Как могла она быть такой холодной, злобной, бессердечной стервой?
– Я наконец-то почувствовала, что взяла верх над Марлой.
– Тем, что легла в постель с ее мужем?
– И сделала то, что ей было не дано. Мне кажется даже, что Алекс тоже этого хотел. Когда он... ну, когда он целовал меня, я чувствовала в нем какую-то подавленную ярость. Словно он тоже мстил Марле. У каждого из нас была своя вендетта. По крайней мере, так мне тогда казалось.
Кайли вспомнились ночи, проведенные в постели Алекса. Вспомнилось и чувство, что обуревало ее тогда, – холодное, злобное торжество. Наконец-то она победила!
– И ты забеременела, – безжизненным голосом произнес Ник.
– Да. Через два месяца. – Она сморгнула слезы. – Нам повезло, и у Конрада Эмхерста появился внук.
– Черт побери! – Плотно сжав губы, Ник подошел к окну, невидящим взором уставился в туманную даль. – И ты пошла на такое...
– Поначалу у меня не было сомнений. Но потом, когда я почувствовала, как он шевелится... словом, чем дольше длилась беременность, тем отчетливее я понимала, что не смогу через это пройти. Не смогу бросить своего ребенка. Предать его так же, как отец предал меня, и... – Она усмехнулась с горькой иронией. – Как ни странно это звучит, только в миг рождения Джеймса я поняла, что есть на свете вещи важнее денег.
– Послушай, Кайли, или Марла, или как тебя там зовут! Хватит разыгрывать передо мной кающуюся грешницу! Я давно отучился верить в раскаяние! Сколько они обещали тебе отвалить после смерти старика?
Кайли содрогнулась, словно от удара. Ник пересек комнату и навис над ней. Лицо его потемнело от гнева и презрения.
– Говори, милая, не стесняйся. Сколько стоит внук Конрада Эмхерста?
Закрыв глаза и крепко прижав к себе Джеймса, она прошептала:
– Миллион. Я согласилась сделать это за миллион.
– Господи Иисусе!
– Но...
– Только не говори, что вдруг в тебе проснулись материнские чувства и ты решила отказаться от денег, – прошипел Ник, и Кайли захотелось умереть.
Внизу, в холле, стукнула дверь.
– Нет, – покачала она головой. – Я не стану тебе лгать. Я повысила цену.
– Черт побери!
– До трех миллионов.
– Ну и женщина! – пробормотал он.
Кайли знала, что выхода нет. Собственными руками она разрушила ту крошечную надежду на счастье, что у нее еще оставалась.
– Что же было дальше? Они согласились?
– Не сразу.
Они тогда втроем сидели в «Ягуаре» Алекса. Он был поражен таким требованием, а Марла рассмеялась ей в лицо. Автомобиль проезжал мимо парка «Золотые Ворота»: в окно Кайли увидела молодую маму с малышом в коляске и вислоухим щенком на поводке. Щенок весело прыгал вокруг коляски, угрожая опутать поводком младенца и его мать, малыш смеялся и тянул ручонки к собаке и в этот миг Кайли поняла, что лжет Алексу и Марле. Никакие деньги не смогут заменить любви к крошечному созданию, растущему в ее чреве. Никакие деньги не заменят желания любить и быть любимой.
– Ты еще хуже ее! – прорычал Ник. – Еще хуже Марлы!
– Может быть, – признала она. – Но я обманывала себя до самых родов. Убеждала себя, что ребенку лучше расти в полной семье, что Алекс и Марла будут хорошими родителями, обеспечат ему такую жизнь, о которой большинство детей могут только мечтать... ну, и все в таком роде. – Она горько улыбнулась собственной наивности. – Алекс ясно дал понять, что, став Кейхиллом, мальчик ни в чем не будет нуждаться. А что могу дать сыну я? Жизнь без отца, с матерью, которая, чтобы свести концы с концами, целыми днями пропадает на работе.
Он будет расти сиротой при живой матери. Будет страдать так же, как страдала я в детстве. Вот что говорил мне Алекс.
– И что ты ответила?
– Я велела ему убираться к чертям.
Кайли невольно улыбнулась: ей вспомнилось, как исказились ужасом при этих словах лица Алекса и доктора Робертсона.
– Вот как?
– Да. Но было слишком поздно. Роды уже начались. Алекс заявил, что, если я хотя бы заикнусь о суде, он превратит мою жизнь в пытку. Сказал, что против команды адвокатов «Кейхилл Лимитед» мне не выстоять. Что они переворошат все мое прошлое, раскопают все грехи моей молодости, вывернут перед судом все мое грязное белье и докажут, как дважды два, что мне нельзя доверять воспитание ребенка. Что к тому времени Конрад уже умрет и деньги уплывут из рук. Что мой сын сам, когда вырастет, проклянет меня за то, что лишила его такого шанса. – Кайли покачала головой. – Не могу поверить, что я хоть на миг позволила ему себя убедить! Господи, чего он только не плел! Договорился даже до того, что я, мол, в каком-то высшем смысле примирюсь с отцом, подарив ему то, о чем он всегда мечтал, – внука. – По щекам ее снова потекли слезы. – И я поверила ему. Поверила, что с ним ребенок будет счастлив, что у меня еще будут другие дети.
