Очень жаль, что закон не признал правопреемником вас, ведь вы носите ту же фамилию.
— Мой родственник дал мне понять, что назначает меня своим наследником, равно как и я назначаю его своим. Завещание в его пользу я передал ему в собственные руки.
— Мы осведомлены об этом, сэр, и, поскольку вас довольно долго считали погибшим, предполагалось, что ваше имущество частью перейдет к нам по завещанию, что могло бы избавить нас от необходимости предпринимать неприятный шаг, теперь же обстоятельства вынуждают нас к нему прибегнуть. Вопрос состоял в том, кто умер первым — вы или ваш кузен, и это обстоятельство, как вы понимаете, мы никоим образом не могли выяснить. Однако долг душеприказчика заставляет моего клиента действовать по возможности незамедлительно.
— В таком случае у меня нет иного выбора, как отправиться в тюрьму. Я не знаю человека, которого я могу или мог бы попросить стать моим поручителем, даже если вести речь о той сумме, которую я законно задолжал, не говоря уже о договорной неустойке.
— Мне очень жаль, капитан Уоллингфорд, — весьма любезно отвечал мистер Микли, адвокат. — Мы пойдем вперед, а помощник шерифа пусть идет за нами. Возможно, дело удастся уладить полюбовно.
— Я был бы весьма рад, сэр. Но прежде чем покинуть пансион, я оплачу счет и сообщу о своем положении двум моим друзьям, которые ждут в прихожей.
Одним из упомянутых друзей был Наб — я чувствовал, что очень скоро окажусь в таком положении, что дружба даже моих невольников будет много для меня значить. Марбл с Набом по моему знаку подошли к нам, и я не чинясь посвятил их в мои дела.
— Арестован! — воскликнул Мозес, бросив высокомерно-презрительный взгляд на помощника шерифа, хотя тот был человек крепкий и настроенный весьма решительно. — Арестован! Майлз, да ты один можешь одолеть обоих ребят, а вместе с Набом и со мной свить их в шкимушку без бобины!
— Может быть, и так, Мозес, но я не могу одолеть закон, даже с твоей самоотверженной помощью, да если бы и мог, не стал бы этого делать. Я направляюсь в тюрьму, у моих друзей нет залога, так что…
— Залога! Да я буду твоим залогом; а если тебе нужно два, вот Наб.
— Мне кажется, этот джентльмен не вполне понимает, что значит приказ суда об аресте, — заметил адвокат.
— Это я не понимаю?! Это вы пальцем в небо попали, дружище. Когда у нас была заваруха с гамбургерами в Филадельфии, лет этак тридцать тому назад…
— Не стоит сейчас вспоминать об этом, Мозес. Оплати, пожалуйста, мой счет; собери кое-что из моей одежды, пусть Наб принесет мне мешок в тюрьму, а остальные вещи возьми на хранение. Ты, конечно, вскоре придешь проведать меня, но теперь я приказываю тебе остаться здесь.
Затем я так стремительно выскочил из пансиона, что помощник шерифа, кажется, даже забеспокоился, что я сбегу. Однако на улице я убавил шаг; поравнявшись со мной, адвокат завел разговор о том, как нам уладить дело.
— Буду с вами откровенен, капитан Уоллингфорд, — сказал Микли, — мой клиент вовсе не надеется взыскать долг полностью, поскольку известно, что ваше имущество теперь составляют немного драгоценностей, скот с вашей бывшей фермы, несколько негров, шлюп, кое-какая мебель, ну и все такое прочее. Нет, сэр, мы не надеемся взыскать с вас весь наш долг. Ценные бумаги, которые остались у нас, погасят значительную часть долга, а большая сумма, конечно, останется невзысканной.
— Поскольку мистер Дэггит уже владеет недвижимостью, которая стоит более тридцати пяти тысяч долларов и приносит в год две тысячи чистого дохода, не говоря уже о других преимуществах домовладения, да еще бонами и закладными на двадцать с лишним тысяч долларов, я вполне понимаю его уверенность. Сорок тысяч долларов, которые я задолжал моему кузену, с лихвой возвратятся к его наследникам, ну а я проведу свою жизнь за решеткой.
— Вы совершенно превратно истолковали дело. Мистер Дэггит владеет Клобонни не как распорядитель наследства, а как покупатель, приобретший его на принудительном аукционе. Разумеется, он не сам приобрел его, а получил акт о покупке от своего племянника, который был bona fidenote 154 покупщик. Окончательная цена имения — пять тысяч двести пятьдесят долларов — надлежащим образом указана в вашем долговом обязательстве и не будет с вас взыскана. Никто не предложил более высокой цены, и имущество должно было уйти.
