Если будешь в силах, может, сыграем несколько сетов. А если нет, просто посидим, поболтаем.
– С удовольствием, – ответила Марла. – Как только избавлюсь от этого шедевра зубоврачебного искусства.
На мгновение она заколебалась, вспомнив о том, как ужасно выглядит, но решила не трусить. В конце концов, Джоанна, Нэнси и Робин – ее ближайшие подруги. Бог свидетель, ей сейчас очень нужны друзья.
– Вот и хорошо. Я все организую.
– Спасибо.
– И, Марла... – Джоанна накрыла ее руку своей. – Я ведь еще не сказала, как тебе сочувствую. Сколько всего свалилось в последнее время на вашу семью! Как говорится, пришла беда – отворяй ворота. Сначала скандал в Кейхилл-хаусе, теперь это.
– Какой скандал? – спросила Марла.
Джоанна покраснела до корней волос, словно сообразив, что ляпнула лишнее.
– Да собственно, ничего и не было, журналисты, как обычно, сделали из мухи слона. Ладно, мне пора. Не забудь разузнать насчет кольца!
Она помахала рукой и упорхнула, оставив Марлу наедине с болью в голове и тяжестью на сердце. Марла надеялась получить ответы – а получила лишь новые вопросы. Много вопросов. Подойдя к окну, она увидела, как Джоанна садится в ярко-алый спортивный «БМВ» и выезжает за ворота.
– Настоящая гадюка, – произнесла у нее за спиной Юджиния.
Марла вздрогнула от неожиданности. Она не слышала, как вошла свекровь.
– Гадюка? – Она повернулась к Юджинии, стоящей у соседнего окна. – Почему?
– Вынюхивает, сплетничает, пакостит исподтишка. В глаза виляет хвостом, а стоит отвернуться – укусит. Двенадцать лет назад за душой у нее не было ни гроша, зато амбиций – хоть отбавляй. Положила глаз на Теда Линдквиста и увела его из семьи. Не подумала ни о жене, с которой он прожил двадцать пять лет, ни о детях. – Громко вздохнув, Юджиния отошла от окна и принялась протирать очки белоснежным платочком. – Не люблю сплетничать; просто Френсис, жена Теда, была моей подругой.
– Джоанна что-то говорила о скандале в Кейхилл-хаусе.
– Да, я слышала, – вздохнула Юджиния. «Интересно, – подумала Марла, – что она еще слышала? Может быть, свекровь их подслушивала?»
– Что ж, думаю, надо рассказать тебе правду.
– Если вас не затруднит, – несколько резче, чем хотела бы, ответила Марла.
Юджиния села в свое любимое кресло и надела очки. Сейчас она выглядела старой и очень усталой.
– Грязное дело. В прошлом году одному из членов совета директоров, священнику, было предъявлено обвинение в... в связи с одной из девушек. Несовершеннолетней. Обвинение вскоре было отозвано, имя девушки так и не названо – словом, дело ничем не кончилось. Но журналисты вцепились в эту историю и раздули страшный шум из ничего. Алекс, разумеется, все уладил, однако репутация Кейхилл-хауса оказалась запятнана. – Она промокнула платочком сухие глаза. – Все это произошло почти полтора года назад. Но люди вроде Джоанны кормятся подобными сплетнями и не дают им заглохнуть. Должно быть, собственная нечистая совесть заставляет их завидовать порядочным людям и побуждает марать чужое доброе имя. Но хватит об этом, – резко оборвала себя Юджиния. – Не хочешь ли отдохнуть перед ужином? – Она взглянула на часы. – И, кажется, тебе пора принять лекарство. Кармен, наверное, уже отнесла его наверх.
Марла хотела возразить, но не нашла в себе сил. Она смертельно устала, и голова готовила ей новую пытку.
– Кармен поможет тебе раздеться и лечь.
– Спасибо, я справлюсь сама.
– Тебе нельзя переутомляться. – Юджиния покосилась на пустой бокал, неодобрительно поджала губы, но промолчала. – Кстати, Алекс нанял для тебя сиделку. Он – это мужчина – завтра приступает к работе.
– Мне не нужна сиделка!
Снисходительно улыбнувшись, Юджиния поднялась со своего трона.
– Посмотрим, – ответила она и выплыла из комнаты.
Сжимая руками ноющие виски, Марла поднялась наверх, в библиотеку, взяла оттуда несколько фотоальбомов и перебралась к себе в спальню.
Проглотив горький сок с растворенной в нем таблеткой, она скинула туфли, скользнула под покрывало и принялась листать альбомы. Свадебные фотографии Марла уже видела, так что сразу перешла к первым годам замужества. Вот она с Алексом в автомобиле, на каком-то тропическом пляже, в спортивном костюме и с ракеткой, а здесь – с маленькой Сисси и человеком, в котором уже научилась узнавать отца. Малышка сидела у него на коленях; он без улыбки смотрел в объектив. Он ей не нравился. Теперь Марла это знала. Никогда не нравился. Как и мать – холодная, отчужденная женщина с вечно нахмуренными бровями и недовольно поджатыми губами.
