– Что еще я могу сделать?
– С тебя хватит и этого. Обеспечь мне последний смокинг.
– Сегодня же.
– Ты единственный, кому все эти годы было до меня хоть какое-то дело. Писала тетка Барбара – пока не умерла, но письма ее всегда были такими сухими. Думаю, она корпела над бумагой только для того, чтобы не прослыть бездушной деревяшкой в глазах соседок.
– Кто такая эта Барбара?
– Мать Хьюберта Кейна. Не уверен, что она приходилась нам родственницей. До того как очутиться здесь, я вообще не знал о ее существовании, а примерно через полгода вдруг начали приходить письма. Думаю, старуха немало удивилась, выяснив о свойственничке в Парчмане.
– Да упокоит Господь ее душу.
Сэм хмыкнул. На память ему пришла некая забавная история из далекого детства, и через пару минут братья уже хохотали. Отсмеявшись, Донни вспомнил другую.
Незаметно пошел второй час их встречи.
* * *
Когда ближе к вечеру субботы Адам оставил свой “сааб” у ворот Парчмана, Донни был уже на полпути к дому. Пройдя в сопровождении Пакера в “гостиную”, Адам принялся раскладывать на столе бумаги. Очень скоро в комнату вошел Сэм. Пальцы его свободной от оков правой руки стискивали тонкую пачку конвертов.
– Опять предложишь мне выступить в роли рассыльного? – вместо приветствия спросил Адам.
– Да. Можешь не спешить, это подождет.
– Кому письма?
– Одно – семье Пиндера, чей дом я поднял на воздух в Виксбурге. Другое адресовано синагоге в Джексоне. Третье – торговцу недвижимостью, иудо-американцу, тоже из Джексона. Думаю, это еще не все. Но торопиться не стоит, я же знаю, насколько ты сейчас занят. Вот когда дела наши закончатся, тогда и займешься доставкой почты. Заранее благодарен.
– О чем же ты там пишешь?
– Как по-твоему, о чем?
– Понятия не имею. Сожалеешь о прошлом?
– Умница. Прошу у людей прощения, каюсь в грехах.
– Но зачем тебе это? Сэм сделал шаг к столу.
– А затем, что я сутками сижу в тесной клетке. Затем, что у меня есть пишущая машинка и тонна бумаги. Мне скучно, понимаешь ты или нет?! Мне тошно сидеть без дела! К тому же сохранились еще остатки совести, совсем немного, но все-таки. И чем ближе конец, тем сильнее меня изводит вина.
– Прости, Сэм. Письма будут доставлены. – Адам черкнул пару слов в своем блокноте. – Остались без ответа два ходатайства. Апелляционный суд рассматривает жалобу на неквалифицированные действия Кейеса. Я рассчитывал получить какую-то информацию еще пару дней назад, но что-то застопорилось. В окружном суде лежит петиция, составленная по заключению твоего психиатра, Суинна.
– Все это бесполезно, Адам.
– Может быть, но я не сдаюсь. Понадобится, я настрочу еще кипу бумаг.
– Ни на одной не будет моей подписи. Строчи. Отослать ты их не сумеешь.
– Посмотрим. Способ найдется.
– В таком случае ты уволен.
– Ты не можешь меня уволить, Сэм. Я твой внук.
– В соответствии с контрактом я имею право уволить своего адвоката тогда, когда сочту это необходимым. Данное право зафиксировано документально.
– Твой документ составлен приличным для дилетанта языком, но лазеек в нем сколько угодно.
Пренебрежительно фыркнув, Сэм принялся мерить шагами комнату. Раз, другой, третий он прошел мимо Адама, своего адвоката на день сегодняшний, завтрашний и – до скончания жизни. Сэм знал, что уволить внука ему уже не дано.
– На понедельник назначено слушание по вопросу о помиловании, – невозмутимо сказал Адам, готовясь отразить вспышку ярости.
Однако дед воспринял новость на удивление спокойно.
– Цель? – лаконично осведомился Сэм.
– Просить о снисхождении.
– Просить кого?
– Губернатора.
– По-твоему, губернатор готов одуматься?
– Но что мы теряем?
– Отвечай, умник. Считаете ли вы, сэр, при всем вашем опыте, блестящем образовании и присущем истинному юристу чутье, что губернатор готов положительно решить вопрос о помиловании осужденного – в данном случае меня?
– Я допускаю подобную возможность.
– Запусти эту возможность в свою задницу, умник. Тупица!
– Спасибо, Сэм.
– Можешь не благодарить. – Остановившись напротив стола, Кэйхолл грозно выставил вперед указательный палец. – С самого начала я предупреждал: я, твой клиент, категорически отказываюсь иметь что-либо общее с Дэвидом Макаллистером. Не пристало мне просить этого идиота о милости. Никаких с ним контактов у меня не будет. Таковы мои условия, о которых я известил тебя в первый же день. Ты же, мой адвокат, позволил себе проигнорировать их и стал руководствоваться исключительно собственными представлениями о моем благе. Ты – служащий, я – работодатель. Не знаю, чему вас учили в колледже, знаю только, что решения из нас двоих принимаю я.
Сэм подошел к стулу, на котором лежали конверты, взял верхний и протянул Адаму.
– Вот письмо на имя губернатора с просьбой отменить слушание. Если ты не захочешь доставить конверт адресату, я передам копию письма прессе, а значит, поставлю в дурацкое положение тебя, Гудмэна и Макаллистера. Ясно?
– Ясно.
Кэйхолл вернул конверт на прежнее место, достал из кармана сигарету и закурил. Адам поставил в блокноте жирную галочку.
– В понедельник к тебе приедет Кармен. Насчет Ли я пока не уверен.
Сэм опустился на соседний стул.
– Она все еще в клинике? – Взгляд деда был устремлен в сторону.
– Да, и я не знаю, когда врачи разрешат ей выйти. Ты по-прежнему хочешь ее увидеть?
– Нужно подумать.
– Думай побыстрее.
– Странно как-то все получается. Утром здесь был Донни, мой младший брат. Он рассчитывал повидаться с тобой.
– Донни тоже был членом Клана?
– Это еще что за вопрос?
– Это простой вопрос, на который можно дать не менее простой ответ: “да” или “нет”.
– Да. Он был членом Клана.
– Тогда у меня нет желания его видеть.
– Он славный парень.
– Охотно верю.
– Он мой брат, Адам. Я хочу, чтобы ты познакомился с моим братом.
– У меня нет желания знакомиться с представителями рода Кэйхоллов, особенно с теми, кто любил щеголять в белых балахонах.
– Надо же! Три недели назад тебе не терпелось узнать все о своих родственниках. Что случилось?
– С меня хватит. Теперь мне известно о них больше, чем нужно.
– О, но это далеко не все.
– С меня хватит. Избавь. Сэм печально улыбнулся.
– Спешу обрадовать, – сказал Адам, глядя в блокнот. – К толпе куклуксклановцев у ворот присоединились истинные арийцы, нацисты, скинхеды и прочие радетели чистоты белой расы. Выстроились вдоль автострады и размахивают плакатами. Надписи на плакатах, разумеется, требуют освободить Сэма Кэйхолла. Зрелище впечатляет.
– Я видел это на экране телевизора.
– А еще они маршируют в Джексоне, вокруг капитолия.
– В этом тоже моя вина?
– Нет. Все дело в готовящейся экзекуции. Она превратит тебя в общенационального мученика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149