— Стало быть, он вас бросил одну? Бросил на милость проходимцев и воров, да? — спросил Николас.
Сморкаясь в бумажную салфетку, Дуглесс утвердительно кивнула, а потом добавила:
— Да, именно! А еще — на милость некоторых мужчин, вообразивших, что они, видите ли, привалили прямиком из шестнадцатого столетия! Ой, извините. Бога ради!
Похоже, однако, рыцарь не расслышал ее слов — он в это время уже мерил шагами дворик и бормотал себе под нос:
— Стало быть, вы просто преклонили колени перед надгробием — моим надгробием! — и призвали на помощь… — Не закончив фразы, он поглядел на нее.
— Да, Рыцаря в Сверкающих Доспехах! — подсказала она. Он улыбнулся — едва заметно, потому что губы закрывали усы и бородка, — и сказал:
— Однако в тот момент, сударыня, когда вы взывали ко мне, на мне не было никаких доспехов!
— Но я и не думала взывать именно к вам! — воскликнула Дуглесс. — Это же так естественно — заплакать, если вас бросают в церкви! Да еще если при этом мерзкая девчонка, это толстое создание, крадет у вас сумочку с деньгами и документами! У меня ведь даже паспорта теперь нет! Если бы кто-то из родственников и переслал мне телеграфом деньги на билет домой, то я все равно не смогла бы уехать: мне пришлось бы хлопотать о новом паспорте!
— Вот и я тоже не могу вернуться домой, — сказал рыцарь. — Но если вы вызвали меня сюда, то наверняка сумеете отправить обратно!
— Я — никакая не ведьма! Я не занимаюсь черной магией и, уж разумеется, понятия не имею о том, как передвигать людей во времени туда-сюда! Вы все это придумали!
Недоверчиво приподняв бровь, он сказал:
— Нет сомнений: вашего любовника вполне можно понять. При таком вашем отвратительном нраве он, конечно же, не пожелал остаться с вами!
— Никогда, никогда у меня не было никакого «отвратительного нрава», пока мы жили вместе с Робертом! — воскликнула Дуглесс. — И я его любила! И люблю! Я неизменно была с ним ласковой и нежной! И я исполняла все его прихоти, вот только жаловаться на Глорию мне не следовало! Все это случилось из-за того, что ее постоянная лживость уже начинала действовать мне на нервы!
— Стало быть, вы продолжаете любить его? — спросил Николас. — Любить человека, который вас бросил и который позволил дочери красть у вас вещи?
— Я сомневаюсь, что Роберту было известно про мою сумочку, которую утащила Глория! — сказала Дуглесс. — Да и сама Глория — все-таки еще ребенок! Очень может быть, что она толком не понимала, что творит! Сейчас я хотела бы их найти, забрать свою сумочку и вещи и улететь домой!
— Похоже, цели у нас с вами — одни и те же! — заметил Николас.
И Дуглесс вдруг сообразила, к чему он клонит: ясно, он желал бы, чтобы она нянчилась с ним постоянно! Но она-то вовсе не намерена сажать себе на шею мужика с потерей памяти!
Допив чай и звякнув о блюдечко пустой чашкой, она заявила:
— Нет, наши с вами цели не настолько одинаковы, чтобы ближайшие несколько месяцев провести вместе, покуда вы наконец-то припомните, что, на самом деле, вы — горожанин откуда-нибудь из Нью-Джерси, что у вас есть супруга и трое ребятишек и что каждое лето вы отправляетесь в Англию, напяливаете там эти доспехи и играете в ваши немного сексуальные игры с ничего не подозревающими туристочками! Нет уж, благодарю покорно! А сейчас, если вы не против, мы с вами так договоримся: я нахожу вам номер в какой-нибудь гостинице и после этого убываю!
Она не могла не заметить, что после этих ее слов лицо Николаса запылало от гнева, это не скрывала даже его бородка!
— А что, тут теперь все женщины подобны вам? — осведомился он.
— Нет, не все — только те, которым снова и снова делают больно! — ответила она и, успокоившись, добавила:
— А вам, если вы и впрямь страдаете потерей памяти, следовало бы обратиться к врачу, а не к женщине в церкви приставать! Если же все это — некий спектакль, то, тем более, вам непременно надо отправляться к врачу! Но в любом случае я вам совершенно не нужна! — Собрав опустевшую посуду на поднос, она хотела отнести его в кафе, но Николас преградил ей путь, став в дверях.
— А какая мне выгода не говорить вам правды? Вы что, все-таки не верите тому, что именно ваши слезы вызвали меня сюда из другого времени и места? — спросил он.
— Разумеется, не верю! — отозвалась она. — Можно ведь найти тысячу объяснений тому, почему, собственно, вы вообразили, будто явились сюда прямиком из шестнадцатого столетия, но ни одно из объяснений не предполагает, что я — ведьма! Хорошо, вы позволите мне пройти? Мне все это надо отнести на мойку, а потом я найду для вас номер в гостинице.
Послушно отступив, он пропустил ее в кафе и стоял понурив голову, как если бы старался решить какую-то серьезную проблему. Да, если он действительно потерял память, то для Дуглесс сейчас самое худшее — торчать при нем и мешать ему посетить врача!
Узнав у хозяйки кафе, где тут ближайшая гостиница, в которой можно переночевать и утром получить завтрак, она вышла с ним наружу, и оба неспешно побрели по улице. Мужчина более не произносил ни слова и даже не оглядывался по сторонам, как это он делал раньше.
— Ну, как вам в новой одежде? Удобно? — спросила она, чтобы завязать разговор. Но он ничего не ответил и насупившись продолжал тащить свой мешок, в котором находились его доспехи и бархатные штаны.
В гостинице типа «ночлег и утренний завтрак» свободным оказался единственный номер, и Дуглесс, заполняя формуляр, спросила спутника:
— Так вы все же продолжаете настаивать на том, что вас зовут Николас Стэффорд?
Хозяйка, стоявшая за невысоким барьерчиком, услышав эти слова, воскликнула с улыбкой:
— Ничего себе имечко — прямо как у того, в церкви! — И, беря в руку из лежавшей на стойке пачки открыток одну — с изображением церковного надгробия, — она получше всмотрелась в нее и добавила:
— Да вы с ним и впрямь очень похожи, разве что вы — малость поживее, чем тот! — Потом, засмеявшись собственной шутке, проговорила:
— Первая дверь направо. Ванная комната — за холлом!
Дуглесс повернулась к спутнику и внезапно почувствовала себя этакой жестокосердной мамашей, бросающей собственного ребенка на произвол судьбы.
— Ну, ничего, память к вам вскоре вернется! — утешила она его. — А эта дама потом скажет вам, где можно пообедать.
— Дама? — переспросил он. — И разве в такое время обедают?!
— Ой, ну хорошо! — отозвалась она в полном изнеможении. — Да: не «дама», а женщина и не «пообедать», а поужинать! Готова держать пари, что вы после того, как ночью хорошенько выспитесь, все живехонько вспомните!
— Я, сударыня, и сейчас ни о чем не забыл! — сказал он. — Но вы, надеюсь, не бросите меня: ведь только вам одной известно, как вернуть меня обратно, в прошлое!
— Ну да, а вы сейчас мне выдадите кое-что, проявив достаточную щедрость, верно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132