На посту он отводил душу, не боясь потревожить товарищей кашлем. Он дышал чистым воздухом. Преодолевая мучительные припадки кашля и обливаясь потом, который блестел на его костлявом лбу и на скулах, Синичкин-Железный бдительно смотрел из щели в степь. Вдруг он увидел человека, идущего без дороги по мокрому бурьяну. У него был такой вид, как будто он заблудился или что-то разыскивает в степи, изредка останавливаясь и испуганно озираясь по сторонам. Это не был крестьянин. Это был городской человек в чесучовом пиджаке, без шапки, с большим желтым портфелем под мышкой. До колен покрытый брызгами грязи, мокрый от ночного ливня, с волосами, налипшими на лоб, и обвисшими усами, человек шел прямо на Синичкина-Железного, глядя перед собой ничего не видящими глазами.
Шагая прямо через куст сербалины, который цеплялся за его штаны своими зубчатыми шипами, человек скрылся. Не успел Синичкин-Железный подумать, кто может быть этот странный человек и что ему здесь надо, как послышался рычащий лай бегущих собак, отдаленный крик, выстрелы, и человек с желтым портфелем скатился откуда-то сверху в кусты сербалины. Две немецкие овчарки со всего маху перелетели через него, бросились назад и сделали над ним стойку, подняв острые обрубленные уши, дрожа хвостами и заливаясь злым, рычащим лаем.
- Братцы! Товарищи! Спасите! - закричал человек, уткнувшись лицом в землю, и Синичкин-Железный увидел кровь на порванном рукаве его чесучового пиджака.
Этот крик, в особенности слово "товарищи", в котором было столько отчаяния и надежды, настолько поразил Синичкина-Железного, что он высунулся из щели и спросил:
- Что вы здесь делаете? Кто вы такой?
Человек поднял голову, но собаки тотчас прыгнули на него, положили лапы ему на плечи и зарычали еще злее. Все же человек успел увидеть Синичкина-Железного, его истрепанную шинель, покрытую подземной пылью, его кожаную "комиссаровскую" фуражку, пулеметную ленту вместо пояса, его ввалившиеся глаза на костлявом, землистом лице.
- Товарищи, я свой... я свой... Уберите от меня этих зверюг, простонал он. - Вы же видите - я свой... Что же вы стоите, я не понимаю, и смотрите... - почти заплакал он.
В это время в степи послышался топот бегущих людей, крики на немецком языке, и тотчас грянул выстрел. Пуля свистнула, как хлыст. С сербалины посыпались листья, капли и ягоды.
Синичкин-Железный решительно бросился вперед и стал бить собак прикладом. Одной собаке он сразу же страшным ударом размозжил голову, другая бросилась на него, но человек с портфелем, успевший вскочить с земли, изо всех сил ударил ее ногой в бок. Собака завизжала, и в ту же самую минуту Синичкин-Железный, крякнув, с силой ударил прикладом ее по черепу. В следующий затем миг он схватил человека с портфелем за плечи, впихнул в щель и скатился следом за ним в подземелье.
- Ползите! - скомандовал Синичкин-Железный.
Человек покорно стал на четвереньки, взял в зубы портфель и пополз. Через некоторое время сзади снова мелькнул свет фонарика, и человек увидел, что находится в небольшой пещере.
- Руки вверх!
Он поднял руки вверх и прислонился спиной к сырой земляной стене, зажав портфель между колен. Его лицо осветил электрический фонарик, и Черноиваненко узнал Колесничука. От неожиданности он чуть не уронил винтовку. Он готов был увидеть кого угодно, но только не Колесничука.
- Ты что тут делаешь? - почти с ужасом крикнул он. - А магазин?
- Пошел он к чертовой матери! - с одышкой сказал Колесничук и злобно раздул ноздри. - Можешь торговать сам, а я тебе больше не братья Пташниковы!
- Ты что?.. Ты что?.. - Черноиваненко так растерялся, что не находил слов. - Ты что?.. Как ты сюда попал?..
- Так и попал! - продолжая раздувать ноздри, сказал Колесничук. - Всю ночь бегал по степу вокруг Усатовых хуторов и шукал ваши чертовы катакомбы, нехай они сгорят!
Как и всегда в минуты возбуждения, Колесничук заговорил на том смешанном русско-украинском, черноморском языке, который довольно метко называется "суржик", то есть смесь жита и пшеницы.
- Ще добре, что меня теи чертовы кобеляки не порвали и румыны не застрелили!
- Постой... - наконец сказал Черноиваненко, постепенно приходя в себя от изумления. - Постой, Жора!
Он наморщил лоб, и его глаза сузились.
- Какое же ты имел право, - процедил Черноиваненко сквозь зубы, - какое же ты имел право уйти со своего боевого поста? Ты знаешь, как это называется?.. Ты дезертир! Понятно тебе это?.. Чего ж ты молчишь?
