— И, смягчившись, она положила ладонь на руку Николаса. — Люби Господа Бога, люби, поскольку должен, своих детей, когда они вырастут, только не дари любви женщине-лгунье! Что ей от тебя нужно, что нужно от всех нас?! Послушайся же меня, Николас: берегись этой женщины! Она слишком многое меняет в нашей семье. Она чего-то добивается!
— Нет, — тихо ответил Николас. — Если она и хочет чего-то, то только помочь! Ее послали…
— Послали? — воскликнула леди Маргарет. — Кто же ее послал?! И что может она от нас получить? — Зрачки у леди Маргарет расширились. — Кит говорил, что кто-то пытался утащить его под воду и он едва не утонул. А может, эта женщина Монтгомери нарочно подстроила все так, чтобы казалось, будто она спасла его! Возможно, даже она желала его смерти! Ведь после смерти Кита ты стал бы графом, а она держала бы тебя в кулаке!
— Нет, нет и нет! — вскричал Николас. — Она вовсе не из таких! Она ведь ничего и не знала насчет Кита, потому что я солгал ей про ту дверь в Беллвуде!
При этих словах на красивом лице леди Маргарет появилось смятение.
— Скажи мне, что ты знаешь об этой женщине! — потребовала она.
— Ничего! — ответил Николас. — Во всяком случае ничего плохого! И, верь мне, женщина эта хочет нам всем лишь добра! Нет у нее никаких злокозненных намерений!
— Тогда почему она стремится помешать твоей свадьбе?
— Она и не стремится! — ответил Николас и отвернулся от матери. Когда он впервые повстречался с Дуглесс, она наговорила немало чудовищных вещей о Летиции, но больше это не повторялось! Слова матери заставили его несколько усомниться в искренности Дуглесс.
Приблизясь к нему, леди Маргарет тихо спросила:
— Скажи, а эта женщина из рода Монтгомери тебя любит?
— Да, — ответил он.
— В таком случае она должна хотеть лучшего для тебя! А наилучшее — это Летиция Калпин. Женщина из рода Монтгомери должна понимать, что никакого приданого она принести не может. Насчет дяди-короля она наврала, так что теперь я сомневаюсь, есть ли у нее хоть какие-то достойные родственники! Кто же она такая? Дочь лавочника, что ли?
— Учителя.
— Ах вот оно что! — воскликнула леди Маргарет. — Наконец-то я слышу правду! Ну и что же она может предложить семейству Стэффорд? У нее же ничего нет! — И, вновь положив ладонь на его руку, она сказала:
— Я вовсе не прошу тебя совсем отказаться от нее: пусть остается с тобой в нашем доме или же уезжает вместе с тобой и твоей женой. Взрослей себе рядом с этой женщиной! Люби ее! Веди себя с ней вольно! — Тут лицо леди Маргарет вновь приняло жесткое выражение, и она решительно проговорила:
— Но ты не можешь сделать ее своей женой! Ты меня понял?! Стэффорды не женятся на дочках учителей без пенса в кармане!
— Да, сударыня, я вполне понял вас! — ответил Николас, и глаза его потемнели от гнева. — И это я, более, чем кто-либо, ощущаю на своих плечах бремя нашего семейного имени! Хорошо, я исполню свой долг и женюсь на бессердечной красотке Летиции!
— И прекрасно! — воскликнула леди Маргарет, но понизив голос, добавила:
— Мне ненавистна мысль, что что-то может случиться с этой женщиной Монтгомери! Я к ней привязалась!
Николас некоторое время остолбенело глядел на мать, потом повернулся и вышел из комнаты. В ярости он бросился в свою спальню и без сил прислонился к двери, прикрыв глаза. Последние слова матери были более чем ясны для него: либо исполни свой долг и женись на Летиции Калпин, либо «что-то случится» с Дуглесс! Он хорошо понимал, как отнесется Дуглесс к его женитьбе: разумеется, она не останется с ним в одном доме и не согласится прислуживать его жене!
Значит, он потеряет Дуглесс и приобретет Летицию! Обменять любящие глаза Дуглесс на расчетливый холодный взор Летиции! Когда он впервые встретил Летицию, она поразила его своей красотой: темно-карие глаза, темные кудри, полные яркие губы. Но он, Николас, немало покрутился среди красивых женщин и быстро научился видеть и понимать, что скрыто за внешней красотой. По дому Стэффордов Летиция ходила, устремляя алчные взоры на золотую посуду, как бы мысленно оценивая ее стоимость — мозг ее явно работал как весы, прикидывая, сколько у Стэффордов в наличии золота, а сколько серебра!
Пытался он и соблазнить Летицию, но не преуспел в этом. И не потому, что она так уж противилась ему, просто она не выказала к этому никакого интереса: целовать Летицию было все равно что целовать теплую мраморную статую!
