Похоже, обитатели вилл несколько опасались соседства с городом. За исключением вида на реку, ничего примечательного в дорогом районе не было.
Раскрыв дверь, Ли ткнулась носом в щеку племянника.
– Добро пожаловать. – Она бросила взгляд на стоянку машин, повернула ручку замка. – Устал?
– Не очень. Дорога отняла двенадцать часов. Мог бы уложиться в десять, но я не спешил.
– Поешь?
– Нет. Я недавно перекусил.
Они смотрели друг на друга. Тетке должно было скоро исполниться пятьдесят, за прошедшие с момента их последней встречи четыре года она заметно постарела. В собранных в длинный хвост каштановых волосах появились седые нити, голубые когда-то глаза окружила сетка мелких морщин. Поверх старых джинсов свободно болтался домашний халат.
– Хорошо, что приехал, – мягко улыбнулась Ли.
– Ты уверена?
– Конечно. Пойдем посидим.
Взяв Адама за руку, она провела его сквозь стеклянные двери во внутренний дворик, где с толстых деревянных балок свисали горшки бугенвиллеи. Далеко внизу плавно несла свои воды река. Оба опустились в кресла-качалки.
– Как Кармен? – спросила тетя, наливая в высокие стаканы ледяной чай.
– У нее все отлично. Заканчивает Беркли. Раз в неделю мы говорим по телефону. Встречается с парнем, и намерения, по-моему, самые серьезные.
– Что она там изучает? Я, признаться, забыла.
– Психологию. После защиты хочет преподавать.
В чае ощущался терпкий вкус лимона и недостаток сахара. Густой, горячий воздух был влажным.
– Уже почти десять, – с наслаждением делая новый глоток, заметил Адам. – С чего такая жара?
– Ты в Мемфисе, мой мальчик. Жара простоит до конца сентября.
– Я этого не выдержу.
– Привыкнешь. Мы спасаемся холодным чаем и редко выходим на улицу. А что мать?
– По-прежнему в Портленде. Вышла замуж за торговца лесом. Как-то раз я его видел. Лет шестидесяти пяти, хотя вполне можно дать и семьдесят. Ей же сорок семь, а выглядит на сорок. Дивная парочка. Отдыхать предпочитают на юге Франции или в Ницце, там, куда слетается публика состоятельная. Она чувствует себя счастливой: дети выросли, Эдди Умер, прошлое давно позади. Денег у матери с избытком, она вовсю радуется жизни.
– Ты слишком жесток.
– Я слишком легкомыслен. Она и вспоминать обо мне не хочет, считает меня свидетельством былого позора семьи.
– Она любит тебя, Адам.
– Как приятно это слышать! Ты-то откуда знаешь?
– Я просто знаю.
– Вот уж не думал, что вы с матерью так близки.
– А мы и не близки. Успокойся, Адам, не переживай.
– Прости. Нервы. Я бы выпил чего-нибудь покрепче.
– Без проблем. Почему бы нам не развлечься, пока ты здесь?
– Я приехал не развлекаться, тетя Ли.
– Просто Ли, договорились?
– Договорились. Завтра я должен увидеть Сэма. Поднявшись, тетя вошла в дом, чтобы вскоре вернуться с бутылкой виски. Плеснув в оба стакана, она взяла свой, повернулась к реке.
– Зачем?
– Он – мой дед. Затем, что ему грозит смерть. Затем, что я адвокат и хочу помочь ему.
– Но он даже не знает тебя.
– Завтра познакомимся.
– То есть ты все ему расскажешь?
– Естественно. Я все ему расскажу. Не веришь, да? Не укладывается в голове, что я готов разворошить кучу грязного белья?
Сжимая в ладонях стакан, Ли медленно покачала головой.
– Это убьет его, – прошептала она.
– Нет. Неужели тебя волнуют его проблемы?
– Волнуют.
– Вот как? Когда ты в последний раз видела Сэма?
– Не начинай, Адам. Ты не поймешь меня.
– Справедливо. Но в таком случае объясни. Я хочу тебя понять.
– Нам лучше поговорить о чем-то другом, милый. Сейчас я не в состоянии. Чуть позже.
– Нет.
– Обещаю. Мне не хватает духа, Я думала, мы посидим и просто посплетничаем.
– Извини, Ли. Я устал от сплетен и секретов. Я лишен прошлого – отец предусмотрительно стер его. А ведь я должен знать, насколько оно было неприглядным.
– Оно было ужасным, – неслышно выдохнула тетя.
– О'кей. Но я уже не маленький, выдержу. Отец, так сказать, от этой задачи самоустранился. Боюсь, кроме тебя, разрешить ее некому.
– Дай мне время.
– Его нет, Ли. Завтра я увижусь с дедом. – Адам в один глоток осушил стакан, рукавом рубашки вытер губы. – Двадцать три года назад “Ньюсуик” писал о том, что отец Сэма тоже входил в Клан. Это правда?
– Правда. Твой прадед состоял членом Ку-клукс-клана.
– Так же, как и его братья?
– Почти все семейство.
