Аласдэр чувствовал примерно то же. Он засунул руку в карман и нащупал маленькую жемчужину. Ему стало спокойнее.
Эсме загрустила, когда двумя часами позже кучер Аласдэра позвонил в дверь и попросил вывести Сорчу. Он отнес девочку вниз, к карете, и передал ее внутрь через открытую дверь, к которой из темной глубины придвинулся Аласдэр, — на полуденном солнце блеснуло знакомое кольцо с печаткой.
Он не проявил интереса к присутствию Эсме. Он даже не придвинулся к двери настолько, чтобы можно было увидеть его лицо. Она почувствовала, как теплые слезы закипают в глазах, повернулась и закрыла дверь. Ей вдруг представилось, что разыгравшаяся сцена похожа на происходящее между супругами в неудачном браке, которые забирают друг у друга любимое дитя, не в силах жить под одной крышей.
К счастью, от размышлений такого рода ее отвлекли сюрпризы, на которые оказался богат этот день, и сюрпризы один приятнее другого. Первый — доставили букет желтых роз от мистера Ноуэлла. При букете была записка, в которой он приглашал ее на следующий день поехать на прогулку в парк. Вторым было приглашение от мисс Сматерз посетить в компании с ней и ее братом новую выставку пейзажей в Королевской академии искусств.
Она села писать ответы с согласием на оба предложения, и тут от мадам Пано вернулась ее тетя с картонкой, в которой оказалось потрясающее платье из атласа цвета темной бронзы.
— Оно замечательно подходит к твоим волосам! — заявила тетя. — Я знаю, оно будет смотреться великолепно! Я попросила мадам сшить его — пусть это будет сюрприз.
Эсме потрогала пальцами изысканную ткань.
— Тетя, вы такая добрая.
Но леди Таттон только отмахнулась.
— Теперь нам нужно только подогнать его, и ты сможешь в среду пойти в нем в театр.
— В театр?
Леди Таттон многозначительно улыбнулась.
— Мы приглашены в ложу леди Кертон, — сказала она. — И я очень хочу пойти. Она пригласила также леди Уинвуд и ее сына. Я хочу посмотреть, что это за молодой человек.
— А что за пьеса? — спросила Эсме.
— Ну, мы же не будем смотреть какой-нибудь фарс, — отвечала тетя. — Мы будем смотреть «Врата», переделку «Странствий паломника», самую добродетельную и поучительную вещь.
Эсме подумала, что звучит это смертельно скучно. Кроме того, ей вовсе не улыбалась перспектива провести вечер с Уинвудом и его матерью. Даже те десять минут, которые она провела, прохаживаясь с ним под руку по гостиной леди Грейвнел, оказались тяжелым испытанием. Не могла она также не думать о том, что лорду Уинвуду мог рассказать о ней Аласдэр. И еще — память услужливо подсовывала смущающие воспоминания о той вспышке ярости, которая овладела ею в столовой Аласдэра не так уж много недель тому назад.
О Боже! Она назвала мистера Маклахлана скудоумным мерзавцем, а лорду Уинвуду сказала, что у него свинские манеры. Последнее было неправдой. Он единственный из трех джентльменов не повел себя так, как будто она и Сорча были неодушевленными предметами, тогда как братья бранились между собой, не обращая на них внимания, как если бы они с Сорчей ничего не могли чувствовать. Почему это так трогает ее сейчас?
На обеде у леди Грейвнел Уинвуд пытался развлекать ее. Он расспрашивал ее о Сорче и рассказал забавную историю о своем детстве в Бакингемшире и о некоторых из его наименее скандальных приключений с пресыщенного вида лордом Девеллином и братьями Маклахлан. Но когда Эсме начала чувствовать себя непринужденнее в его обществе, она заметила, как заинтересованно провожает их глазами леди Уинвуд.
— Эсме! — Голос леди Таттон вернул ее к действительности. — Что у тебя здесь?
