Он догадывался, что Уэббер, должно быть, находится сейчас в состоянии крайнего возбуждения, а Эндрюс нервно ходит по комнате – даже если на самом деле и сидит на месте. Это естественно. Они попытались сунуть нос не в свое дело и очутились в пекле, что не могло не вызвать притока адреналина в кровь. Все они, несомненно, полагали, что главное теперь – не методично прорабатывать версии, а решительно действовать. Не важно, что, кроме стреляных гильз, у них не было никаких других улик и что на месте устроенной на него засады они вообще ничего не нашли.
Действовать! Двигаться! Не сидеть сложа руки! Для Уэббера с Эндрюс было очевидно то, что если они будут пить кофе и вести умные разговоры, то не продвинутся ни на шаг.
Одевшись, Мадлер обвел рассеянным взглядом комнату, не замечая ни мебели, ни выцветших обоев. Пока он возвращался к жизни, стоя под струёй горячей воды, у него было такое чувство, будто кто-то незримый нашептывает ему что-то на ухо, словно стараясь подвести к некоей мысли.
Смутный шепот.
Смутные мысли.
Малдер продолжал находиться во власти своих лихорадочных видений – иначе он никак не мог их назвать. Каждый толчок крови в виске, каждый приступ боли под ребрами напоминал ему о том, что он видел.
И это не было плодом его воображения.
Он неловко натянул пиджак, сунул в карман галстук и снял с вешалки пальто.
Перед дверью Малдер остановился.
Он должен встретиться в ресторане со всеми остальными членами группы.
А может, лучше на время исчезнуть из-под бдительных очей Скалли, чтобы…
Внезапно дверь распахнулась.
От неожиданности Малдер попятился и, споткнувшись, повалился на кровать. Ему показалось, что голова его вот-вот разорвется на части.
– Проклятие, – пробормотал он. На пороге стояла Скалли. Она глядела на него без всякого сочувствия.
– У меня есть идея, – только и сказала она.
Майор Тонеро сидел на крыльце своего скромного коттеджа, расположенного на окраине Мар-вилла. В одной руке он держал сигарету, в другой – стакан виски с содовой. Тонеро предполагал, что фэбээровцы нанесут ему визит, и был готов к нему. И все же, так и не дождавшись гостей, он вздохнул с облегчением. Теперь эти люди явно заняты другим. Кем бы ни был тот малый, устроивший эту злополучную засаду, он оказал ему – майору Тонеро – громадную услугу.
Теперь ему оставалось лишь рассказать Розмари о своем разговоре с руководством, и они могут приступать к передислокации. Если повезет, то в воскресенье они уже будут далеко отсюда.
Он пригубил виски из стакана и выпустил вверх колечко дыма.
Было прохладно, но дома сидеть ему не хотелось.
Тонеро здесь нравилось. Тихо, соседей немного, и к тому же все они настолько незамысловатые и простодушные обыватели, что порой ему казалось, будто его забросили в какой-нибудь телесериал 50-х годов. Да, это было неизмеримо лучше, нежели жить в той среде, из которой он сюда попал – в среде твердолобых служак, живущих и умирающих во имя превратно понятого долга и даже не подозревающих о том, что где-то может существовать другая жизнь.
Эта мысль приятно согрела душу Тонеро, и он выпил еще немного виски.
Затем он подумал о другом: оставались еще две проблемы – что делать с Леонардом Таймонсом и что делать с объектом исследований.
Впрочем, Тонеро не особенно волновался по этому поводу, поскольку знал, что ответ непременно будет найден – так случалось всегда.
На дороге появилась машина, несущаяся на огромной скорости. Тонеро нахмурил брови, заподозрив неладное – кто-то явно собирался испортить ему вечер. Взвизгнули тормоза, и машина остановилась у самого бордюра. Тонеро даже привстал от неожиданности – Розмари?
Через несколько секунд она вышла из машины и нетвердой походкой направилась к дому. Он встретил ее у крыльца и, взяв под руку, помог подняться по лестнице.
– Леонард, – выдохнула она, оказавшись в комнате, и тяжело опустилась на диван.
Выглядела Розмари неважно – то есть, в буквальном смысле слова, как покойник: слипшиеся пряди волос, пепельно-серые пятна на щеках, лишний раз подчеркивающие природную бледность ее кожи.
«Что за черт, – в сердцах подумал Тонеро. – Неужели нельзя хоть раз обойтись без проблем?»
– Рассказывай, – сдержанно приказал он. Ни один мускул не дрогнул на его лице, пока он слушал ее рассказ о том, что произошло в лаборатории. Не попытался он и успокоить Розмари, когда ту вдруг начала колотить дрожь, да так, что она вынуждена была обхватить себя руками. Не проронил он ни звука, когда Розмари замолчала и бросила на него умоляющий взгляд.
Он отвернулся и, заложив руки за спину, задумчиво посмотрел в окно.
Когда же он снова повернулся к ней, на губах его блуждала странная улыбка:
– Ты уверена, что он мертв?
– Он… должно быть…
– Должны были остаться резервные копии, верно?
Она потерла ладонью лоб, стараясь вспомнить.
– Да, – неуверенно кивнула она затем. – Разумеется. Хотя я не знаю, как давно они сделаны. Леонард всегда…
– Не важно, – Тонеро подошел ближе. – В его офисе?
– Да.
Он задумчиво почесал пальцем нос.
– А что насчет объекта? – Он посмотрел на дверь и в глазах его мелькнула тревога.
– Нет, можешь не беспокоиться. – Розмари глубоко вздохнула, устало откинулась на диванную подушку, закрыла глаза, расстегнула пуговицы на пальто и стянула его, словно оно теснило ей грудь. – Мы были в лифте, а потом… Я не знаю, где…
Он сделал еще один шаг вперед.
– Следует ли из этого, что без соответствующих препаратов объект в конечном итоге… – легкая улыбка коснулась его губ и тут же исчезла, – что он исчезнет?
– Джозеф, да что с тобой? Ты что, не слышишь, о чем я тебе говорю?
Он протянул к ней ладони и поманил к себе. Затем ьзял ее за руки и, подняв на ноги, принялся целовать ей шею, щеки, губы…
– Джозеф?
Ей было холодно. Холодно от страха.
Она вся дрожала.
Тонеро что-то шептал ей о телефонном разговоре, о проблемах, которые стояли перед ним до тех пор, пока все не разрешилось само собой. Шептал, что во время разговора не преминул замолвить за нее словечко. Что им надо отправиться обратно в госпиталь и взять в офисе доктора Таймонса резервные диски. Что, хотя никто, кроме них самих, и не имеет доступа к помещениям, отведенным под Проект, может статься так, что им придется уехать раньше, чем предполагалось.
– Или, – прошептал он, когда Розмари прижалась к нему и ответила наконец на его поцелуи, – мы можем подождать до утра.
Теперь уже шептала она, одновременно с этим расстегивая на нем рубашку:
– Джозеф, тебе известно, что ты самонадеянный наглец?
– Но ведь дело того стоит, доктор Элкхарт. Не забывайте об этом.
Барелли чувствовал – себя неловко, когда ему пришлось оставить старушку Ланг одну в ресторане.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52