- Я вылетел в трубу, - мрачно ответил Колесничук. - Вас это устраивает? И можете меня судить, хоть расстрелять... Нет, на самом деле, товарищи, вдруг жалобным голосом не сказал, а как-то пропел Колесничук, - какое вы мне дали задание? Это же не работа, а чистая каторга! Одни жулики! Разве советский человек это может выдержать? Посудите сами, товарищи!..
Колесничук, уставший стоять, сел на корточки, прислонился к стене и пригорюнился. Вдруг он вспомнил все, что с ним произошло, как его унизили, как его обдурили, и даже завыл от ярости. Он снова вскочил на ноги и ударил каблуками в землю.
- Ну гады! Ну злыдни паршивые! Экскроки! Паразиты! Шмекеры! - кричал он, чуть не плача от старой обиды. - Ну, попадись он мне когда-нибудь в руки, этот Моченых! У-у, что я с ним сделаю! Такой мерзавец! Прямо-таки исключительная падаль!.. А этот шмекер, этот экскрок Ионел Миря... Ну ладно, он от меня уже добре получил, я ему подходящие дыни выдал! - вдруг как-то успокоившись и зловеще топорща усы, с недоброй улыбкой прибавил Колесничук. - Он меня на всю жизнь запомнит, если не подох в чулане. На, держи! - С этими словами Колесничук протянул Черноиваненко желтый портфель.
- Что это такое? - с недоумением сказал Черноиваненко, беря в руки портфель.
- Портфель этого гада Ионела Мири, - снова раздувая ноздри, прохрипел Колесничук. - Можешь получить. Тут весь остаток моей кассы - наличность и ценности - и эти самые знаменитые бронзовые векселя Мефодия Мунтяну и его сукиных сыновей - Берлин, Вена, Бухарест, Анкара, Копенгаген, Монтевидео...
Он снова впал в ярость, но быстро пришел в себя, присмирел и с горестно-застенчивой улыбкой промолвил:
- Так сказать, все, что осталось от комиссионного магазина "Жоржъ".
Выяснилось, что последние минуты комиссионного магазина "Жоржъ" протекали весьма бурно. Когда в магазин пришел Ионел Миря получать по векселям, Колесничук неожиданно для себя самого грубо втащил его в чулан, вырвал из рук тяжелый портфель с образцами каких-то керамических товаров и несколько раз изо всех сил ударил растерявшегося Ионела Мирю этим портфелем по затылку. Ионел Миря потерял сознание и, как мешок, свалился на кучу тряпья. Не владея собой, Колесничук сорвал с Ионела Мири оба брильянтовых кольца, затем высыпал в его портфель все небогатое содержимое своей кассы, запер магазин на замок и как был, без шляпы, в развевающемся чесучовом пиджаке, ринулся прямым ходом в село Усатово, вокруг которого и проблуждал почти целые сутки, разыскивая вход в катакомбы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
Шагая прямо через куст сербалины, который цеплялся за его штаны своими зубчатыми шипами, человек скрылся. Не успел Синичкин-Железный подумать, кто может быть этот странный человек и что ему здесь надо, как послышался рычащий лай бегущих собак, отдаленный крик, выстрелы, и человек с желтым портфелем скатился откуда-то сверху в кусты сербалины. Две немецкие овчарки со всего маху перелетели через него, бросились назад и сделали над ним стойку, подняв острые обрубленные уши, дрожа хвостами и заливаясь злым, рычащим лаем.
- Братцы! Товарищи! Спасите! - закричал человек, уткнувшись лицом в землю, и Синичкин-Железный увидел кровь на порванном рукаве его чесучового пиджака.
Этот крик, в особенности слово "товарищи", в котором было столько отчаяния и надежды, настолько поразил Синичкина-Железного, что он высунулся из щели и спросил:
- Что вы здесь делаете? Кто вы такой?
Человек поднял голову, но собаки тотчас прыгнули на него, положили лапы ему на плечи и зарычали еще злее. Все же человек успел увидеть Синичкина-Железного, его истрепанную шинель, покрытую подземной пылью, его кожаную "комиссаровскую" фуражку, пулеметную ленту вместо пояса, его ввалившиеся глаза на костлявом, землистом лице.
- Товарищи, я свой... я свой... Уберите от меня этих зверюг, простонал он. - Вы же видите - я свой... Что же вы стоите, я не понимаю, и смотрите... - почти заплакал он.
В это время в степи послышался топот бегущих людей, крики на немецком языке, и тотчас грянул выстрел. Пуля свистнула, как хлыст. С сербалины посыпались листья, капли и ягоды.
Синичкин-Железный решительно бросился вперед и стал бить собак прикладом. Одной собаке он сразу же страшным ударом размозжил голову, другая бросилась на него, но человек с портфелем, успевший вскочить с земли, изо всех сил ударил ее ногой в бок. Собака завизжала, и в ту же самую минуту Синичкин-Железный, крякнув, с силой ударил прикладом ее по черепу. В следующий затем миг он схватил человека с портфелем за плечи, впихнул в щель и скатился следом за ним в подземелье.
