Значит, ты в полном неведении, так?
– Совершенно верно.
– Очень, очень жаль, Сэм. Понимаешь, кроме мистера Крамера, в офисе находись двое его маленьких сыновей, Джошуа и Джон. По прихоти судьбы им никогда уже не стать взрослыми.
Кэйхолл сделал глубокий вдох и поднял взгляд на детектива: “Ну, продолжай, продолжай!”
– Мальчиков, близнецов пяти лет от роду, красивых и умных, разнесло в клочья. Жуть, Сэм.
Голова Сэма поникла, подбородок почти уперся в грудь. Он почувствовал себя раздавленным. Двойное убийство! Что дальше? Долгие разбирательства, судьи, присяжные, решетка тюрьмы? Кэйхолл прикрыл глаза.
– Отцу еще, можно сказать, повезло. Лежит сейчас на столе хирурга. А сыновей, наверное, уже обряжают в последний путь. Настоящая трагедия, Сэм! Но тебе вряд ли что-либо известно о бомбе, правда?
– Правда. Пригласите адвоката.
– Разумеется, Сэм. – Поднявшись, Айви медленно вышел из комнаты.
* * *
Извлеченные медиком из щеки и шеи Кэйхолла осколки были отправлены в лабораторию ФБР. В отчете экспертов не было ничего неожиданного: то же самое стекло, что и в окнах офиса. Зеленый “понтиак” оказался зарегистрирован на имя Джереми Догана, Меридиан. В багажнике машины следователь обнаружил кусок бикфордова шнура. В полицию с заявлением обратился паренек-рассыльный: около четырех часов утра он видел этот автомобиль неподалеку от конторы адвоката.
Представители ФБР оперативно известили прессу о том, что Сэм Кэйхолл уже долгое время состоит членом Клана и подозревается в совершении еще нескольких взрывов. Дело, как казалось, было раскрыто по горячим следам. Полицию Гринвилла на все лады превозносили газетчики, личные поздравления прислал директор Федерального бюро Эдгар Гувер.
Через два дня после взрыва гробики с телами сыновей Марвина Крамера опустили в землю на маленьком кладбище. На похоронах присутствовала вся еврейская община города. Среди ста сорока шести человек не было лишь родителей мальчиков. Четверо членов общины находились в отъезде. За оградой погоста толпились фоторепортеры и журналисты. Их оказалось ровно в два раза больше, чем скорбевших.
* * *
Утром следующего дня, сидя в тесной одиночной камере, Сэм внимательно просматривал свежие газеты. Лэрри Джек Поук, глуповатый помощник начальника городской тюрьмы, быстро стал ему другом. Еще накануне он успел шепнуть узнику:
– Оба моих племянника тоже в Клане. Я и сам бы не прочь, но жена даже слышать об этом не хочет.
Передавая Кэйхоллу газеты и чашку с кофе, Лэрри Джек сказал, что восхищается несгибаемой решимостью своего подопечного. Сэм ответил пустой, но достаточно вежливой фразой. Зачем же лишать себя единственного союзника? Обвинение в двойном убийстве грозило хорошей порцией смертельного газа, и такая перспектива удручала. Кэйхолл отказался отвечать на вопросы Айви и других полицейских, не говоря уж о сотрудниках ФБР. В тюрьму пытались проникнуть газетчики, однако Лэрри Джек их не пустил. Сэм связался по телефону с женой, приказал ей оставаться в Клэнтоне и носа не высовывать из дому. От тоски и безделья он начал вести дневник.
Чтобы привлечь к ответственности Ролли Уэджа, феды должны прежде всего разыскать его. Вступая в организацию, Сэм принес торжественную клятву, и для него она остается священной. Никогда он не сможет предать собрата. Никогда! Будем надеяться, не изменит присяге и Джереми Доган.
Через два дня после взрыва Гринвилл впервые увидел пышноволосого Кловиса Брэйзелтона, бойкого на язык и весьма пронырливого адвоката. Кловис тайно вступил в Клан. Жители Джексона считали его фигурой одиозной, поскольку среди клиентов адвоката числились отъявленные мошенники и головорезы. Он лелеял мечту стать губернатором, на каждом углу кричал о превосходстве белой расы, о засилье агентов ФБР и недопустимости смешанных браков. В Гринвилл его направил Джереми Доган, и не столько для защиты Сэма Кэйхолла, сколько для того, чтобы тот не вздумал раскрыть рот. Уж слишком энергично заинтересовались феды зеленым “понтиаком”. Джереми опасался обвинения в пособничестве преступлению.
Сообщник, объяснял Кловис новому клиенту, в глазах присяжных почти всегда выглядит таким же виновным, как и истинный убийца. Кэйхолл внимал словам адвоката молча. О Брэйзелтоне он слышал, но доверия к нему не испытывал.
