И впрямь случалось, что Шарлин вдруг начинала путаться в своих словах, и приходилось повторять съемку. Джан знала, что творится в душе у девушки. Напрасно Лайла так злилась.
– Ну хватит, давайте начинать, – сказал Марти, возвращая Дино на площадку.
Лайла холодно посмотрела на него и перекинула свою невероятно длинную ногу через сиденье своего «Триумфа». Однажды Лайла сумела внушить, что если у двух других персонажей мотоциклы марки «Харлей», то у нее должен быть «Триумф».
Марти Ди Геннаро не был болваном, даже несмотря на то, что в отношении своих представлений не стремился к какой-то усложненности. Джан видела, что в нем есть что-то простое и дружеское по отношению к каждой из них, и в то же время к каждой из них у него был свой подход. Он представлял собой невероятную интересную сексуальную смесь из мотоциклов и женщин. Даже сейчас, проработав с ним несколько месяцев, она недолюбливала Марти и не доверяла ему, но уважала его талант и проницательность.
Что касается проницательности, Лайла Кайл была на высоте. Джан помнила ее по Нью-Йорку, эту девушку, что называется «расшибись, но завоюй сцену и стань звездой»; в Калифорнии она по-настоящему расцвела. Она хорошо читала текст, у нее был приятный тембр голоса и переизбыток в размерах глаз. Но эта великолепная красотка была также безупречно самовлюбленной. Если человек не был как-то связан с ней на площадке, то он вообще не существовал для нее. И вся съемочная группа любила ее, а от Марти она добилась статуса общенациональной любимицы. Даже когда она не бывала задействована в съемках, глаз Марти все равно неотступно следил за ней. Джан казалось, что они играют друг с другом в кошки-мышки.
Шарлин была полной противоположностью. Если Лайла вела себя так, будто все на площадке созданы лишь для нее, то Шарлин покорно исполняла все, что ей приказывалось. Даже гримеры и парикмахеры распоряжались ею. Она ко всем обращалась «мистер» и бывала до абсурда благодарна за самую малую услугу. Однажды Джан слышала, как она три раза сказала спасибо гримеру, покуда он пудрил ее перед выходом на площадку. Джан не могла понять, искрення Шарлин или она издевается над всеми. А Библия?.. Шарлин всякий раз раскрывала ее, держа на коленях, перед выходом. И это новая телезвезда!
Джан чувствовала себя хорошо приспособившейся. Роль Кары, которую она играла, ей нравилась – Кара была приятная, умная девушка, и Джан казалось, что эти качества сами собой переносятся на нее саму. Казалось, что съемочная группа тоже чувствует это, любит и уважает ее. С Марти у нее сложились простые, добродушные отношения. Однако она замечала, что стоило ей начать задавать слишком много вопросов по роли, как он тотчас сердился. Дискуссии по поводу мотивации поступков героини или поворотов в сценарии не приветствовались. Марти бывал капризен. Лишь в его голове могли содержаться мысли в отношении фильма. Ее делом было выполнять его приказы.
Марти приказывал: «Прыгайте!», они все в один голос спрашивали: «Куда?», и затем прыгали. Лишь Лайла время от времени устраивала сцены. Джан начала уставать от всего этого. В конце концов, ей было уже не двадцать четыре, несмотря на лицо без единой морщинки и отличное самочувствие.
Она честно признавалась себе, что начинает разочаровываться. Она надеялась, что под руководством Марти они создадут замечательный ансамбль, и это будет новый вид телевизионной постановки. И, конечно, было от чего разочаровываться: Марти чувствовал себя полным хозяином, заставляющим всех крутиться, исполняя его великие замыслы, которых на самом деле у него никогда не было. Но ведь то, что они делали, призвано было стать искусством, ведь и искусство может приносить деньги.
В сыгранных ими эпизодах так и не было настоящей игры. И Джан это видела. И все потому, что ни Лайла Кайл, ни Шарлин Смит не являлись, по существу, актрисами. В них несомненно было что-то, но что-то не главное. Камера любила их, и они выглядели в ней такими, какие они есть. Джан стала опасаться, что она, актриса в более традиционном смысле слова, тоже перестает с ними играть по-настоящему, у нее начали иссякать душевные силы продолжать работу.
Больше, чем требований сценария, камеры и Марти, Джан боялась костюмерной. С самого первого дня она с ужасом входила в эту комнату. Насколько ей придется выставлять напоказ свое тело? Обычным ее туалетом были узкие джинсы, белая блузка, ковбойские ботинки, а под верхней одеждой она носила тонкое трико. За этим многое скрывалось, но если это снять, обнаружатся некоторые изъяны. Заставят ли ее раздеваться? Нерешительно она вошла. Она уже раньше встречалась с Бобом Бертоном, заведующим костюмерной, и его ассистенткой, имя которой Джан не запомнила. Они попросили ее раздеться. Она сняла ботинки, вылезла из своих джинсов, скинула с плеч мягкую блузку. Она стояла, как выловленный серебристый угорь, одетая в нижнее белье телесного цвета. У нее сперло дыхание. Что, нужно и дальше раздеваться? Или нет?
– Я уже кое-что разработал. Не могли бы вы с Май начать с этого, – сказал Боб, протягивая пару расклешенных брюк.
Он удалился из комнаты, а его ассистентка Май приблизилась к Джан, держа в руке мерку.
– Некоторий измерений для эскизи, – сказала она с ужасным акцентом, который вмиг напомнил Джан персонаж из мультфильма – Наташу из старых серий про Рокки и Буллвинкля. Если бы она так не волновалась, то наверняка покатилась бы со смеху.
– Прежде всего тут, – сказала Май, раскатисто произнеся «р», и стала измерять Джан грудь и бока. Потом она прекратила свои измерения и записывания и посмотрела на Джан.
– Ви потеет, – промолвила она с тупым выражением лица. Джан действительно так разволновалась, что взмокла, как скаковая лошадь.
– Должно быть, от яркого света, – сказала она, пожав плечами.
– Для костумов это очен плохо, – сказала Май, на что Джан снова пожала плечами. Май стала продолжать свои измерения, в то время как Джан продолжала потеть.
– Что лутше? – спросила Май. – Полотенце или вклучит кондиционер?
– Пожалуйста, включите кондиционер, – сказала Джан, хотя знала, что потеет не от того, что в комнате слишком тепло. Но, может быть, кондиционер поможет, подумала она.
Старуха продолжила свои измерения и записи. Кажется, она не намеревалась заставлять Джан раздеваться. Наконец, Джан первая прервала молчание:
– А что будут за костюмы? Вы видели эскизы?
– Хм, – сказала Май. – Костюмы. Чинсы! Чинсы и майки без рукав, вот и весь костумы. И для этого им нужен закройщик? – Она затрясла головой.
Чинсы! Джан от души рассмеялась.
– Но я уверена, это будут красивые джинсы. Ведь Марти Ди Геннаро любит, чтобы все было идеально.
– О да, они красивий. И майки. И ваш цвет будет голубой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247