– А еще, упоминала статья, жители округа Форд знали, что в начале пятидесятых Сэм Кэйхолл застрелил чернокожего и остался на свободе. Его даже не арестовали. Тоже правда?
– Какая сейчас разница, Адам? Тогда тебя еще на свете не было.
– Но факт имел место?
– Имел.
– И ты о нем знала?
– Я видела все своими глазами.
– Своими глазами?
Адам не мог в это поверить. С шумом выдохнув, он повернул голову к окну: с реки донесся протяжный гудок буксирного катера.
– Давай все-таки сменим тему, – умоляюще произнесла Ли.
– Ребенком, – задумчиво отозвался он, – я очень любил историю. Зачитывался книжками про первых поселенцев, про катившие на запад фургоны, ковбоев, “золотую лихорадку” и стычки с индейцами. В соседнем классе учился паренек, который утверждал, будто его прапрадед грабил поезда, а денежки прятал в Мексике. Мальчишка хотел собрать приятелей и ринуться на поиски зарытых где-то под кактусом сокровищ. Каждый понимал, что эти россказни – чистой воды фантазия, но играть с ним было здорово. Меня всегда интересовали мои предки, временами казалось, их не существует вовсе.
– А что говорил Эдди?
– Что все они давно мертвы, что занятия историей – пустая трата времени. Мать тянула меня за руку к себе и просила не задавать никаких вопросов, так как у отца может испортиться настроение и целый месяц он носа не покажет из своей комнаты. Почти все детство я проходил вокруг него на цыпочках. Уже значительно позже я начал понимать: отец был странным, глубоко несчастным человеком. Однако представить, что однажды он наложит на себя руки? Нет, этого я не мог.
Ли поднесла к губам стакан с остатками виски; негромко звякнули кубики льда.
– На самом деле все намного сложнее, Адам.
– Так когда же ты мне расскажешь?
Ли подлила в пустые стаканы чаю, Адам добавил каждому виски. Несколько минут оба молча следили за огоньками двигавшихся по Риверсайд-драйв машин.
– Ты была там, где держат смертников? – спросил он, по-прежнему глядя в окно.
– Нет.
– Сэм почти уже десять лет на Скамье, а ты ни разу к нему не съездила?
– Вскоре после приговора я написала ему письмо. Через полгода пришел ответ. Сэм не хотел, чтобы я увидела его таким, каким он стал. Я послала еще два письма, но больше не получила от него ни весточки.
– Прости.
– Не за что, Адам. Виновата я одна, и говорить об этом очень тяжело. Прошу, дай мне время.
– Я думаю провести в Мемфисе несколько месяцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149
Раскрыв дверь, Ли ткнулась носом в щеку племянника.
– Добро пожаловать. – Она бросила взгляд на стоянку машин, повернула ручку замка. – Устал?
– Не очень. Дорога отняла двенадцать часов. Мог бы уложиться в десять, но я не спешил.
– Поешь?
– Нет. Я недавно перекусил.
Они смотрели друг на друга. Тетке должно было скоро исполниться пятьдесят, за прошедшие с момента их последней встречи четыре года она заметно постарела. В собранных в длинный хвост каштановых волосах появились седые нити, голубые когда-то глаза окружила сетка мелких морщин. Поверх старых джинсов свободно болтался домашний халат.
– Хорошо, что приехал, – мягко улыбнулась Ли.
– Ты уверена?
– Конечно. Пойдем посидим.
Взяв Адама за руку, она провела его сквозь стеклянные двери во внутренний дворик, где с толстых деревянных балок свисали горшки бугенвиллеи. Далеко внизу плавно несла свои воды река. Оба опустились в кресла-качалки.
– Как Кармен? – спросила тетя, наливая в высокие стаканы ледяной чай.
– У нее все отлично. Заканчивает Беркли. Раз в неделю мы говорим по телефону. Встречается с парнем, и намерения, по-моему, самые серьезные.
– Что она там изучает? Я, признаться, забыла.
– Психологию. После защиты хочет преподавать.
В чае ощущался терпкий вкус лимона и недостаток сахара. Густой, горячий воздух был влажным.
– Уже почти десять, – с наслаждением делая новый глоток, заметил Адам. – С чего такая жара?
– Ты в Мемфисе, мой мальчик. Жара простоит до конца сентября.
– Я этого не выдержу.
– Привыкнешь. Мы спасаемся холодным чаем и редко выходим на улицу. А что мать?
– По-прежнему в Портленде. Вышла замуж за торговца лесом. Как-то раз я его видел. Лет шестидесяти пяти, хотя вполне можно дать и семьдесят. Ей же сорок семь, а выглядит на сорок. Дивная парочка. Отдыхать предпочитают на юге Франции или в Ницце, там, куда слетается публика состоятельная. Она чувствует себя счастливой: дети выросли, Эдди Умер, прошлое давно позади. Денег у матери с избытком, она вовсю радуется жизни.
– Ты слишком жесток.
– Я слишком легкомыслен. Она и вспоминать обо мне не хочет, считает меня свидетельством былого позора семьи.