Стало быть, долг! — подумал он. Да, таков его долг: жениться на женщине, у которой больше денег и кровь — самая голубая!
— О Дуглесс! — прошептал он, прикрывая глаза. Придется сегодня сказать о неизбежно надвигающейся свадьбе! Он больше не может откладывать этот разговор!
— Ты не можешь жениться на ней! — едва слышно проговорила Дуглесс.
— Любовь моя! — воскликнул Николас, протягивая к ней руки.
Они сейчас были в центре лабиринта из зеленых изгородей — он специально привел ее сюда, чтобы поведать эту печальную весть. Дуглесс не знает, как выбираться из лабиринта, и поэтому вряд ли она убежит от него.
— Я должен на ней жениться! — сказал Николас, — В этом мой долг перед семьей!
Дуглесс пыталась изо всех сил сохранять спокойствие. Говорила себе, что ей предстоит осуществить вполне конкретное дело, что она обязана объяснить Николасу, почему он не может жениться на Летиции. Но когда любимый мужчина сообщает о браке с другой, логика, отступает!
— Долг, значит?! — процедила она сквозь зубы. — Разумеется! Не приходится сомневаться в том, какое это великое испытание для тебя — жениться на красивой куколке вроде Летиции! Мне, вероятно, на спор следовало бы утверждать, как ты страшишься этого события! К тому же, как я догадываюсь, ты и меня тоже хочешь, не правда ли?! Сразу — и жену и любовницу! Да только я не могу быть твоей любовницей — или могу? — И, поглядев на него, она сказала:
— Может, даже и могла бы! Скажи, а если б я согласилась улечься с тобой в постель, это удержало бы тебя от женитьбы на этой злокозненной женщине?!
— Злокозненной? — переспросил Николас. Он уже шагнул к ней и раскрыл объятия, но остановился. — Нет! Летиция, конечно, жадна, но чтобы быть злокозненной?!
— Да что ты понимаешь в злых кознях? — воскликнула Дуглесс, прижимая к груди сжатые в кулаки руки. — Все вы, мужчины, совершенна одинаковы — независимо от того, в какое время вы родились! Вы ничего не видите кроме внешности! Красотка может заполучить любого мужчину, какого только пожелает, и не важно, насколько безобразна ее душа! И если женщина уродлива, все остальное не имеет значения!
Николас опустил протянутые к ней руки, и в глазах его появились искорки гнева.
— Ну да! — сердито воскликнул он. — Да, только это одно и прельщает меня! Меня не заботит ни долг, ни семейная честь, ни женщина, которую я люблю!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132
— Нет, — тихо ответил Николас. — Если она и хочет чего-то, то только помочь! Ее послали…
— Послали? — воскликнула леди Маргарет. — Кто же ее послал?! И что может она от нас получить? — Зрачки у леди Маргарет расширились. — Кит говорил, что кто-то пытался утащить его под воду и он едва не утонул. А может, эта женщина Монтгомери нарочно подстроила все так, чтобы казалось, будто она спасла его! Возможно, даже она желала его смерти! Ведь после смерти Кита ты стал бы графом, а она держала бы тебя в кулаке!
— Нет, нет и нет! — вскричал Николас. — Она вовсе не из таких! Она ведь ничего и не знала насчет Кита, потому что я солгал ей про ту дверь в Беллвуде!
При этих словах на красивом лице леди Маргарет появилось смятение.
— Скажи мне, что ты знаешь об этой женщине! — потребовала она.
— Ничего! — ответил Николас. — Во всяком случае ничего плохого! И, верь мне, женщина эта хочет нам всем лишь добра! Нет у нее никаких злокозненных намерений!
— Тогда почему она стремится помешать твоей свадьбе?
— Она и не стремится! — ответил Николас и отвернулся от матери. Когда он впервые повстречался с Дуглесс, она наговорила немало чудовищных вещей о Летиции, но больше это не повторялось! Слова матери заставили его несколько усомниться в искренности Дуглесс.
Приблизясь к нему, леди Маргарет тихо спросила:
— Скажи, а эта женщина из рода Монтгомери тебя любит?
— Да, — ответил он.
— В таком случае она должна хотеть лучшего для тебя! А наилучшее — это Летиция Калпин. Женщина из рода Монтгомери должна понимать, что никакого приданого она принести не может. Насчет дяди-короля она наврала, так что теперь я сомневаюсь, есть ли у нее хоть какие-то достойные родственники! Кто же она такая? Дочь лавочника, что ли?
— Учителя.
