Ты-то думала о моих чувствах? Я должен был спасать картину! И я спас ее.
– Но какой ценой, Сэм? – Джан пристально смотрела на него. Он конечно же признает, что сделал подлость.
– «Последнее танго в Париже» не повлияло на карьеру Брандо. Боже мой, он совершенно безнадежен.
– Нет, – горько рассмеялась Джан. – Ставки мужчин только растут, когда они трахают женщин на экране. Но что стало с Мари Шнайдер? Разве она не покончила жизнь самоубийством?
Джан повернулась, подняла сумку и пошла к выходу.
– Я люблю тебя, Джан! Я хотел жениться на тебе!
Она остановилась, сердце ее глухо забилось. Потом Джан медленно повернулась.
– Подходящее ты выбрал время для того, чтобы сказать мне об этом. Только почему твое предложение звучит как угроза?
– Умоляю тебя, прекрати этот разговор, пожалуйста. Если бы твое лицо не было столь невыразительно на экране, мне не пришлось бы сделать этого. Я работал с тем, что у тебя есть, а у тебя не так уж и много.
– Значит, опять я виновата!
– Виновата – это детское слово.
– Я не слышу слово «вина» от тебя. Я не слышу ни слова извинения, ни раскаяния, не вижу, чтобы тебя мучали угрызения совести. Все, что ты делал, было необходимо, было правильно. Ты чувствуешь себя отлично? Ты рад, что так поступил со мной?
Сэм замер. Он смотрел на нее, и глаза его были полны ярости, он смотрел прямо на нее, но вдруг, впервые за весь разговор опустил глаза, потом повернул голову в сторону спальни. Потом он снова взглянул на Джан.
– Я не предал тебя, – сказал он. – Я никогда никому не говорил о твоих шрамах.
– Благодарю тебя! – усмехнулась Джан, бросила ключи на пол и вышла.
Джан стояла под палящим солнцем рядом с домом Сэма, построенном в дурацком стиле, подражающем особнякам в Санта-Фе. Она вдруг поняла, что ей некуда идти, не с кем говорить, не с кем поделиться своим кошмаром.
Если бы только Май была жива! Если бы только можно было пойти к Май, выпить с ней стакан пива, поплакать с ней и посмеяться. Джан села в машину и поехала, пока скорость не достигла семидесяти миль в час. Куда она могла бы пойти? К кому бы она могла обратиться? Возвращаться в мавзолей, который считался ее домом – просто невозможно. Она умрет там.
Оставалось лишь одно. Джан поехала на восток, в сторону Долины. Через сорок минут она затормозила перед воротами, и охранник сразу же ее узнал. Он поприветствовал ее, потом позвонил в дом, пока Джан ожидала в машине. «Пожалуйста, Господи, пусть хотя бы она будет дома», – молилась Джан. Охранник повесил трубку и сказал, что Шарлин встретит ее у дверей.
Джан ехала уже по аллее. Навстречу ей вышла Шарлин и радостно ее приветствовала. Девушка наклонилась к дверце машины и сказала, улыбаясь:
– Как хорошо, что ты приехала. Я так рада тебя видеть!
Джан разрыдалась, слезы лились в три ручья и она, обессиленная, опустила голову на рулевое колесо, вцепившись в него обеими руками, чтобы хотя бы усидеть на месте.
– Джан, милая, что случилось? – Шарлин распахнула дверцу, но Джан даже не могла сдвинуться с места. – Выходи, выходи, хорошая моя, – мягко уговаривала Шарлин, пытаясь оторвать руки Джан от руля. – Выходи скорее из машины и пойдем в дом.
Но Джан еще несколько минут могла только сидеть, вцепившись в рулевое колесо, и плакать.
4
Когда Джан открыла глаза, спальня была наполнена солнечным светом. Уже два, нет, три дня она жила у Шарлин. «Господи, благослови Шарлин и ее друга, – думала Джан. – Дин, может быть, и не слишком умен, но он добрый и хороший. Было просто приятно сидеть рядом с ним».
Шарлин позвонила Марти и менеджеру фильма «Трое на дороге» и сообщила им, что Джан больна. Потом она вызвала доктора.
– Он просто посмотрит тебя, – успокоила она Джан.
Шарлин уходила каждый день на работу и даже не будила Джан. Той же казалось, что она может спать целую вечность. Только в десять часов в дверь тихо стучал Дин и приносил ей стакан свежего сока и чашку дымящегося кофе. Когда Джан выпивала сок и кофе, он приводил собак – Джан очень развеселилась, увидев Кару и остальную собачью компанию. Но больше всего ей понравилась охотничья собака золотистого окраса.
– У меня нет любимцев, – признался ей Дин. – Это было бы несправедливо, и они сразу бы все поняли. – Он заговорил тише. – Но если бы у меня и был любимец, то, конечно, Опрах – черный лабрадор одного моего друга. Но и то лишь потому, что я знаю его дольше всех.