— Да, сэр, я очень хорошо понимаю, как собственность продается с молотка в отсутствие должника. Но какого рода предложение вы хотели мне сделать?
— Мистер Дэггит слышал, что вы владеете очень ценными жемчугами, которые якобы стоят тысячу долларов, а также множеством столового серебра и тому подобных вещей. Собственно, вот что он предлагает: вы передаете в его собственность все ваше личное имущество с оценкой стоимости, затем он запишет сумму в кредит вашего счета и приостановит разбирательство насчет остатка долга. Одним словом, даст вам время.
— И какую сумму, по мнению мистера Дэггита, я должен таким образом получить?
— Он настроен великодушно и полагает, что вы можете получить кредит примерно на четыре тысячи долларов.
— Мое движимое имущество, включая жемчуг, о котором вы говорите, столовое серебро на тысячу долларов (даже по старым ценам), шлюп, скот, лошади, повозки, фермерские орудия — невольников, которых я намереваюсь освободить, всех до одного, если позволит закон, я не считаю, — все это стоит вдвое больше этой суммы, сэр. Если мистер Дэггит не изменит своих представлений о стоимости моего имущества, я предпочел бы остаться под стражей и подумать, что можно предпринять в отношении продажи по частному соглашению. Поскольку он получит все до единого цента с ценных бумаг на сумму почти двадцать две тысячи долларов, принадлежавших моей сестре, а теперь у него больше пяти тысяч долларов с Клобонни, то я остаюсь должен не больше тринадцати тысяч.
— Если бы вы признали иск, сэр, и передали движимое имущество по исполнительному листу…
— Ничего подобного я не сделаю, мистер Микли, — решено и подписано. Для начала хватит одной принудительной продажи.
— Мы скоро окажемся около тюрьмы, сэр, быть может, вид ее…
— Отнюдь, сэр. Когда мистеру Дэггиту будет угодно приобрести мою собственность по справедливой цене, я, вероятно, буду готов договориться с ним, ибо я не собираюсь отказаться от долга или избежать его уплаты; однако, поскольку он избрал подобный образ действий, я принужден вести себя соответственно. Всего хорошего, мистер Микли, нет нужды сопровождать меня далее.
Я был так категоричен, потому что понял: придется иметь дело с вымогателем. Будучи сам человеком бесчестным, мистер Дэггит боялся, что я продам свое движимое имущество, прежде чем мне, по заведенному порядку, выдадут исполнительный лист;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142
— Мой родственник дал мне понять, что назначает меня своим наследником, равно как и я назначаю его своим. Завещание в его пользу я передал ему в собственные руки.
— Мы осведомлены об этом, сэр, и, поскольку вас довольно долго считали погибшим, предполагалось, что ваше имущество частью перейдет к нам по завещанию, что могло бы избавить нас от необходимости предпринимать неприятный шаг, теперь же обстоятельства вынуждают нас к нему прибегнуть. Вопрос состоял в том, кто умер первым — вы или ваш кузен, и это обстоятельство, как вы понимаете, мы никоим образом не могли выяснить. Однако долг душеприказчика заставляет моего клиента действовать по возможности незамедлительно.
— В таком случае у меня нет иного выбора, как отправиться в тюрьму. Я не знаю человека, которого я могу или мог бы попросить стать моим поручителем, даже если вести речь о той сумме, которую я законно задолжал, не говоря уже о договорной неустойке.
— Мне очень жаль, капитан Уоллингфорд, — весьма любезно отвечал мистер Микли, адвокат. — Мы пойдем вперед, а помощник шерифа пусть идет за нами. Возможно, дело удастся уладить полюбовно.
— Я был бы весьма рад, сэр. Но прежде чем покинуть пансион, я оплачу счет и сообщу о своем положении двум моим друзьям, которые ждут в прихожей.
Одним из упомянутых друзей был Наб — я чувствовал, что очень скоро окажусь в таком положении, что дружба даже моих невольников будет много для меня значить. Марбл с Набом по моему знаку подошли к нам, и я не чинясь посвятил их в мои дела.
— Арестован! — воскликнул Мозес, бросив высокомерно-презрительный взгляд на помощника шерифа, хотя тот был человек крепкий и настроенный весьма решительно. — Арестован! Майлз, да ты один можешь одолеть обоих ребят, а вместе с Набом и со мной свить их в шкимушку без бобины!
— Может быть, и так, Мозес, но я не могу одолеть закон, даже с твоей самоотверженной помощью, да если бы и мог, не стал бы этого делать. Я направляюсь в тюрьму, у моих друзей нет залога, так что…
— Залога! Да я буду твоим залогом; а если тебе нужно два, вот Наб.
— Мне кажется, этот джентльмен не вполне понимает, что значит приказ суда об аресте, — заметил адвокат.