Марла перевернула страницу альбома.
Отец стоял на лужайке. Позади высился внушительный дом в георгианском стиле: трехэтажная центральная часть, два двухэтажных крыла, белые колонны и высокое крыльцо. Дом, где прошло ее детство?
Глаза у нее слипались, но Марла пролистала альбом до конца. Всякий раз, как она видела отца, внутри что-то неприятно сжималось, как будто она боялась его, как будто в прошлом тщетно старалась добиться его одобрения.
– Бред какой-то, – пробормотала она и, отложив альбом, уронила голову на подушку. Утро вечера мудренее: может быть, сон освежит ее и поможет найти решение бесконечных загадок.
Но и во сне ее преследовали незнакомцы, лишенные лиц. Они смеялись, но не приглашали ее посмеяться вместе; они шутили, но обращались не к ней. Она пыталась заговорить с ними, но не могла; пыталась привлечь к себе внимание, но они не замечали ее, словно она стала невидимкой. И во сне, как наяву, она была одинока.
Где-то вдалеке заплакал ребенок. Марла услышала знакомый голос:
– Знаю, знаю, но в будущем я вас прошу спрашивать, кто звонит и что передать, а затем сообщать мне. Она еще недостаточно окрепла, чтобы самой отвечать на звонки. Она ужасно выглядит, с трудом говорит из-за этих скобок. Бедняжка! Я забочусь о ее же благе!
Эта женщина говорит о ней! Марла хотела возразить, но голоса затихли, смолк и детский плач. Марла повернулась на живот и снова провалилась в глубокий сон. Когда она проснется, люди вновь обретут лица, но сначала надо поспать.
– Как там Крутой?
Ник сидел на кровати у себя в номере, откинувшись на подушки и прижимая плечом к уху телефонную трубку.
– А чего ему сделается? – ответил Оле. – Жив-здоров. Только все на дорогу смотрит, тебя дожидается.
– Пришлось задержаться, – объяснил Ник. – Я думал, управлюсь быстрее.
– Понятно.
«Не успел приехать, а уже увяз по горло», – хмуро подумал Ник. Впрочем, чего он ожидал? Так всегда бывает, когда имеешь дело с Марлой. Ему вспомнилась первая встреча в больнице, когда жалость в нем вела войну с презрением. Бедная богатенькая девочка. Нет, точнее: бедная чертова богатенькая сучка.
– Будь спок, – говорил тем временем Оле, – за Крутым я смотрю, как будто он мой собственный, и за твоей посудиной тоже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
– С удовольствием, – ответила Марла. – Как только избавлюсь от этого шедевра зубоврачебного искусства.
На мгновение она заколебалась, вспомнив о том, как ужасно выглядит, но решила не трусить. В конце концов, Джоанна, Нэнси и Робин – ее ближайшие подруги. Бог свидетель, ей сейчас очень нужны друзья.
– Вот и хорошо. Я все организую.
– Спасибо.
– И, Марла... – Джоанна накрыла ее руку своей. – Я ведь еще не сказала, как тебе сочувствую. Сколько всего свалилось в последнее время на вашу семью! Как говорится, пришла беда – отворяй ворота. Сначала скандал в Кейхилл-хаусе, теперь это.
– Какой скандал? – спросила Марла.
Джоанна покраснела до корней волос, словно сообразив, что ляпнула лишнее.
– Да собственно, ничего и не было, журналисты, как обычно, сделали из мухи слона. Ладно, мне пора. Не забудь разузнать насчет кольца!
Она помахала рукой и упорхнула, оставив Марлу наедине с болью в голове и тяжестью на сердце. Марла надеялась получить ответы – а получила лишь новые вопросы. Много вопросов. Подойдя к окну, она увидела, как Джоанна садится в ярко-алый спортивный «БМВ» и выезжает за ворота.
– Настоящая гадюка, – произнесла у нее за спиной Юджиния.
Марла вздрогнула от неожиданности. Она не слышала, как вошла свекровь.
– Гадюка? – Она повернулась к Юджинии, стоящей у соседнего окна. – Почему?
– Вынюхивает, сплетничает, пакостит исподтишка. В глаза виляет хвостом, а стоит отвернуться – укусит. Двенадцать лет назад за душой у нее не было ни гроша, зато амбиций – хоть отбавляй. Положила глаз на Теда Линдквиста и увела его из семьи. Не подумала ни о жене, с которой он прожил двадцать пять лет, ни о детях. – Громко вздохнув, Юджиния отошла от окна и принялась протирать очки белоснежным платочком. – Не люблю сплетничать; просто Френсис, жена Теда, была моей подругой.
– Джоанна что-то говорила о скандале в Кейхилл-хаусе.
– Да, я слышала, – вздохнула Юджиния. «Интересно, – подумала Марла, – что она еще слышала? Может быть, свекровь их подслушивала?»
– Что ж, думаю, надо рассказать тебе правду.
– Если вас не затруднит, – несколько резче, чем хотела бы, ответила Марла.