– Но потом передумала.
– Да. – Она взглянула на него сквозь завесу слез. – Едва я увидела Джеймса, услышала его первый крик, как поняла, что ни за какие деньги не отдам его в чужие руки. Плевать мне и на Кейхиллов, и на их адвокатов! Я залезу в долги, я все сделаю, чтобы оставить сына себе!
Но Ник по-прежнему сверлил ее холодным, презрительным взглядом.
– Я не жду, что ты мне поверишь, – вздохнула она.
– Я и не верю.
– И прекрасно. Думай все, что хочешь. Но я рассказала все, как было.
Кайли опустила глаза на малыша. Он безмятежно спал, свернувшись клубочком у нее на коленях, – счастливый маленький ангел, не ведающий о том, сколько горя, сам того не желая, он принес своей матери.
– Прости меня! – прошептала она, испытывая отчаяние и жгучий стыд. – Прости!
Смахнув ладонью ненавистные слезы, она подняла глаза на Ника.
– Два человека погибли из-за меня. Из-за того, что я сделала.
Кайли получила то, что хотела. Она мечтала узнать правду – и узнала. Но правда эта была хуже смерти.
– Я не та, за кого ты меня принимал. Я не Марла Кейхилл.
Губы Ника скривились в циничной усмешке.
– Напрашивается вопрос: где же тогда она?
– Не знаю, – потирая висок, ответила Кайли. – Или нет, подожди... Прошлой ночью я слышала, как Алекс говорил с ней. Да, я уверена, это была она! И он говорил что-то о загородном доме.
Улыбка Ника была холодна, как лед.
– На ранчо?
– Не знаю.
– Зато я знаю. – Рывком он поднял ее на ноги. – Пошли!
Она хотела спросить: «А как же мы?», но не стала. Все кончено. Это она прочла по его глазам.
– Пошли.
Она вышла в прихожую и распахнула дверь.
За дверью стоял человек. Высокий худой мужчина с каштановыми волосами, усами и козлиной бородкой, в темных очках. И пистолет с глушителем в его руках был направлен ей в сердце. Кайли застыла на месте.
– Кто...
– Марла! – произнес он низким, хрипловатым голосом, который она уже слышала у себя в спальне.
«Сдохни, сука!» Вот кто произнес эти слова!
– Странно видеть тебя в таком непрезентабельном доме, – с холодной, жестокой улыбкой произнес незнакомец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
– Я наконец-то почувствовала, что взяла верх над Марлой.
– Тем, что легла в постель с ее мужем?
– И сделала то, что ей было не дано. Мне кажется даже, что Алекс тоже этого хотел. Когда он... ну, когда он целовал меня, я чувствовала в нем какую-то подавленную ярость. Словно он тоже мстил Марле. У каждого из нас была своя вендетта. По крайней мере, так мне тогда казалось.
Кайли вспомнились ночи, проведенные в постели Алекса. Вспомнилось и чувство, что обуревало ее тогда, – холодное, злобное торжество. Наконец-то она победила!
– И ты забеременела, – безжизненным голосом произнес Ник.
– Да. Через два месяца. – Она сморгнула слезы. – Нам повезло, и у Конрада Эмхерста появился внук.
– Черт побери! – Плотно сжав губы, Ник подошел к окну, невидящим взором уставился в туманную даль. – И ты пошла на такое...
– Поначалу у меня не было сомнений. Но потом, когда я почувствовала, как он шевелится... словом, чем дольше длилась беременность, тем отчетливее я понимала, что не смогу через это пройти. Не смогу бросить своего ребенка. Предать его так же, как отец предал меня, и... – Она усмехнулась с горькой иронией. – Как ни странно это звучит, только в миг рождения Джеймса я поняла, что есть на свете вещи важнее денег.
– Послушай, Кайли, или Марла, или как тебя там зовут! Хватит разыгрывать передо мной кающуюся грешницу! Я давно отучился верить в раскаяние! Сколько они обещали тебе отвалить после смерти старика?
Кайли содрогнулась, словно от удара. Ник пересек комнату и навис над ней. Лицо его потемнело от гнева и презрения.
– Говори, милая, не стесняйся. Сколько стоит внук Конрада Эмхерста?
Закрыв глаза и крепко прижав к себе Джеймса, она прошептала:
– Миллион. Я согласилась сделать это за миллион.
– Господи Иисусе!
– Но...
– Только не говори, что вдруг в тебе проснулись материнские чувства и ты решила отказаться от денег, – прошипел Ник, и Кайли захотелось умереть.
Внизу, в холле, стукнула дверь.
– Нет, – покачала она головой. – Я не стану тебе лгать. Я повысила цену.
– Черт побери!
– До трех миллионов.
– Ну и женщина! – пробормотал он.
Кайли знала, что выхода нет. Собственными руками она разрушила ту крошечную надежду на счастье, что у нее еще оставалась.
– Что же было дальше? Они согласились?
