девятьсот калорий и девять долларов в день на питание в течение трех следующих месяцев. Первые два дня нового режима она провела в кровати, в основном во сне, но изнеможение постепенно начало проходить, и стало ясно, что при таком образе жизни успеха не добьешься. Дом, кровать – это те места, где Мери Джейн ела. Ей было необходимо куда-то выходить. Чтобы сбросить вес, обязательно требовался моцион. А она должна избавиться от лишних фунтов до новой встречи с доктором Муром или его леди-драконом мисс Хеннеси. Мери Джейн были необходимы результаты! Поэтому в среду, ровно через две недели после похорон бабки, Мери Джейн надела старый серовато-коричневый плащ и после завтрака, состоявшего из вареных яиц, двух тостов и маленького стаканчика томатного сока, тяжело выкатилась за дверь. Был холодный мартовский день, но не было обычного в это время года пронизывающего ветра, и Мери Джейн направилась на восток. Сорок первая улица в течение дня никогда не выглядела привлекательной, но по утрам она представляла собой совсем удручающую картину. По Одиннадцатой авеню еще двигалась вереница машин, на тротуарах лежали кучки грязного, покрытого слоем сажи, тут и там политого собачьей мочой снега, создающего ужасные неудобства для пешеходов. Мери Джейн прошла до Десятой улицы мимо сырых многоквартирных домов, затем вышла на Девятую с ее винными лавками и кучами мусора возле ресторанов, миновала Восьмую авеню и оказалась на Бродвее. «Господи, здесь еще хуже», – подумала она.
Парни в строгих костюмах сновали туда-сюда, вцепившись в свои кейсы и отводя глаза от безвкусных постеров на мрачных домах и дверях магазинов, торгующих порнографическим товаром. Мери Джейн не была уверена, что именно повергает ее в депрессию: парни в костюмах, бегущие по своим неведомым тропам, или дегенераты, уже вцепившиеся в магазинные решетки в ожидании своей утренней сексуальной поддержки. О Боже, представить только публику на девятичасовом сеансе порнофильма. Кто эти ребята? Мери Джейн поежилась и поспешила на юг. Она замерзла, поэтому остановилась на пересечении Седьмой авеню и Тридцать восьмой улицы, в сердце индустрии моды, выпить чашечку кофе. Один доллар из запаса ушел, зато не добавилось ни одной калории. На стойке лежала бульварная газета, и Мери Джейн пробежала ее глазами. Обычные поножовщина, стрельба и похищения детей. Она нашла колонку сплетен, содержащую типичную для Нью-Йорка смесь театральных, общественных и голливудских имен. Ширли Маклейн, очевидно, писала очередную книгу об одной из своих прошлых жизней, в то время как ее брат проводил большую часть своей настоящей в постели с новой восходящей звездочкой.
Наконец Мери Джейн увидела это. «Крайстал Плинем так любит свою работу, что берет ее на дом. Начались съемки ее нового фильма «Джек, Джилл и компромисс». Отличное качество. Режиссер, очевидно, Сэм Шилдз. Крайстал и Шилдза видели вместе в Спаго у мистера Моу и за завтраком в Поло Лонже». Мери Джейн сначала вспыхнула, затем ощутила озноб. Она боялась, что упадет с высокого табурета возле стойки. У нее кружилась голова, словно она покрутилась на табурете, как любила делать это в детстве. «Странно, – подумала Мери Джейн, бросив на стойку доллар и выйдя на улицу. – Сэм был моей жизнью и моей страстной, безграничной любовью более трех лет, и вот теперь ушел. – Она посмотрела на часы. – Вероятно, в эту самую минуту он спит с Крайстал Плинем, получившей мою роль».
Мери не знала, что задевает ее больше: потеря роли или Сэма. Мери Джейн плакала, пока шла из центра до Двадцать четвертой улицы, затем перестала, но продолжала идти и зашла, наконец, в туалет Челси-отеля умыться. Это унылое место со снующими повсюду в течение десятилетий писателями и художниками было по обыкновению мрачным. «Ну, – сказала себе Мери Джейн, глядя на свое отражение в старом, поцарапанном зеркале над раковиной, – если доктор Мур не возьмется за тебя или план не сработает, ты всегда сможешь вернуться в Роч-мотель, где очень удобно совершать самоубийства». Она будет не первой. Только эта мысль успокоила ее.
Мери Джейн прошла вниз по Седьмой авеню на Восьмую улицу, заглянула в букинистический магазин, убила там час, потом съела половину канталупы в греческом трактире (никакого творога, только сорок калорий, но возмутительная цена в три с половиной доллара) и направилась на Хьюстон-стрит. Там ее внимание привлекла афиша кинотеатра. Это был фильм с Май Ван Трилоинг, который она видела бесчисленное количество раз. Ей нравились немецкие фильмы тридцатых годов, а Май была самой прекрасной актрисой всех времен. Мери Джейн присоединилась к группе таких же потерянных, толпившихся в ожидании первого сеанса. За шесть долларов она купила две двухчасовые серии забытья, насладилась настоящей игрой, потом пошла домой, пожевала салат и наконец завернулась в простыню. Ей нельзя было позволять себе думать о Сэме.
Итак, план был выработан: выход из дома в девять, прогулка в течение восьми часов с перерывом на кино и чашечку кофе (черного), если последняя необходима. Мери Джейн никому не звонила, не отвечала на звонки, не разговаривала даже с Молли. Через неделю она отключила автоответчик, нашла, кому сдать квартиру, продала вещи и отыскала дешевое жилье на Девятнадцатой улице. Но друзья не могли смириться с ее исчезновением. Поэтому Мери Джейн нанесла последний визит Молли, зажав кашемировый жакет в одной руке и пластинки в сумке в другой. Как ни странно, но утрата пластинок вызвала в ней более сильное чувство одиночества. Мери Джейн бродила вверх-вниз по Манхеттену, голодная, страшась взвешиваться или читать газеты. Ее комната была мрачной. Не место для житья. Мери Джейн избегала зеркал и часто посещала библиотеки, книжные лавки и магазины с театральными или киноизданиями. Она разорилась и купила несколько дешевых черно-белых снимков лиц, которые так любила на экране. «Смогу я сделать себе рот, как у Жанны Моро? Подбородок Гарбо? Нос Май Ван Трилоинг? Скулы, как у Хепберн – и Катарины, и Одри?» Мери Джейн была не очень разборчивой. В основном она ходила пешком, а когда уставала, то отдыхала на Центральной станции или в фойе маленьких отелей – временных жилищ людей, покинувших Манхеттен.
Во время прогулок к Мери Джейн возвращались воспоминания о бабке, о Скьюдерстауне, о школе медсестер. Но больше всего она вспоминала Сэма. Все их разговоры. Ночи, проведенные в ее квартире. День, когда он пригласил ее на роль Джилл. Удивительную вечеринку по поводу дня рождения, которую она обрушила ему на голову. Занятия любовью. Иногда Мери Джейн шла, и слезы катились по ее щекам. К счастью, вокруг был Нью-Йорк, и никто ничего не замечал.
Она обнаружила кое-что новое для себя:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247