Юджиния села в свое любимое кресло и надела очки. Сейчас она выглядела старой и очень усталой.
– Грязное дело. В прошлом году одному из членов совета директоров, священнику, было предъявлено обвинение в... в связи с одной из девушек. Несовершеннолетней. Обвинение вскоре было отозвано, имя девушки так и не названо – словом, дело ничем не кончилось. Но журналисты вцепились в эту историю и раздули страшный шум из ничего. Алекс, разумеется, все уладил, однако репутация Кейхилл-хауса оказалась запятнана. – Она промокнула платочком сухие глаза. – Все это произошло почти полтора года назад. Но люди вроде Джоанны кормятся подобными сплетнями и не дают им заглохнуть. Должно быть, собственная нечистая совесть заставляет их завидовать порядочным людям и побуждает марать чужое доброе имя. Но хватит об этом, – резко оборвала себя Юджиния. – Не хочешь ли отдохнуть перед ужином? – Она взглянула на часы. – И, кажется, тебе пора принять лекарство. Кармен, наверное, уже отнесла его наверх.
Марла хотела возразить, но не нашла в себе сил. Она смертельно устала, и голова готовила ей новую пытку.
– Кармен поможет тебе раздеться и лечь.
– Спасибо, я справлюсь сама.
– Тебе нельзя переутомляться. – Юджиния покосилась на пустой бокал, неодобрительно поджала губы, но промолчала. – Кстати, Алекс нанял для тебя сиделку. Он – это мужчина – завтра приступает к работе.
– Мне не нужна сиделка!
Снисходительно улыбнувшись, Юджиния поднялась со своего трона.
– Посмотрим, – ответила она и выплыла из комнаты.
Сжимая руками ноющие виски, Марла поднялась наверх, в библиотеку, взяла оттуда несколько фотоальбомов и перебралась к себе в спальню.
Проглотив горький сок с растворенной в нем таблеткой, она скинула туфли, скользнула под покрывало и принялась листать альбомы. Свадебные фотографии Марла уже видела, так что сразу перешла к первым годам замужества. Вот она с Алексом в автомобиле, на каком-то тропическом пляже, в спортивном костюме и с ракеткой, а здесь – с маленькой Сисси и человеком, в котором уже научилась узнавать отца. Малышка сидела у него на коленях; он без улыбки смотрел в объектив. Он ей не нравился. Теперь Марла это знала. Никогда не нравился. Как и мать – холодная, отчужденная женщина с вечно нахмуренными бровями и недовольно поджатыми губами.
Марла перевернула страницу альбома.
Отец стоял на лужайке. Позади высился внушительный дом в георгианском стиле: трехэтажная центральная часть, два двухэтажных крыла, белые колонны и высокое крыльцо. Дом, где прошло ее детство?
Глаза у нее слипались, но Марла пролистала альбом до конца. Всякий раз, как она видела отца, внутри что-то неприятно сжималось, как будто она боялась его, как будто в прошлом тщетно старалась добиться его одобрения.
– Бред какой-то, – пробормотала она и, отложив альбом, уронила голову на подушку. Утро вечера мудренее: может быть, сон освежит ее и поможет найти решение бесконечных загадок.
Но и во сне ее преследовали незнакомцы, лишенные лиц. Они смеялись, но не приглашали ее посмеяться вместе; они шутили, но обращались не к ней. Она пыталась заговорить с ними, но не могла; пыталась привлечь к себе внимание, но они не замечали ее, словно она стала невидимкой. И во сне, как наяву, она была одинока.
Где-то вдалеке заплакал ребенок. Марла услышала знакомый голос:
– Знаю, знаю, но в будущем я вас прошу спрашивать, кто звонит и что передать, а затем сообщать мне. Она еще недостаточно окрепла, чтобы самой отвечать на звонки. Она ужасно выглядит, с трудом говорит из-за этих скобок. Бедняжка! Я забочусь о ее же благе!
Эта женщина говорит о ней! Марла хотела возразить, но голоса затихли, смолк и детский плач. Марла повернулась на живот и снова провалилась в глубокий сон. Когда она проснется, люди вновь обретут лица, но сначала надо поспать.
– Как там Крутой?
Ник сидел на кровати у себя в номере, откинувшись на подушки и прижимая плечом к уху телефонную трубку.
– А чего ему сделается? – ответил Оле. – Жив-здоров. Только все на дорогу смотрит, тебя дожидается.
– Пришлось задержаться, – объяснил Ник. – Я думал, управлюсь быстрее.
– Понятно.
«Не успел приехать, а уже увяз по горло», – хмуро подумал Ник. Впрочем, чего он ожидал? Так всегда бывает, когда имеешь дело с Марлой. Ему вспомнилась первая встреча в больнице, когда жалость в нем вела войну с презрением. Бедная богатенькая девочка. Нет, точнее: бедная чертова богатенькая сучка.
– Будь спок, – говорил тем временем Оле, – за Крутым я смотрю, как будто он мой собственный, и за твоей посудиной тоже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103