– Пойми, Сэм, – со стороны казалось, будто Кловис разговаривает с первоклассником, – мне известно, кто установил бомбу. Об этом поведал Доган. Таким образом, если я не ошибаюсь, в курсе дела четверо: мы с тобой, Джереми и Ролли Уэдж. Пока Доган абсолютно уверен в том, что Уэджа нигде не найдут. У парня недурные мозги, он наверняка уже скрылся из страны. Выходит, остаются двое: ты и Доган. Если быть честным, обвинение ему могут предъявить в любую минуту. Но копам будет трудновато припереть Джереми к стенке. Кто докажет, что операцию вы планировали вместе? Вот в чем важность твоих показаний.
– Значит, принимай огонь на себя, так?
– Вовсе нет. Просто ни слова о Догане. Отрицай все. Версию для машины мы придумаем, не беспокойся. Я заставлю суд рассматривать дело в другом месте, там, где нет евреев. Подберу белых, как лилии, присяжных, обработаю их, и ты еще станешь героем. Предоставь все хлопоты мне.
– Думаешь, меня оправдают?
– Естественно! Даю слово, Сэм. Жюри будет состоять из настоящих патриотов, людей твоего склада, старина, из действительно белых. А они тоже боятся отпускать своих детишек в школу, если там учатся черномазые. Это достойные граждане великой страны, Сэм. Мы посадим двенадцать таких человек за стол, объясним им, как поганые иудеи подняли шумиху вокруг надуманных кликушами прав. Верь мне, Сэм. Проблем не возникнет! – Нависнув над шатким столом, Кловис дружески похлопал собеседника по плечу. – В моей практике все это уже было.
Ближе к вечеру на Кэйхолла надели наручники и вывели из здания тюрьмы к полицейскому фургону, чтобы доставить в суд. Оказавшись на улице, Сэм попал под перекрестный обстрел армии фоторепортеров. Другая не менее многочисленная, группа поджидала его во дворе суда.
В кабинет муниципального судьи Сэм вошел плечом к плечу с досточтимым мэтром Кловисом Брэйзелтоном. Уверенным тоном адвокат отказался от предварительного слушания, после чего подписал несколько бумаг. Двадцать минут, и Кэйхолл вновь заходил в свою камеру. Пообещав через пару дней появиться опять и начать выработку стратегии, Кловис зашагал навстречу журналистам.
* * *
Внимание прессы к событиям в Гринвилле несколько ослабло только через месяц. 5 мая 1967 года Сэму Кэйхоллу и Джереми Догану правосудие штата предъявило обвинение в умышленном убийстве. Собравшейся публике окружной прокурор объявил, что потребует для обвиняемых смертного приговора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149
– Совершенно верно.
– Очень, очень жаль, Сэм. Понимаешь, кроме мистера Крамера, в офисе находись двое его маленьких сыновей, Джошуа и Джон. По прихоти судьбы им никогда уже не стать взрослыми.
Кэйхолл сделал глубокий вдох и поднял взгляд на детектива: “Ну, продолжай, продолжай!”
– Мальчиков, близнецов пяти лет от роду, красивых и умных, разнесло в клочья. Жуть, Сэм.
Голова Сэма поникла, подбородок почти уперся в грудь. Он почувствовал себя раздавленным. Двойное убийство! Что дальше? Долгие разбирательства, судьи, присяжные, решетка тюрьмы? Кэйхолл прикрыл глаза.
– Отцу еще, можно сказать, повезло. Лежит сейчас на столе хирурга. А сыновей, наверное, уже обряжают в последний путь. Настоящая трагедия, Сэм! Но тебе вряд ли что-либо известно о бомбе, правда?
– Правда. Пригласите адвоката.
– Разумеется, Сэм. – Поднявшись, Айви медленно вышел из комнаты.
* * *
Извлеченные медиком из щеки и шеи Кэйхолла осколки были отправлены в лабораторию ФБР. В отчете экспертов не было ничего неожиданного: то же самое стекло, что и в окнах офиса. Зеленый “понтиак” оказался зарегистрирован на имя Джереми Догана, Меридиан. В багажнике машины следователь обнаружил кусок бикфордова шнура. В полицию с заявлением обратился паренек-рассыльный: около четырех часов утра он видел этот автомобиль неподалеку от конторы адвоката.
Представители ФБР оперативно известили прессу о том, что Сэм Кэйхолл уже долгое время состоит членом Клана и подозревается в совершении еще нескольких взрывов. Дело, как казалось, было раскрыто по горячим следам. Полицию Гринвилла на все лады превозносили газетчики, личные поздравления прислал директор Федерального бюро Эдгар Гувер.
Через два дня после взрыва гробики с телами сыновей Марвина Крамера опустили в землю на маленьком кладбище. На похоронах присутствовала вся еврейская община города. Среди ста сорока шести человек не было лишь родителей мальчиков. Четверо членов общины находились в отъезде. За оградой погоста толпились фоторепортеры и журналисты. Их оказалось ровно в два раза больше, чем скорбевших.
