Распаковав вещи, позвонив Оле и убедившись, что с Крутым все в порядке, он решил, что заслужил выпивку. И теперь, спускаясь в бар, размышлял о том, как отличается простая жизнь в Чертовой Бухте от запутанных интриг и порочных секретов Сан-Франциско. Словно небо от земли.
По счастью, Алекс оставил в дверях бара ключ. Ник нашел бутылку скотча и налил себе полный стакан. За окном бесновался ветер, но здесь тишину нарушало лишь тиканье дедовских часов в холле. Как не похож особняк Кейхиллов на домишко в Чертовой Бухте – три тесные комнатки, разномастная мебель, купленная за бесценок на распродаже, да хромой пес – охранник и верный друг в одном флаконе. Денег у Ника было достаточно: за годы работы в Сиэтле он скопил целое состояние, благодаря выгодным вложениям приумножающееся с каждым годом. Он мог бы жить куда более шикарно. Мог, но не хотел. Потому что знал: от шикарной жизни одни неприятности.
Кто думает иначе, пусть посмотрит на его брата Алекса.
Да, у Ника в Орегоне своя жизнь. Простая, грубая, однообразная – но свободная. А это главное. Какого же черта он забыл в Сан-Франциско?
Ник бросил в стакан несколько кубиков льда и подошел к камину, где мерцали мягким светом догорающие угли. Несмотря на камин, комната казалась холодной. Неуютной. Как и весь дом. Как и люди, в доме обитающие. Как его жизнь – пока он не набрался решимости сбежать отсюда. Это случилось после разрыва с Марлой.
Запретные воспоминания осадили мозг. Она целовалась, словно не могла остановиться, и в груди ее рождались тихие страстные стоны. Он гладил ее по обнаженным плечам, и огромные зрачки ее, расширяясь, почти закрывали изумрудную радужку. Она трепетала в его объятиях, щекотала языком мочку его уха, шептала срывающимся голосом, что никогда ни с кем не чувствовала себя такой развратницей. «Еще, еще! – просила она своим чудным грудным шепотом. – Дай мне еще, Ник! Я хочу больше... больше... больше...»
Ник зажмурился и сделал большой глоток. Он прошел полный круг – сперва из-за Марлы покинул Сан-Франциско, теперь вернулся ради нее. Она изменилась, но прежним осталось то неодолимое притяжение – притяжение, кружащее голову, призывающее забыть о чести, совести и достоинстве, перешагнуть через мораль и очертя голову кинуться в темный омут соблазна.
Да, она стала другой. Совсем другой. Мягче, добрее, с иным, более тонким чувством юмора. На смену бесшабашности и задору избалованной девчонки пришло спокойное мужество, глубина и какая-то трогательная уязвимость взрослой женщины. Должно быть, дети избавили ее от юношеского эгоцентризма, научили думать о тех, кто рядом. Она стала другой, но Ник – не смешно ли? – готов влюбиться в нее, как пятнадцать лет назад. Ибо в глубине ее существа прячется все та же неотразимая сексуальность, что когда-то заставляла его терять голову, забывать о здравом смысле и собственном достоинстве ради нескольких украденных минут бездумного чувственного наслаждения.
Их свидания, всегда потаенные, были романтичны и безумно сексуальны. Предрассудки были им неведомы: не было таких удовольствий, которых бы они не попробовали и не испытали. Пытливый ум Марлы искал все новых наслаждений, тело ее пылало так, что от одного прикосновения к ней Ник таял, а глаза – о, эти шальные зеленые глаза, полные сладких и опасных обещаний! О, эти влажные губы и нежный язычок, прилежно исследующий его тело! Нет на свете другой такой женщины, нет и никогда не будет!
За пять минут любви с ней он готов был пройти через ад. Но однажды при встрече она целомудренно чмокнула его в щеку, одарила чуть смущенной улыбкой – мол: «Да, знаю, что я ужасная стерва, но ты же меня простишь, дорогой?» – и поведала, что между ними все кончено. Она встретила другого. Другой – так уж случилось – оказался его братом.
– А, черт! – поморщился Ник и опрокинул в себя остатки спиртного.
Прошло пятнадцать лет – и он, словно верный пес, бросился к ней по первому свистку! Что с ним? Может, ему стоит сходить провериться у психиатра?
Ник вернулся к бару и плеснул себе еще скотча поверх нерастаявших кубиков льда. В это время снаружи донесся мягкий рокот электронных ворот. В окне мелькнул свет фар. «Ягуар» Алекса въехал в гараж. Внутри у Ника что-то сжалось: он сделал большой глоток и вышел на лестницу. Снизу уже слышалось гудение лифта – Алекс и его жена поднимались наверх.
Ник встретил их со стаканом в руке. Марла выглядела ужасно: бледная, с распухшими губами и глубоко запавшими глазами. Увидев Ника, она попыталась улыбнуться, но не смогла. Сердце у него екнуло, но он только крепче стиснул зубы.
– Так ты в самом деле переехал! – заметил Алекс, открывая жене дверь. – Я боялся, что ты передумаешь.
– Не хотел тебя разочаровывать, – протянул Ник. Марла бросила на него быстрый взгляд.
– Простите, мне нужно прилечь, – пробормотала она. Затравленный, полный боли взгляд ее проник Нику в самую душу. Сейчас она казалась удивительно хрупкой и ранимой. Куда девалось то бесстрашное чувственное создание, что когда-то играло его сердцем?
«Марла Кейхилл прошла через ад. Не забывай об этом», – напомнил он себе.
– Как ты? – спросил он. Глаза ее блеснули иронией.
– Смотря с кем сравнивать. Если с узниками Освенцима, то я просто везунчик, а если... – она устало махнула рукой. – В общем, бывали времена и получше. – Прислонившись к двери, Марла горько усмехнулась: – Правда, я их не помню.
– Вспомнишь.
– Будем надеяться. – Она устремила взгляд на ковер: на нем еще темнело мокрое пятно, но все следы учиненного ею беспорядка исчезли. Марла заметно вздрогнула. – Ник, я очень тебе благодарна. Если бы не ты...
– Если бы не я, то кто-нибудь другой.
– Нет, нет, Марла права, – напряженно возразил Алекс. – Слава богу, ты оказался рядом!
– Просто повезло, – пожал плечами Ник. Наступило натянутое молчание. Наконец Марла сказала:
– Пойду взгляну, как там дети.
– Лучше я, – и Алекс направился к дверям Сисси.
– Спасибо, – пробормотала Марла. Перед тем, как скрыться в спальне, она бросила взгляд на Ника: – Спокойной ночи, Ник.
Господи, как она хрупка и уязвима! Ничего общего с той женщиной, от которой он бежал за тридевять земель. Он приподнял полупустой стакан.
– Доброй ночи.
У Марлы сжалось сердце: она поспешно прикрыла дверь и приказала себе выкинуть из головы Ника.
«Хватит о нем думать! – убеждала она свой усталый мозг. – Да, он спас тебе жизнь – но ты ничего ему не должна. Ничего. С этой путаницей пора кончать. Ты ведь замужем за Алексом!»
От этой мысли ей стало тошно. Замужем за человеком, с которым ее не связывает ни любовь, ни влечение, ни душевная близость. Если когда-то она и любила мужа – это чувство безнадежно затерялось в тумане беспамятства.
«Дай себе время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103