– Она любит тебя, Адам.
– Как приятно это слышать! Ты-то откуда знаешь?
– Я просто знаю.
– Вот уж не думал, что вы с матерью так близки.
– А мы и не близки. Успокойся, Адам, не переживай.
– Прости. Нервы. Я бы выпил чего-нибудь покрепче.
– Без проблем. Почему бы нам не развлечься, пока ты здесь?
– Я приехал не развлекаться, тетя Ли.
– Просто Ли, договорились?
– Договорились. Завтра я должен увидеть Сэма. Поднявшись, тетя вошла в дом, чтобы вскоре вернуться с бутылкой виски. Плеснув в оба стакана, она взяла свой, повернулась к реке.
– Зачем?
– Он – мой дед. Затем, что ему грозит смерть. Затем, что я адвокат и хочу помочь ему.
– Но он даже не знает тебя.
– Завтра познакомимся.
– То есть ты все ему расскажешь?
– Естественно. Я все ему расскажу. Не веришь, да? Не укладывается в голове, что я готов разворошить кучу грязного белья?
Сжимая в ладонях стакан, Ли медленно покачала головой.
– Это убьет его, – прошептала она.
– Нет. Неужели тебя волнуют его проблемы?
– Волнуют.
– Вот как? Когда ты в последний раз видела Сэма?
– Не начинай, Адам. Ты не поймешь меня.
– Справедливо. Но в таком случае объясни. Я хочу тебя понять.
– Нам лучше поговорить о чем-то другом, милый. Сейчас я не в состоянии. Чуть позже.
– Нет.
– Обещаю. Мне не хватает духа, Я думала, мы посидим и просто посплетничаем.
– Извини, Ли. Я устал от сплетен и секретов. Я лишен прошлого – отец предусмотрительно стер его. А ведь я должен знать, насколько оно было неприглядным.
– Оно было ужасным, – неслышно выдохнула тетя.
– О'кей. Но я уже не маленький, выдержу. Отец, так сказать, от этой задачи самоустранился. Боюсь, кроме тебя, разрешить ее некому.
– Дай мне время.
– Его нет, Ли. Завтра я увижусь с дедом. – Адам в один глоток осушил стакан, рукавом рубашки вытер губы. – Двадцать три года назад “Ньюсуик” писал о том, что отец Сэма тоже входил в Клан. Это правда?
– Правда. Твой прадед состоял членом Ку-клукс-клана.
– Так же, как и его братья?
– Почти все семейство.
– А еще, упоминала статья, жители округа Форд знали, что в начале пятидесятых Сэм Кэйхолл застрелил чернокожего и остался на свободе. Его даже не арестовали. Тоже правда?
– Какая сейчас разница, Адам? Тогда тебя еще на свете не было.
– Но факт имел место?
– Имел.
– И ты о нем знала?
– Я видела все своими глазами.
– Своими глазами?
Адам не мог в это поверить. С шумом выдохнув, он повернул голову к окну: с реки донесся протяжный гудок буксирного катера.
– Давай все-таки сменим тему, – умоляюще произнесла Ли.
– Ребенком, – задумчиво отозвался он, – я очень любил историю. Зачитывался книжками про первых поселенцев, про катившие на запад фургоны, ковбоев, “золотую лихорадку” и стычки с индейцами. В соседнем классе учился паренек, который утверждал, будто его прапрадед грабил поезда, а денежки прятал в Мексике. Мальчишка хотел собрать приятелей и ринуться на поиски зарытых где-то под кактусом сокровищ. Каждый понимал, что эти россказни – чистой воды фантазия, но играть с ним было здорово. Меня всегда интересовали мои предки, временами казалось, их не существует вовсе.
– А что говорил Эдди?
– Что все они давно мертвы, что занятия историей – пустая трата времени. Мать тянула меня за руку к себе и просила не задавать никаких вопросов, так как у отца может испортиться настроение и целый месяц он носа не покажет из своей комнаты. Почти все детство я проходил вокруг него на цыпочках. Уже значительно позже я начал понимать: отец был странным, глубоко несчастным человеком. Однако представить, что однажды он наложит на себя руки? Нет, этого я не мог.
Ли поднесла к губам стакан с остатками виски; негромко звякнули кубики льда.
– На самом деле все намного сложнее, Адам.
– Так когда же ты мне расскажешь?
Ли подлила в пустые стаканы чаю, Адам добавил каждому виски. Несколько минут оба молча следили за огоньками двигавшихся по Риверсайд-драйв машин.
– Ты была там, где держат смертников? – спросил он, по-прежнему глядя в окно.
– Нет.
– Сэм почти уже десять лет на Скамье, а ты ни разу к нему не съездила?
– Вскоре после приговора я написала ему письмо. Через полгода пришел ответ. Сэм не хотел, чтобы я увидела его таким, каким он стал. Я послала еще два письма, но больше не получила от него ни весточки.
– Прости.
– Не за что, Адам. Виновата я одна, и говорить об этом очень тяжело. Прошу, дай мне время.
– Я думаю провести в Мемфисе несколько месяцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149