* * *
Утром следующего дня, сидя в тесной одиночной камере, Сэм внимательно просматривал свежие газеты. Лэрри Джек Поук, глуповатый помощник начальника городской тюрьмы, быстро стал ему другом. Еще накануне он успел шепнуть узнику:
– Оба моих племянника тоже в Клане. Я и сам бы не прочь, но жена даже слышать об этом не хочет.
Передавая Кэйхоллу газеты и чашку с кофе, Лэрри Джек сказал, что восхищается несгибаемой решимостью своего подопечного. Сэм ответил пустой, но достаточно вежливой фразой. Зачем же лишать себя единственного союзника? Обвинение в двойном убийстве грозило хорошей порцией смертельного газа, и такая перспектива удручала. Кэйхолл отказался отвечать на вопросы Айви и других полицейских, не говоря уж о сотрудниках ФБР. В тюрьму пытались проникнуть газетчики, однако Лэрри Джек их не пустил. Сэм связался по телефону с женой, приказал ей оставаться в Клэнтоне и носа не высовывать из дому. От тоски и безделья он начал вести дневник.
Чтобы привлечь к ответственности Ролли Уэджа, феды должны прежде всего разыскать его. Вступая в организацию, Сэм принес торжественную клятву, и для него она остается священной. Никогда он не сможет предать собрата. Никогда! Будем надеяться, не изменит присяге и Джереми Доган.
Через два дня после взрыва Гринвилл впервые увидел пышноволосого Кловиса Брэйзелтона, бойкого на язык и весьма пронырливого адвоката. Кловис тайно вступил в Клан. Жители Джексона считали его фигурой одиозной, поскольку среди клиентов адвоката числились отъявленные мошенники и головорезы. Он лелеял мечту стать губернатором, на каждом углу кричал о превосходстве белой расы, о засилье агентов ФБР и недопустимости смешанных браков. В Гринвилл его направил Джереми Доган, и не столько для защиты Сэма Кэйхолла, сколько для того, чтобы тот не вздумал раскрыть рот. Уж слишком энергично заинтересовались феды зеленым “понтиаком”. Джереми опасался обвинения в пособничестве преступлению.
Сообщник, объяснял Кловис новому клиенту, в глазах присяжных почти всегда выглядит таким же виновным, как и истинный убийца. Кэйхолл внимал словам адвоката молча. О Брэйзелтоне он слышал, но доверия к нему не испытывал.
– Пойми, Сэм, – со стороны казалось, будто Кловис разговаривает с первоклассником, – мне известно, кто установил бомбу. Об этом поведал Доган. Таким образом, если я не ошибаюсь, в курсе дела четверо: мы с тобой, Джереми и Ролли Уэдж. Пока Доган абсолютно уверен в том, что Уэджа нигде не найдут. У парня недурные мозги, он наверняка уже скрылся из страны. Выходит, остаются двое: ты и Доган. Если быть честным, обвинение ему могут предъявить в любую минуту. Но копам будет трудновато припереть Джереми к стенке. Кто докажет, что операцию вы планировали вместе? Вот в чем важность твоих показаний.
– Значит, принимай огонь на себя, так?
– Вовсе нет. Просто ни слова о Догане. Отрицай все. Версию для машины мы придумаем, не беспокойся. Я заставлю суд рассматривать дело в другом месте, там, где нет евреев. Подберу белых, как лилии, присяжных, обработаю их, и ты еще станешь героем. Предоставь все хлопоты мне.
– Думаешь, меня оправдают?
– Естественно! Даю слово, Сэм. Жюри будет состоять из настоящих патриотов, людей твоего склада, старина, из действительно белых. А они тоже боятся отпускать своих детишек в школу, если там учатся черномазые. Это достойные граждане великой страны, Сэм. Мы посадим двенадцать таких человек за стол, объясним им, как поганые иудеи подняли шумиху вокруг надуманных кликушами прав. Верь мне, Сэм. Проблем не возникнет! – Нависнув над шатким столом, Кловис дружески похлопал собеседника по плечу. – В моей практике все это уже было.
Ближе к вечеру на Кэйхолла надели наручники и вывели из здания тюрьмы к полицейскому фургону, чтобы доставить в суд. Оказавшись на улице, Сэм попал под перекрестный обстрел армии фоторепортеров. Другая не менее многочисленная, группа поджидала его во дворе суда.
В кабинет муниципального судьи Сэм вошел плечом к плечу с досточтимым мэтром Кловисом Брэйзелтоном. Уверенным тоном адвокат отказался от предварительного слушания, после чего подписал несколько бумаг. Двадцать минут, и Кэйхолл вновь заходил в свою камеру. Пообещав через пару дней появиться опять и начать выработку стратегии, Кловис зашагал навстречу журналистам.
* * *
Внимание прессы к событиям в Гринвилле несколько ослабло только через месяц. 5 мая 1967 года Сэму Кэйхоллу и Джереми Догану правосудие штата предъявило обвинение в умышленном убийстве. Собравшейся публике окружной прокурор объявил, что потребует для обвиняемых смертного приговора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149