Эсме повернулась к тете, стоявшей возле конторки.
— Это приглашения, — отвечала она. — Я думаю, следует принять оба.
Леди Таттон помахала карточкой от мисс Сматерз.
— Не понимаю, почему это приглашение послано не от другого имени, — поддразнивала она. — Скажем, от мистера Сматерза?
Эсме заулыбалась.
— Вы правы, — признала она. — Бедный мистер Ноуэлл по крайней мере имел смелость сам пригласить меня.
Леди Таттон взяла его карточку с конторки.
— Прогулка по парку с мистером Ноуэллом! — прощебетала она. — Мне кажется, тебе следует принять приглашение, моя дорогая. Он слишком скучный, чтобы выйти за него замуж, но такое знакомство не повредит.
Вошел дворецкий с серебряным подносом, на котором лежали две карточки.
— Подумать только! Это Уинвуд! И его мать! — Она тряхнула головой. — Быстро! Мы должны принять их в гостиной!
Видя, что Эсме в смущении колеблется, леди Таттон подхватила ее под локоть и потянула к двери.
— Через две минуты, Гримонд! Эсме, дорогая! Что это на твоем платье? Вот, возьми мой носовой платок. Смахни. Быстро! Быстро! Теперь, пожалуйста, выпрями спину, чтобы казаться выше. Тебе это идет.
Эсме последовала за ней в гостиную и встала очень прямо.
— Но почему они пришли сейчас, если в среду мы должны увидеться в театре?
Ей не пришлось гадать долго. В гостиную, шурша шелками, торопливо вошла высокая, тонкая, как тростинка, леди Уинвуд и расцеловалась с леди Таттон. Лорд Уинвуд поклонился Эсме, на его лице блуждала неопределенная улыбка.
— Ах, Ровена! — воскликнула леди Уинвуд, всплеснув руками. — Случилась ужасная вещь! Наш повар слег с ангиной, которой сейчас болеют многие!
— Бедняжка! — Леди Таттон схватила ее руку и похлопала по ней.
— Вы еще не знаете и половины! — пожаловалась гостья. — В понедельник у нас званый обед! Вы расскажете мне, как делаются припарки, о которых вы упомянули вчера?
— С вареной луковицей? Конечно.
Леди Таттон пошла к маленькой конторке в углу, леди Уинвуд последовала за ней.
— Прежде всего лук должен быть очень горячим, — рассказывала первая, вынимая лист почтовой бумаги. —Достаточно горячим, чтобы вытянуть ядовитые вещества, это важно! Но не настолько горячим, чтобы обжигать.
Эсме улыбнулась лорду Уинвуду и указала на кресло, стоявшее у камина.
— Не присядете ли, милорд, пока не будет записан способ предотвратить ужасную трагедию?
Глаза лорда Уинвуда сделались веселыми.
— Мисс Гамильтон, мне нравится ваше чувство юмора, — сказал он. — Мне кажется, это было первое, что я оценил в вас.
Эсме бросила на него иронический взгляд.
— Совершенно удивительно, — заметила она, — а я-то думала, скорее мою привычку устраивать театральные сцены перед людьми, которых я едва знаю.
Он засмеялся. Две женщины у конторки оглянулись на них.
— Думаю, вы утвердили меня в моем мнении, мисс Гамильтон, — отвечал он. — У вас неподражаемое чувство юмора, даже когда вы не в духе.
— Да, в тот день я была очень зла, — признала она.
— Уверен, это не в вашей натуре, — продолжал он. — Я думаю, вы очень добрый человек. Бог свидетель, Меррикмог бы спровоцировать и святого, а Аласдэр ненамного лучше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Эсме загрустила, когда двумя часами позже кучер Аласдэра позвонил в дверь и попросил вывести Сорчу. Он отнес девочку вниз, к карете, и передал ее внутрь через открытую дверь, к которой из темной глубины придвинулся Аласдэр, — на полуденном солнце блеснуло знакомое кольцо с печаткой.