- Ползите! - скомандовал Синичкин-Железный.
Человек покорно стал на четвереньки, взял в зубы портфель и пополз. Через некоторое время сзади снова мелькнул свет фонарика, и человек увидел, что находится в небольшой пещере.
- Руки вверх!
Он поднял руки вверх и прислонился спиной к сырой земляной стене, зажав портфель между колен. Его лицо осветил электрический фонарик, и Черноиваненко узнал Колесничука. От неожиданности он чуть не уронил винтовку. Он готов был увидеть кого угодно, но только не Колесничука.
- Ты что тут делаешь? - почти с ужасом крикнул он. - А магазин?
- Пошел он к чертовой матери! - с одышкой сказал Колесничук и злобно раздул ноздри. - Можешь торговать сам, а я тебе больше не братья Пташниковы!
- Ты что?.. Ты что?.. - Черноиваненко так растерялся, что не находил слов. - Ты что?.. Как ты сюда попал?..
- Так и попал! - продолжая раздувать ноздри, сказал Колесничук. - Всю ночь бегал по степу вокруг Усатовых хуторов и шукал ваши чертовы катакомбы, нехай они сгорят!
Как и всегда в минуты возбуждения, Колесничук заговорил на том смешанном русско-украинском, черноморском языке, который довольно метко называется "суржик", то есть смесь жита и пшеницы.
- Ще добре, что меня теи чертовы кобеляки не порвали и румыны не застрелили!
- Постой... - наконец сказал Черноиваненко, постепенно приходя в себя от изумления. - Постой, Жора!
Он наморщил лоб, и его глаза сузились.
- Какое же ты имел право, - процедил Черноиваненко сквозь зубы, - какое же ты имел право уйти со своего боевого поста? Ты знаешь, как это называется?.. Ты дезертир! Понятно тебе это?.. Чего ж ты молчишь?
- Я вылетел в трубу, - мрачно ответил Колесничук. - Вас это устраивает? И можете меня судить, хоть расстрелять... Нет, на самом деле, товарищи, вдруг жалобным голосом не сказал, а как-то пропел Колесничук, - какое вы мне дали задание? Это же не работа, а чистая каторга! Одни жулики! Разве советский человек это может выдержать? Посудите сами, товарищи!..
Колесничук, уставший стоять, сел на корточки, прислонился к стене и пригорюнился. Вдруг он вспомнил все, что с ним произошло, как его унизили, как его обдурили, и даже завыл от ярости. Он снова вскочил на ноги и ударил каблуками в землю.
- Ну гады! Ну злыдни паршивые! Экскроки! Паразиты! Шмекеры! - кричал он, чуть не плача от старой обиды. - Ну, попадись он мне когда-нибудь в руки, этот Моченых! У-у, что я с ним сделаю! Такой мерзавец! Прямо-таки исключительная падаль!.. А этот шмекер, этот экскрок Ионел Миря... Ну ладно, он от меня уже добре получил, я ему подходящие дыни выдал! - вдруг как-то успокоившись и зловеще топорща усы, с недоброй улыбкой прибавил Колесничук. - Он меня на всю жизнь запомнит, если не подох в чулане. На, держи! - С этими словами Колесничук протянул Черноиваненко желтый портфель.
- Что это такое? - с недоумением сказал Черноиваненко, беря в руки портфель.
- Портфель этого гада Ионела Мири, - снова раздувая ноздри, прохрипел Колесничук. - Можешь получить. Тут весь остаток моей кассы - наличность и ценности - и эти самые знаменитые бронзовые векселя Мефодия Мунтяну и его сукиных сыновей - Берлин, Вена, Бухарест, Анкара, Копенгаген, Монтевидео...
Он снова впал в ярость, но быстро пришел в себя, присмирел и с горестно-застенчивой улыбкой промолвил:
- Так сказать, все, что осталось от комиссионного магазина "Жоржъ".
Выяснилось, что последние минуты комиссионного магазина "Жоржъ" протекали весьма бурно. Когда в магазин пришел Ионел Миря получать по векселям, Колесничук неожиданно для себя самого грубо втащил его в чулан, вырвал из рук тяжелый портфель с образцами каких-то керамических товаров и несколько раз изо всех сил ударил растерявшегося Ионела Мирю этим портфелем по затылку. Ионел Миря потерял сознание и, как мешок, свалился на кучу тряпья. Не владея собой, Колесничук сорвал с Ионела Мири оба брильянтовых кольца, затем высыпал в его портфель все небогатое содержимое своей кассы, запер магазин на замок и как был, без шляпы, в развевающемся чесучовом пиджаке, ринулся прямым ходом в село Усатово, вокруг которого и проблуждал почти целые сутки, разыскивая вход в катакомбы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106