— Это я не понимаю?! Это вы пальцем в небо попали, дружище. Когда у нас была заваруха с гамбургерами в Филадельфии, лет этак тридцать тому назад…
— Не стоит сейчас вспоминать об этом, Мозес. Оплати, пожалуйста, мой счет; собери кое-что из моей одежды, пусть Наб принесет мне мешок в тюрьму, а остальные вещи возьми на хранение. Ты, конечно, вскоре придешь проведать меня, но теперь я приказываю тебе остаться здесь.
Затем я так стремительно выскочил из пансиона, что помощник шерифа, кажется, даже забеспокоился, что я сбегу. Однако на улице я убавил шаг; поравнявшись со мной, адвокат завел разговор о том, как нам уладить дело.
— Буду с вами откровенен, капитан Уоллингфорд, — сказал Микли, — мой клиент вовсе не надеется взыскать долг полностью, поскольку известно, что ваше имущество теперь составляют немного драгоценностей, скот с вашей бывшей фермы, несколько негров, шлюп, кое-какая мебель, ну и все такое прочее. Нет, сэр, мы не надеемся взыскать с вас весь наш долг. Ценные бумаги, которые остались у нас, погасят значительную часть долга, а большая сумма, конечно, останется невзысканной.
— Поскольку мистер Дэггит уже владеет недвижимостью, которая стоит более тридцати пяти тысяч долларов и приносит в год две тысячи чистого дохода, не говоря уже о других преимуществах домовладения, да еще бонами и закладными на двадцать с лишним тысяч долларов, я вполне понимаю его уверенность. Сорок тысяч долларов, которые я задолжал моему кузену, с лихвой возвратятся к его наследникам, ну а я проведу свою жизнь за решеткой.
— Вы совершенно превратно истолковали дело. Мистер Дэггит владеет Клобонни не как распорядитель наследства, а как покупатель, приобретший его на принудительном аукционе. Разумеется, он не сам приобрел его, а получил акт о покупке от своего племянника, который был bona fidenote 154 покупщик. Окончательная цена имения — пять тысяч двести пятьдесят долларов — надлежащим образом указана в вашем долговом обязательстве и не будет с вас взыскана. Никто не предложил более высокой цены, и имущество должно было уйти.
— Да, сэр, я очень хорошо понимаю, как собственность продается с молотка в отсутствие должника. Но какого рода предложение вы хотели мне сделать?
— Мистер Дэггит слышал, что вы владеете очень ценными жемчугами, которые якобы стоят тысячу долларов, а также множеством столового серебра и тому подобных вещей. Собственно, вот что он предлагает: вы передаете в его собственность все ваше личное имущество с оценкой стоимости, затем он запишет сумму в кредит вашего счета и приостановит разбирательство насчет остатка долга. Одним словом, даст вам время.
— И какую сумму, по мнению мистера Дэггита, я должен таким образом получить?
— Он настроен великодушно и полагает, что вы можете получить кредит примерно на четыре тысячи долларов.
— Мое движимое имущество, включая жемчуг, о котором вы говорите, столовое серебро на тысячу долларов (даже по старым ценам), шлюп, скот, лошади, повозки, фермерские орудия — невольников, которых я намереваюсь освободить, всех до одного, если позволит закон, я не считаю, — все это стоит вдвое больше этой суммы, сэр. Если мистер Дэггит не изменит своих представлений о стоимости моего имущества, я предпочел бы остаться под стражей и подумать, что можно предпринять в отношении продажи по частному соглашению. Поскольку он получит все до единого цента с ценных бумаг на сумму почти двадцать две тысячи долларов, принадлежавших моей сестре, а теперь у него больше пяти тысяч долларов с Клобонни, то я остаюсь должен не больше тринадцати тысяч.
— Если бы вы признали иск, сэр, и передали движимое имущество по исполнительному листу…
— Ничего подобного я не сделаю, мистер Микли, — решено и подписано. Для начала хватит одной принудительной продажи.
— Мы скоро окажемся около тюрьмы, сэр, быть может, вид ее…
— Отнюдь, сэр. Когда мистеру Дэггиту будет угодно приобрести мою собственность по справедливой цене, я, вероятно, буду готов договориться с ним, ибо я не собираюсь отказаться от долга или избежать его уплаты; однако, поскольку он избрал подобный образ действий, я принужден вести себя соответственно. Всего хорошего, мистер Микли, нет нужды сопровождать меня далее.
Я был так категоричен, потому что понял: придется иметь дело с вымогателем. Будучи сам человеком бесчестным, мистер Дэггит боялся, что я продам свое движимое имущество, прежде чем мне, по заведенному порядку, выдадут исполнительный лист;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142