- Вот так.
Гусев, ходячий мертвец, утешал меня здоровенького, и мне хотелось тоже сказать ему что-нибудь хорошее. Я разлил водку в кружки.
- Ты тоже... не очень переживай. И по десять и по двадцать лет живут. А за это время придумают... вакцину. Я где-то читал, что она уже вот-вот... скоро.
И Палыч тоже бубнил в этом роде, что будто бы читал или слышал по радио, и все трое понимали, что это ложь если и не во спасение, то во благо.
Выпив, мы бодрились и рассказывали смешное.
Дурея от водки и печного угара, не замечая смен дня и ночи, не следя за собой и зарастая щетиной, мы постепенно теряли связь с реальностью. А Палыч, который с нами жил как у Христа за пазухой, уже расписывал красоты летнего отдыха и осеннего грибного сезона.
Пару раз Гусев ездил на станцию звонить Берёзкиной. А она матерно его посылала и бросала трубку.
К концу недели у нас закончились деньги. Палыч заметно погрустнел. Мы собрали последние и устроили отвальную. Гусев вызвался поехать на станцию за выпивкой. Вернулся сияющий, как жених на свадьбе. Мы напились больше обычного, и он рассказал всё, как было после общаги на самом деле. И самое главное то, что он сам узнал только сегодня: Берёзкина проверялась, и у неё всё в порядке. Про свой СПИД Гусев ей ничего не сказал. Он мне признался, что твёрдо намерен застрелиться или как-нибудь ещё... И мы оба плакали.
На другой день, а это была суббота двадцатое марта, нас разбудил встревоженный хозяин. Я подумал, что лопнули трубы. Палыч ещё не успел опохмелится, борода его была всклокочена. Но угольная печка, огонь в которой он много лет поддерживал на автопилоте, исправно горела.
- Баба сюда какая-то идёт! - прохрипел он мне в лицо.
Я выглянул в окно и протрезвел. Схватил Гусева за воротник и тряхнул:
- Берёзкина идёт!
Гусев затравленно взглянул, зарылся в ватник и отвернулся к стене. Прятаться с головой под одеяло не лучший выход из положения. Но мне не хотелось принимать удар на себя, и я тоже притворился спящим.
Послышались голоса, дверь скрипнула. Палыч, видимо не желая быть свидетелем душераздирающей сцены, ускрипел по снегу куда-то в сторону корпусов. Двинулся стул, качнулся стол, звякнула неприбранная посуда. Забулькала жидкость, я напрягся. Чиркнула зажигалка, запахло дымом.
- Какой детский сад... - негромко проговорила Берёзкина.
Я резко обернулся и принял сидячее положение. Гусев вздрогнул всем телом, но не пошевелился. Кира, несомненно, только что выпила. Она курила и молча смотрела на меня. Мне сделалось страшно.
- Они уже знают, где я?..
- Нет, - проговорила Берёзкина.
- А ты... Что-то случилось?
- Случилось. Кажется, я его убила.
Гусев повернулся, в ту же секунду ему стало плохо, и он, зажавши рот рукой, выбежал блевать на снег. Мы сидели, не произнося ни звука, пока он не вернулся. Короткая мысль о том, что меня теперь некому убивать, успела прокрутиться в голове раз сто пятьдесят.
- Зачем?.. - выдавил из себя Гусев.
- Случайно. Он сказал, что застрелится и взвёл курок. А я толкнула под руку, и он выстрелил.
- Почему... застрелится?..
- Не знаю. Чтобы я с ним жила.
- Погоди, - сказал я, - а ты точно знаешь, что он умер?
- Ну конечно... Пистолет выстрелил ему в голову.
- Дай трубку.
Я набрал номер Кварцхавы и, после нескольких гудков, раздался его голос:
- Да. Говорите!
Это услышали все, и я надавил сброс.
- Результат положительный, - констатировал Гусев. - Кира, он живее всех живых. Шлёпнуть олигарха не так просто. И патроны у него наверняка были фальшивые... Можешь возвращаться.
- Холостые... - пробормотал я машинально, однако в голове у меня крутилось другое слово, произнесённое только что Гусевым. Я посмотрел на него внимательно и сказал очень серьёзно: - Вспомни точно и скажи мне слово в слово то, что ты услышал в кабинете врача.
- Врача?..
- Да, врача. По поводу результатов анализа твоей крови на СПИД.
- Я же говорил... Она сказала: "У Гусева результат отрицательный".
- Идиот! - прошептала Берёзкина.
- Что же это значит по-твоему? - сказал я спокойно, потому что сил давно уже не было.
- Ну, отрицательный... Плохой значит.
- Ты тоже можешь возвращаться, - устало заметила Берёзкина и налила водки себе в кружку. - Все можем возвращаться. Простит он эти деньги, я договорюсь...
На другой день, а это была суббота двадцатое марта, нас разбудил встревоженный хозяин. Я подумал, что лопнули трубы. Палыч ещё не успел опохмелится, борода его была всклокочена. Он был так напуган, что мы сразу протрезвели и прильнули к проталинам в мёрзлом окошке. Домик окружали какие-то люди с автоматами, вдалеке стоял чёрный автомобиль Кварцхавы. За тонированными стёклами не было видно, однако я был уверен, что он там и смотрит.
Гусев налил себе полную кружку. Звякнуло и разлетелось стекло, по каменному полу покатилась граната, другая, третья... Давясь и проливая, Гусев стал пить. Я зажал уши ладонями и зажмурился.
11
Барабанщик ударил по тарелке, всё стихло, раздались аплодисменты. Зюскевич снова откуда-то появился, заметно посвежевший. Наверное, проглотил какую-нибудь секретную таблетку. Он был в другом костюме и беспрестанно задавал идиотские вопросы.
Оркестр разошёлся на перерыв, на сцене начался шоу-балет под фонограмму. Гусев и Берёзкина приблизились с разных сторон к столику одновременно. События вдруг начали развиваться столь стремительно, что я, если бы имел на голове шапку, крепко бы за неё ухватился. Я уже ничему не удивлялся и ни о чём не задумывался.
- Фу, совсем запарилась, - Берёзкина осушила бокал минералки. - Где мои семнадцать лет... Миня! Ты же уехал!..
- Я почувствовал себя хорошо и вернулся.
- Слишком хорошо. Какой-то ты подозрительно гладкий и трезвый. Неужели съездил домой, помылся и переоделся? Как будто вдруг помолодел. Миня, ты не должен молодеть, мне это не идёт.
- Кира, - произнёс Зюскевич, - я могу вернуть тебе молодость.
Я поверил ему сразу. Потому что разговор уже был.
Берёзкина - потому, что слишком хорошо его знала.
Гусев не поверил.
- Это можно сделать сейчас, сегодня ночью. Условие только одно: ты снова выходишь за меня замуж и хранишь верность.
Кира присела, выпила второй бокал минералки и сказала без тени насмешки:
- Подробнее.
- Это моё открытие... за которое будто бы могут дать Нобелевскую премию. Я изобрёл машину времени.
А мы и так всё поняли.
- Ты покажешь её? Прямо сейчас?..
- Нужно спуститься в лабораторию. Здесь, не очень далеко.
- Ещё подробнее.
- Ты оденешь комбинезон, такой особенный, состоящий из сигнальных устройств... Сядешь в кресло... ну, просто как в парикмахерской, под феном. Только это не фен... Я всё включу, и ты вернёшься туда... в восемьдесят четвёртый. Тебе будет двадцать четыре.
- А тебе?
- Я подожду.
- Долго будешь ждать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60