— Благодарю вас, матушка.
— И не будь так суров к Вареллану. Он почти ребенок.
— Он ленивый, тупой болван — и испортили его вы! К тому же именно вы посоветовали мне разрешить ему возглавить оборону Онестрийского прохода.
Вдовствующая герцогиня Нессаланта вяло махнула рукой:
— Любой мог бы удержать проход, имея дело с оборванцами Джошуа. Я бы могла. А опыт пойдет ему на пользу.
Герцог вырвался из рук оружейника и снова ударил по подлокотнику.
— Во имя древа, матушка! Он уступил Джошуа две лиги меньше чем за две недели — это с тремя-то тысячами солдат и пятьюстами рыцарями. Он отступает так быстро, что я боюсь споткнуться об него, когда выхожу из парадной двери.
— Ксаннасэвин говорит, что тебе не о чем беспокоиться. — Герцогиня явно забавлялась. — Он подробно расспросил звезды. Бенигарис, пожалуйста, не волнуйся. Будь мужчиной.
Герцог смерил мать ледяным взглядом и поиграл желваками, прежде чем заговорить:
— В один прекрасный день, матушка, вы зайдете слишком далеко.
— И что ты сделаешь тогда? Бросишь меня в темницу? Отрубишь голову? — Ее взгляд стал жестким. — Ты нуждаешься во мне. Не говоря уж о том, что сын должен испытывать хоть какое-то уважение к родной матери.
Бенигарис нахмурился, глубоко вздохнул и снова повернулся к рыцарю, который принес ему послание юного Вареллана.
— Чего стоишь? — рявкнул он. — Ты слышал, что я сказал? Так ступай и передай это ему.
Рыцарь встал, отвесил герцогу сложный поклон и вышел из тронного зала. Дамы в разноцветных нарядах, тихо беседовавшие у двери, проводили его взглядами, после чего принялись с громким хихиканьем что-то обсуждать.
Бенигарис снова отнял руку у завладевшего ею оружейника и притянул к себе одного из пажей, разносивших вино. Сделав основательный глоток, он сердито вытер губы.
— Джошуа заслуживает большего внимания, чем я думал. Народ говорит, что во главе армии брата Верховного короля сражается сильный рыцарь: ходят слухи, будто это Камарис. Сориддан Метесский поверил в это — во всяком случае он присоединился к ним, — Бенигарис поморщился, — вероломная собака!
Нессаланта натянуто засмеялась:
— Я придавала Джошуа меньше значения, чем следовало, это верно. Это хитрый ход. Ничто так не будоражит простой народ, как имя твоего дяди. Но Сориддан? Ты хочешь, чтобы я волновалась из-за него и двух-трех других мелких вассалов? Метесский журавль пятьсот лет не покидал дворцовых башен. Сориддан никто.
— Так значит, вы убеждены, что все разговоры о Камарисе — обычные слухи? — Ирония, которую Бенигарис хотел вложить в эти слова, прозвучала не очень убедительно.
— Ну конечно! Как это может быть он? Камарис мертв уже сорок лет.
— Но его тела так и не нашли. Отец всегда переживал, что ему не удалось похоронить брата по-эйдонитски.
Герцогиня недовольно хмыкнула, но по-прежнему казалась поглощенной рукоделием.
— Я очень хорошо знала Камариса, мой храбрый сын. Ты не знал. Даже если бы он действительно ушел в монастырь или попытался скрыться, это сразу стало бы известно: он был таким невероятно честным, что не смог бы соврать, если бы его спросили, кто он такой. И он так любил совать нос в чужие дела, что ни за какие блага не остался бы в стороне во время второй войны с тритингами. Там бы не обошлось без Камариса Великолепного, Камариса Святого, Камариса Героического. — Нессаланта уколола палец иглой и зашипела от боли. — Нет, тот, кого нашел Джошуа, не живой Камарис и уж конечно не призрак. Это просто высоченный самозванец, этакий долговязый луговой наемник с выкрашенными луком волосами. Выдумка. Но это не меняет дела. — Она придирчиво осмотрела свое шитье и отложила его, явно удовлетворенная результатами. — Даже настоящий Камарис не страшен нам. Мы слишком сильны… А его время прошло, прошло, прошло.
Бенигарис с интересом посмотрел на нее.
— Не страшен нам?.. — начал он, но был прерван движением в дальнем углу комнаты. Герольд с золотым зимородком на камзоле стоял в дверях.
— Ваша светлость, — произнес он низким церемониальным голосом, — граф Страве Анзис Пелиппе прибыл по вашей просьбе.
Герцог выпрямился, улыбка тронула его губы.
— Ах да. Пусть идет сюда.
Внесли носилки Страве и установили их рядом с высоким сводчатым окном, открывавшим вид на море. Как всегда в холодную погоду, оно было завешено тяжелыми драпировками, удерживавшими ледяной воздух. Слуги графа подняли его кресло и опустили перед помостом, на котором стоял трон Бенигариса.
Граф закашлялся, потом восстановил дыхание.
— Приветствую вас, герцог, — прохрипел он. — Герцогиня Нессаланта, какое удовольствие видеть вас! Как всегда, прошу извинить меня за то, что сижу, не испросив вашего разрешения.
— Конечно, конечно, — бодро откликнулся Бенигарис. — А как ваше горло, граф? Надеюсь, вам не стало хуже от морского воздуха? Я знаю, как тепло в вашем доме на Ста Мироре.
— Я хотел поговорить с вами, Бенигарис, о… — начал старик, но герцог прервал его:
— Я вынужден просить вас сперва выслушать меня. Простите мое нетерпение, но идет война, как вам, возможно, известно. Я человек прямой.
Страве кивнул:
— Вашу прямоту все хорошо знают, мой друг.
— Именно. Итак, перейдем к делу. Где мои речные корабли? Где армия Пирруина?
Граф слегка поднял седые брови, но его голос и тон не изменились:
— О, все они в пути, ваша светлость. Не беспокойтесь. Разве Пирруин не всегда выполнял свой долг перед старшим братом Наббаном?
— Но прошло уже два месяца! — ответил Бенигарис с насмешливым изумлением. — Страве, Страве, старый мой друг! Так я могу подумать, что вы намеренно не торопитесь… что вы хотите задержать меня.
На этот раз граф даже бровью не повел, и все-таки что-то изменилось в его лице.
— Я огорчен, что Наббан может подумать так о Пирруине после стольких лет честного сотрудничества. — Страве сокрушенно опустил голову. — Но вы правы, столь необходимый вам речной транспорт идет очень медленно — и за это я нижайше прошу вашего прощения. Видите ли, я отправил в Анзис Пелиппе множество посланий, в которых досконально описал вашу нужду в нем и умолял отнестись к этому со всей возможной серьезностью. Но, к несчастью, дела идут гораздо быстрее, когда я лично занимаюсь ими. Я не хочу сказать ничего плохого о моих приближенных, но, как говорят у нас в Пирруине: «Когда капитана нет на палубе, найдется много мест, чтобы повесить гамак». — Граф смахнул что-то с верхней губы тонкими скрюченными пальцами. — Я должен вернуться в Анзис Пелиппе, Бенигарис. Хоть меня и страшит мысль лишиться вашего общества, а также общества вашей любимой матушки, — он улыбнулся Нессаланте, — но зато я буду уверен, что лодки и войска, о которых мы договаривались, будут отправлены в течение недели со дня моего возвращения, — Старик снова закашлялся, и на этот раз приступ был сильнее предыдущих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159