Потом Дин выводил Джан в сад, она удобно устраивалась под деревом, а мальчик все оставшееся до обеда время работал на грядках, пропалывая сорняки, играл с собаками, косил газонную траву мини-трактором, обрезал фруктовые деревья. Джан сидела в плетеном кресле, слишком вымотанная, чтобы читать, думать или даже просто грустить.
Изобилие сада напомнило ей семью ван Хайсамз в Гетти. Изобилие. Она покачала головой. Ее жизнь в основном представляла собой противоположность этому понятию: скудное существование в Нью-Йорке, кусок жизни, потерянный на подмостках театра, пустота и бессмысленность ее успеха в Лос-Анджелесе. Все это было каким-то бесплодным поиском чего-то, чего она никак не могла найти: любви, теплоты и изобилия.
Ее жизнь явно не удалась. Джан нашла и полюбила мужчину, который не отвечал ей взаимностью. Мелкий, эгоистичный человек. Она бросила своих друзей и подчинилась диктату его и своего тщеславия, но так мало получила взамен. Фотографии на журнальных обложках. Изображение на мерцающих телеэкранах. Деньги. Известность. Но она никогда не была в Европе, у нее никогда не было ребенка, она никогда не каталась на лошади и лыжах, не знала иностранных языков. Она никогда не ночевала в палатке в лесу, не путешествовала на корабле по морю, не ходила в колледж. Она не помогла никому, даже самой себе.
Бог наградил ее талантом, Брюстер Мур дал ей красоту, но разве она не столь же слепа и эгоистична, как и Сэм Шилдз, разве не столь же бездарно она растрачивает свой талант?
Сэм. Думая о нем, ей хотелось плакать и смеяться одновременно. Сэм никогда по-настоящему не понимал ее, никогда даже не пытался понять ее. Он не понимал Мери Джейн, он не понимал Джан Мур. Ему доставляло удовольствие ее общество, он испытывал возбуждение от ее красоты, но он никогда не знал ее. Что он ей дал? Несколько слов восхищения. Объятия. Ласки. Всего по крохам. А она, дура, принимала эти крохи и думала, что это и есть пиршество.
И вот сейчас, в саду Дина, под деревом, ей пришла в голову ужасная мысль. Может быть, где-то в подсознании она запланировала и осуществила все это – операцию, свой успех, воссоединение с Сэмом, – втайне надеясь, что он, единственный из всех, увидит под ее новой оболочкой прежнее сердце, узнает ее любовь, узнает и исцелит ее самое? Джан вновь вспомнила Библию, где эвфемизмом «секса» является «познание».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247
– Но какой ценой, Сэм? – Джан пристально смотрела на него. Он конечно же признает, что сделал подлость.
– «Последнее танго в Париже» не повлияло на карьеру Брандо. Боже мой, он совершенно безнадежен.
– Нет, – горько рассмеялась Джан. – Ставки мужчин только растут, когда они трахают женщин на экране. Но что стало с Мари Шнайдер? Разве она не покончила жизнь самоубийством?
Джан повернулась, подняла сумку и пошла к выходу.
– Я люблю тебя, Джан! Я хотел жениться на тебе!
Она остановилась, сердце ее глухо забилось. Потом Джан медленно повернулась.
– Подходящее ты выбрал время для того, чтобы сказать мне об этом. Только почему твое предложение звучит как угроза?
– Умоляю тебя, прекрати этот разговор, пожалуйста. Если бы твое лицо не было столь невыразительно на экране, мне не пришлось бы сделать этого. Я работал с тем, что у тебя есть, а у тебя не так уж и много.
– Значит, опять я виновата!
– Виновата – это детское слово.
– Я не слышу слово «вина» от тебя. Я не слышу ни слова извинения, ни раскаяния, не вижу, чтобы тебя мучали угрызения совести. Все, что ты делал, было необходимо, было правильно. Ты чувствуешь себя отлично? Ты рад, что так поступил со мной?
Сэм замер. Он смотрел на нее, и глаза его были полны ярости, он смотрел прямо на нее, но вдруг, впервые за весь разговор опустил глаза, потом повернул голову в сторону спальни. Потом он снова взглянул на Джан.
– Я не предал тебя, – сказал он. – Я никогда никому не говорил о твоих шрамах.
– Благодарю тебя! – усмехнулась Джан, бросила ключи на пол и вышла.
Джан стояла под палящим солнцем рядом с домом Сэма, построенном в дурацком стиле, подражающем особнякам в Санта-Фе. Она вдруг поняла, что ей некуда идти, не с кем говорить, не с кем поделиться своим кошмаром.
Если бы только Май была жива! Если бы только можно было пойти к Май, выпить с ней стакан пива, поплакать с ней и посмеяться. Джан села в машину и поехала, пока скорость не достигла семидесяти миль в час. Куда она могла бы пойти? К кому бы она могла обратиться? Возвращаться в мавзолей, который считался ее домом – просто невозможно. Она умрет там.
