.
— Покойного Джона Уоллингфорда! Стало быть, мой кузен умер?
— Он скончался скоропостижно восемь месяцев назад. Полномочия на управление наследственным имуществом были выданы мистеру Дэггиту, который является сыном сестры его матери и главным наследником, так как он умер без завещания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142
— Марбл, голубчик, какими судьбами? — воскликнул наш старый товарищ по плаванию, спускаясь со ступенек с этаким вальяжным, полурадушным-полуснисходительным видом и протягивая руку, которую Мозес схватил и пылко пожал. — Ты напомнил мне старые времена и соленую воду!
— Мистер Хардиндж, — отвечал мой помощник, который и не подозревал о неприглядных качествах Руперта, разве что о его безразличии к морю. — Я очень рад видеть вас. А ваш отец и красавица сестра тоже здесь живут?
— Нет, старина Мозес, — отвечал Руперт, по-прежнему не глядя в мою сторону. — Это мой собственный дом, в котором я был бы рад принять тебя и познакомить с моей женой, которая к тому же твоя старая знакомая — мисс Эмили Мертон, — дочь генерала Мертона из британской армии.
— Черт бы ее побрал, эту британскую армию! И британский флот тоже! — с чувством воскликнул Мозес, забыв о приличиях. — Если бы не он, наш старый друг Майлз был бы теперь богатым человеком.
— Майлз! — повторил Руперт с изумлением более естественным, чем обычные его проявления чувств. — Значит, это правда и ты не погиб в море, Уоллингфорд?
— Я жив, как видите, мистер Хардиндж, и рад возможности осведомиться о вашем отце и сестре.
— Оба они в добром здравии, спасибо; особенно старый джентльмен будет рад видеть тебя. Он очень переживал, когда на тебя посыпались несчастья, и старался как мог, чтобы предотвратить этот прискорбный случай с Клобонни. Но ты ведь понимаешь, ему собрать пять — десять тысяч долларов все равно что миллион; а бедняжка Люси все еще несовершеннолетняя и может получить только свои проценты, а к тому времени их не так уж много набежало. Уверяю тебя, Уоллингфорд, мы сделали все, что могли, но я собирался обзавестись домом и мне как раз нужны были деньги, а ты знаешь, что это такое. Бедное Клобонни! Я ужасно огорчился, когда узнал, хотя, говорят, мистер Дэггит, твой преемник, собирается сотворить с ним чудеса — он, что называется, капиталист и умеет доводить до конца все свои замыслы.
— Я рад, что Клобонни попало в хорошие руки, если уж оно уплыло из моих. Всего хорошего, мистер Хардиндж, в самое ближайшее время я навещу вашего отца и разузнаю подробности.
— Да-да, он будет чрезвычайно рад видеть тебя, Уоллингфорд; и, разумеется, я с удовольствием помогу тебе, чем только смогу. Ты, верно, сейчас на мели?
— Если то, что мне нечем заплатить долг в двадцать — тридцать тысяч долларов, вы называете «на мели», тогда верно. Но я не отчаиваюсь, я молод, и у меня благородная профессия, подобающая мужчине.
— О да, Уоллингфорд, у тебя все будет прекрасно, — отвечал Руперт покровительственным тоном. — Ты всегда был предприимчивым малым, и за тебя можно не беспокоиться. Вероятно, было бы неделикатно приглашать тебя к миссис Хардиндж как ты есть — ты, конечно, замечательно выглядишь в твоей короткой куртке, но я знаю, как придирчиво молодые люди относятся к своему виду, когда речь идет об обществе дам, а Эмили как раз очень утонченная особа.
— Однако миссис Хардиндж часто видела меня в куртке и проводила в моем обществе целые часы, несмотря на то, что я был одет точно так же, как теперь.
— Да, в море все по-другому. В море ко всему привыкаешь. Всего хорошего, я буду иметь тебя в виду, Уоллингфорд, и, может быть, мне удастся кое-что для тебя сделать. Я на короткой ноге с главами всех больших торговых домов и, конечно, буду иметь тебя в виду. До свидания, Уоллингфорд. Марбл, я задержу тебя на минутку.
Я не без горечи усмехнулся и гордо зашагал прочь от дома Руперта. Я и не подозревал, что в тридцати футах от меня сидела Люси, внимая рассказам и шуткам Эндрю Дрюитта. О том, в каком состоянии духа она слушала его, читатель скоро узнает. А Марбл, догнав меня, сказал, что Руперт задержал его, чтобы узнать наш адрес; быть может, это невеликодушно с моей стороны, но я нисколько не был признателен ему за эту милость.
ГЛАВА XXVII
Усталое, в сиянье скрылось солнце.
Следы его горящей колесницы
Пророчат нам на завтра ясный день.
Шекспир. РичардIVnote 151
Руперт был удивлен моим обхождением с ним. Он, без сомнения, отнес это на счет моего банкротства; в начале разговора он был немного смущен, но его уверенность возвращалась к нему по мере того, как, мнилось ему, моя убывала. Однако выдержкой, которую я обнаружил, я целиком обязан Люси, о которой я не забывал никогда. Марблу же казалось, что все идет как нельзя лучше, и ему решительно нравились поведение и вид Руперта.
— Не из всякого может получиться моряк, Майлз, — говорил он, — это талант, который или есть, или его нет, как пение или танец на канате. Я так думаю, Руперт очень даже преуспеет на берегу по джентльменской части, хоть на борту грош ему цена, это подтвердит всякий, кто с ним когда-нибудь плавал. У него, конечно, манеры и все такое, но это только на суше больше ничего не надо. В море это не годится. Я так думаю, что из этого императора-генерала Бонапарта получился бы никуда не годный капитан, если бы он когда-нибудь попробовал.
Я не отвечал ему, и мы бродили до темноты. Затем мы возвратились к себе в номера и улеглись спать. На следующее утро мы завтракали в обществе других постояльцев, и я собрался было отправиться на поиски юриста, чтобы осведомиться у него насчет страховки, хотя почти не надеялся получить какую-либо компенсацию, но тут мне сказали, что меня хотят видеть два джентльмена. Взглянув на них, я подумал, что это, верно, снова какие-нибудь редакторы, охотящиеся за новостями; но едва нас оставили одних, эти господа посвятили меня в тайну своей миссии не только suaviter in modonote 152, но и вполне fortiter in renote 153.
— Весьма сожалею, капитан Уоллингфорд, — начал один господин, — но у меня есть приказ суда о вашем аресте; сумма вашего долга довольно велика и потребует порядочного залога — не меньше шестидесяти тысяч долларов.
— Браво, мой благородный кузен, — пробормотал я, — ты быстро нашелся, что предпринять… Надо признаться, сэр, я задолжал половину этой суммы, если моя ферма, как я слышал, ушла только за пять тысяч долларов, и, полагаю, меня арестовывают за невыполнение обязательств по долговой расписке. Но кто предъявил иск?
Тут второй джентльмен представился адвокатом истца и объяснил свое присутствие тем, что надеялся быть полезным при полюбовном решении вопроса.
— Мой клиент — мистер Томас Дэггит из Клобонни, графство Ольстер, является держателем вашего долгового обязательства как душеприказчик покойного Джона Уоллингфорда, которому вы, кажется, приходились родственником.
— Покойного Джона Уоллингфорда! Стало быть, мой кузен умер?
— Он скончался скоропостижно восемь месяцев назад. Полномочия на управление наследственным имуществом были выданы мистеру Дэггиту, который является сыном сестры его матери и главным наследником, так как он умер без завещания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142