— Ах вот оно что! — воскликнула леди Маргарет. — Наконец-то я слышу правду! Ну и что же она может предложить семейству Стэффорд? У нее же ничего нет! — И, вновь положив ладонь на его руку, она сказала:
— Я вовсе не прошу тебя совсем отказаться от нее: пусть остается с тобой в нашем доме или же уезжает вместе с тобой и твоей женой. Взрослей себе рядом с этой женщиной! Люби ее! Веди себя с ней вольно! — Тут лицо леди Маргарет вновь приняло жесткое выражение, и она решительно проговорила:
— Но ты не можешь сделать ее своей женой! Ты меня понял?! Стэффорды не женятся на дочках учителей без пенса в кармане!
— Да, сударыня, я вполне понял вас! — ответил Николас, и глаза его потемнели от гнева. — И это я, более, чем кто-либо, ощущаю на своих плечах бремя нашего семейного имени! Хорошо, я исполню свой долг и женюсь на бессердечной красотке Летиции!
— И прекрасно! — воскликнула леди Маргарет, но понизив голос, добавила:
— Мне ненавистна мысль, что что-то может случиться с этой женщиной Монтгомери! Я к ней привязалась!
Николас некоторое время остолбенело глядел на мать, потом повернулся и вышел из комнаты. В ярости он бросился в свою спальню и без сил прислонился к двери, прикрыв глаза. Последние слова матери были более чем ясны для него: либо исполни свой долг и женись на Летиции Калпин, либо «что-то случится» с Дуглесс! Он хорошо понимал, как отнесется Дуглесс к его женитьбе: разумеется, она не останется с ним в одном доме и не согласится прислуживать его жене!
Значит, он потеряет Дуглесс и приобретет Летицию! Обменять любящие глаза Дуглесс на расчетливый холодный взор Летиции! Когда он впервые встретил Летицию, она поразила его своей красотой: темно-карие глаза, темные кудри, полные яркие губы. Но он, Николас, немало покрутился среди красивых женщин и быстро научился видеть и понимать, что скрыто за внешней красотой. По дому Стэффордов Летиция ходила, устремляя алчные взоры на золотую посуду, как бы мысленно оценивая ее стоимость — мозг ее явно работал как весы, прикидывая, сколько у Стэффордов в наличии золота, а сколько серебра!
Пытался он и соблазнить Летицию, но не преуспел в этом. И не потому, что она так уж противилась ему, просто она не выказала к этому никакого интереса: целовать Летицию было все равно что целовать теплую мраморную статую!
Стало быть, долг! — подумал он. Да, таков его долг: жениться на женщине, у которой больше денег и кровь — самая голубая!
— О Дуглесс! — прошептал он, прикрывая глаза. Придется сегодня сказать о неизбежно надвигающейся свадьбе! Он больше не может откладывать этот разговор!
— Ты не можешь жениться на ней! — едва слышно проговорила Дуглесс.
— Любовь моя! — воскликнул Николас, протягивая к ней руки.
Они сейчас были в центре лабиринта из зеленых изгородей — он специально привел ее сюда, чтобы поведать эту печальную весть. Дуглесс не знает, как выбираться из лабиринта, и поэтому вряд ли она убежит от него.
— Я должен на ней жениться! — сказал Николас, — В этом мой долг перед семьей!
Дуглесс пыталась изо всех сил сохранять спокойствие. Говорила себе, что ей предстоит осуществить вполне конкретное дело, что она обязана объяснить Николасу, почему он не может жениться на Летиции. Но когда любимый мужчина сообщает о браке с другой, логика, отступает!
— Долг, значит?! — процедила она сквозь зубы. — Разумеется! Не приходится сомневаться в том, какое это великое испытание для тебя — жениться на красивой куколке вроде Летиции! Мне, вероятно, на спор следовало бы утверждать, как ты страшишься этого события! К тому же, как я догадываюсь, ты и меня тоже хочешь, не правда ли?! Сразу — и жену и любовницу! Да только я не могу быть твоей любовницей — или могу? — И, поглядев на него, она сказала:
— Может, даже и могла бы! Скажи, а если б я согласилась улечься с тобой в постель, это удержало бы тебя от женитьбы на этой злокозненной женщине?!
— Злокозненной? — переспросил Николас. Он уже шагнул к ней и раскрыл объятия, но остановился. — Нет! Летиция, конечно, жадна, но чтобы быть злокозненной?!
— Да что ты понимаешь в злых кознях? — воскликнула Дуглесс, прижимая к груди сжатые в кулаки руки. — Все вы, мужчины, совершенна одинаковы — независимо от того, в какое время вы родились! Вы ничего не видите кроме внешности! Красотка может заполучить любого мужчину, какого только пожелает, и не важно, насколько безобразна ее душа! И если женщина уродлива, все остальное не имеет значения!
Николас опустил протянутые к ней руки, и в глазах его появились искорки гнева.
— Ну да! — сердито воскликнул он. — Да, только это одно и прельщает меня! Меня не заботит ни долг, ни семейная честь, ни женщина, которую я люблю!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132