Оставалось лишь одно. Джан поехала на восток, в сторону Долины. Через сорок минут она затормозила перед воротами, и охранник сразу же ее узнал. Он поприветствовал ее, потом позвонил в дом, пока Джан ожидала в машине. «Пожалуйста, Господи, пусть хотя бы она будет дома», – молилась Джан. Охранник повесил трубку и сказал, что Шарлин встретит ее у дверей.
Джан ехала уже по аллее. Навстречу ей вышла Шарлин и радостно ее приветствовала. Девушка наклонилась к дверце машины и сказала, улыбаясь:
– Как хорошо, что ты приехала. Я так рада тебя видеть!
Джан разрыдалась, слезы лились в три ручья и она, обессиленная, опустила голову на рулевое колесо, вцепившись в него обеими руками, чтобы хотя бы усидеть на месте.
– Джан, милая, что случилось? – Шарлин распахнула дверцу, но Джан даже не могла сдвинуться с места. – Выходи, выходи, хорошая моя, – мягко уговаривала Шарлин, пытаясь оторвать руки Джан от руля. – Выходи скорее из машины и пойдем в дом.
Но Джан еще несколько минут могла только сидеть, вцепившись в рулевое колесо, и плакать.
4
Когда Джан открыла глаза, спальня была наполнена солнечным светом. Уже два, нет, три дня она жила у Шарлин. «Господи, благослови Шарлин и ее друга, – думала Джан. – Дин, может быть, и не слишком умен, но он добрый и хороший. Было просто приятно сидеть рядом с ним».
Шарлин позвонила Марти и менеджеру фильма «Трое на дороге» и сообщила им, что Джан больна. Потом она вызвала доктора.
– Он просто посмотрит тебя, – успокоила она Джан.
Шарлин уходила каждый день на работу и даже не будила Джан. Той же казалось, что она может спать целую вечность. Только в десять часов в дверь тихо стучал Дин и приносил ей стакан свежего сока и чашку дымящегося кофе. Когда Джан выпивала сок и кофе, он приводил собак – Джан очень развеселилась, увидев Кару и остальную собачью компанию. Но больше всего ей понравилась охотничья собака золотистого окраса.
– У меня нет любимцев, – признался ей Дин. – Это было бы несправедливо, и они сразу бы все поняли. – Он заговорил тише. – Но если бы у меня и был любимец, то, конечно, Опрах – черный лабрадор одного моего друга. Но и то лишь потому, что я знаю его дольше всех.
Потом Дин выводил Джан в сад, она удобно устраивалась под деревом, а мальчик все оставшееся до обеда время работал на грядках, пропалывая сорняки, играл с собаками, косил газонную траву мини-трактором, обрезал фруктовые деревья. Джан сидела в плетеном кресле, слишком вымотанная, чтобы читать, думать или даже просто грустить.
Изобилие сада напомнило ей семью ван Хайсамз в Гетти. Изобилие. Она покачала головой. Ее жизнь в основном представляла собой противоположность этому понятию: скудное существование в Нью-Йорке, кусок жизни, потерянный на подмостках театра, пустота и бессмысленность ее успеха в Лос-Анджелесе. Все это было каким-то бесплодным поиском чего-то, чего она никак не могла найти: любви, теплоты и изобилия.
Ее жизнь явно не удалась. Джан нашла и полюбила мужчину, который не отвечал ей взаимностью. Мелкий, эгоистичный человек. Она бросила своих друзей и подчинилась диктату его и своего тщеславия, но так мало получила взамен. Фотографии на журнальных обложках. Изображение на мерцающих телеэкранах. Деньги. Известность. Но она никогда не была в Европе, у нее никогда не было ребенка, она никогда не каталась на лошади и лыжах, не знала иностранных языков. Она никогда не ночевала в палатке в лесу, не путешествовала на корабле по морю, не ходила в колледж. Она не помогла никому, даже самой себе.
Бог наградил ее талантом, Брюстер Мур дал ей красоту, но разве она не столь же слепа и эгоистична, как и Сэм Шилдз, разве не столь же бездарно она растрачивает свой талант?
Сэм. Думая о нем, ей хотелось плакать и смеяться одновременно. Сэм никогда по-настоящему не понимал ее, никогда даже не пытался понять ее. Он не понимал Мери Джейн, он не понимал Джан Мур. Ему доставляло удовольствие ее общество, он испытывал возбуждение от ее красоты, но он никогда не знал ее. Что он ей дал? Несколько слов восхищения. Объятия. Ласки. Всего по крохам. А она, дура, принимала эти крохи и думала, что это и есть пиршество.
И вот сейчас, в саду Дина, под деревом, ей пришла в голову ужасная мысль. Может быть, где-то в подсознании она запланировала и осуществила все это – операцию, свой успех, воссоединение с Сэмом, – втайне надеясь, что он, единственный из всех, увидит под ее новой оболочкой прежнее сердце, узнает ее любовь, узнает и исцелит ее самое? Джан вновь вспомнила Библию, где эвфемизмом «секса» является «познание».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247