– Не сразу.
Они тогда втроем сидели в «Ягуаре» Алекса. Он был поражен таким требованием, а Марла рассмеялась ей в лицо. Автомобиль проезжал мимо парка «Золотые Ворота»: в окно Кайли увидела молодую маму с малышом в коляске и вислоухим щенком на поводке. Щенок весело прыгал вокруг коляски, угрожая опутать поводком младенца и его мать, малыш смеялся и тянул ручонки к собаке и в этот миг Кайли поняла, что лжет Алексу и Марле. Никакие деньги не смогут заменить любви к крошечному созданию, растущему в ее чреве. Никакие деньги не заменят желания любить и быть любимой.
– Ты еще хуже ее! – прорычал Ник. – Еще хуже Марлы!
– Может быть, – признала она. – Но я обманывала себя до самых родов. Убеждала себя, что ребенку лучше расти в полной семье, что Алекс и Марла будут хорошими родителями, обеспечат ему такую жизнь, о которой большинство детей могут только мечтать... ну, и все в таком роде. – Она горько улыбнулась собственной наивности. – Алекс ясно дал понять, что, став Кейхиллом, мальчик ни в чем не будет нуждаться. А что могу дать сыну я? Жизнь без отца, с матерью, которая, чтобы свести концы с концами, целыми днями пропадает на работе.
Он будет расти сиротой при живой матери. Будет страдать так же, как страдала я в детстве. Вот что говорил мне Алекс.
– И что ты ответила?
– Я велела ему убираться к чертям.
Кайли невольно улыбнулась: ей вспомнилось, как исказились ужасом при этих словах лица Алекса и доктора Робертсона.
– Вот как?
– Да. Но было слишком поздно. Роды уже начались. Алекс заявил, что, если я хотя бы заикнусь о суде, он превратит мою жизнь в пытку. Сказал, что против команды адвокатов «Кейхилл Лимитед» мне не выстоять. Что они переворошат все мое прошлое, раскопают все грехи моей молодости, вывернут перед судом все мое грязное белье и докажут, как дважды два, что мне нельзя доверять воспитание ребенка. Что к тому времени Конрад уже умрет и деньги уплывут из рук. Что мой сын сам, когда вырастет, проклянет меня за то, что лишила его такого шанса. – Кайли покачала головой. – Не могу поверить, что я хоть на миг позволила ему себя убедить! Господи, чего он только не плел! Договорился даже до того, что я, мол, в каком-то высшем смысле примирюсь с отцом, подарив ему то, о чем он всегда мечтал, – внука. – По щекам ее снова потекли слезы. – И я поверила ему. Поверила, что с ним ребенок будет счастлив, что у меня еще будут другие дети.
– Но потом передумала.
– Да. – Она взглянула на него сквозь завесу слез. – Едва я увидела Джеймса, услышала его первый крик, как поняла, что ни за какие деньги не отдам его в чужие руки. Плевать мне и на Кейхиллов, и на их адвокатов! Я залезу в долги, я все сделаю, чтобы оставить сына себе!
Но Ник по-прежнему сверлил ее холодным, презрительным взглядом.
– Я не жду, что ты мне поверишь, – вздохнула она.
– Я и не верю.
– И прекрасно. Думай все, что хочешь. Но я рассказала все, как было.
Кайли опустила глаза на малыша. Он безмятежно спал, свернувшись клубочком у нее на коленях, – счастливый маленький ангел, не ведающий о том, сколько горя, сам того не желая, он принес своей матери.
– Прости меня! – прошептала она, испытывая отчаяние и жгучий стыд. – Прости!
Смахнув ладонью ненавистные слезы, она подняла глаза на Ника.
– Два человека погибли из-за меня. Из-за того, что я сделала.
Кайли получила то, что хотела. Она мечтала узнать правду – и узнала. Но правда эта была хуже смерти.
– Я не та, за кого ты меня принимал. Я не Марла Кейхилл.
Губы Ника скривились в циничной усмешке.
– Напрашивается вопрос: где же тогда она?
– Не знаю, – потирая висок, ответила Кайли. – Или нет, подожди... Прошлой ночью я слышала, как Алекс говорил с ней. Да, я уверена, это была она! И он говорил что-то о загородном доме.
Улыбка Ника была холодна, как лед.
– На ранчо?
– Не знаю.
– Зато я знаю. – Рывком он поднял ее на ноги. – Пошли!
Она хотела спросить: «А как же мы?», но не стала. Все кончено. Это она прочла по его глазам.
– Пошли.
Она вышла в прихожую и распахнула дверь.
За дверью стоял человек. Высокий худой мужчина с каштановыми волосами, усами и козлиной бородкой, в темных очках. И пистолет с глушителем в его руках был направлен ей в сердце. Кайли застыла на месте.
– Кто...
– Марла! – произнес он низким, хрипловатым голосом, который она уже слышала у себя в спальне.
«Сдохни, сука!» Вот кто произнес эти слова!
– Странно видеть тебя в таком непрезентабельном доме, – с холодной, жестокой улыбкой произнес незнакомец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103