Он не проявил интереса к присутствию Эсме. Он даже не придвинулся к двери настолько, чтобы можно было увидеть его лицо. Она почувствовала, как теплые слезы закипают в глазах, повернулась и закрыла дверь. Ей вдруг представилось, что разыгравшаяся сцена похожа на происходящее между супругами в неудачном браке, которые забирают друг у друга любимое дитя, не в силах жить под одной крышей.
К счастью, от размышлений такого рода ее отвлекли сюрпризы, на которые оказался богат этот день, и сюрпризы один приятнее другого. Первый — доставили букет желтых роз от мистера Ноуэлла. При букете была записка, в которой он приглашал ее на следующий день поехать на прогулку в парк. Вторым было приглашение от мисс Сматерз посетить в компании с ней и ее братом новую выставку пейзажей в Королевской академии искусств.
Она села писать ответы с согласием на оба предложения, и тут от мадам Пано вернулась ее тетя с картонкой, в которой оказалось потрясающее платье из атласа цвета темной бронзы.
— Оно замечательно подходит к твоим волосам! — заявила тетя. — Я знаю, оно будет смотреться великолепно! Я попросила мадам сшить его — пусть это будет сюрприз.
Эсме потрогала пальцами изысканную ткань.
— Тетя, вы такая добрая.
Но леди Таттон только отмахнулась.
— Теперь нам нужно только подогнать его, и ты сможешь в среду пойти в нем в театр.
— В театр?
Леди Таттон многозначительно улыбнулась.
— Мы приглашены в ложу леди Кертон, — сказала она. — И я очень хочу пойти. Она пригласила также леди Уинвуд и ее сына. Я хочу посмотреть, что это за молодой человек.
— А что за пьеса? — спросила Эсме.
— Ну, мы же не будем смотреть какой-нибудь фарс, — отвечала тетя. — Мы будем смотреть «Врата», переделку «Странствий паломника», самую добродетельную и поучительную вещь.
Эсме подумала, что звучит это смертельно скучно. Кроме того, ей вовсе не улыбалась перспектива провести вечер с Уинвудом и его матерью. Даже те десять минут, которые она провела, прохаживаясь с ним под руку по гостиной леди Грейвнел, оказались тяжелым испытанием. Не могла она также не думать о том, что лорду Уинвуду мог рассказать о ней Аласдэр. И еще — память услужливо подсовывала смущающие воспоминания о той вспышке ярости, которая овладела ею в столовой Аласдэра не так уж много недель тому назад.
О Боже! Она назвала мистера Маклахлана скудоумным мерзавцем, а лорду Уинвуду сказала, что у него свинские манеры. Последнее было неправдой. Он единственный из трех джентльменов не повел себя так, как будто она и Сорча были неодушевленными предметами, тогда как братья бранились между собой, не обращая на них внимания, как если бы они с Сорчей ничего не могли чувствовать. Почему это так трогает ее сейчас?
На обеде у леди Грейвнел Уинвуд пытался развлекать ее. Он расспрашивал ее о Сорче и рассказал забавную историю о своем детстве в Бакингемшире и о некоторых из его наименее скандальных приключений с пресыщенного вида лордом Девеллином и братьями Маклахлан. Но когда Эсме начала чувствовать себя непринужденнее в его обществе, она заметила, как заинтересованно провожает их глазами леди Уинвуд.
— Эсме! — Голос леди Таттон вернул ее к действительности. — Что у тебя здесь?
Эсме повернулась к тете, стоявшей возле конторки.
— Это приглашения, — отвечала она. — Я думаю, следует принять оба.
Леди Таттон помахала карточкой от мисс Сматерз.
— Не понимаю, почему это приглашение послано не от другого имени, — поддразнивала она. — Скажем, от мистера Сматерза?
Эсме заулыбалась.
— Вы правы, — признала она. — Бедный мистер Ноуэлл по крайней мере имел смелость сам пригласить меня.
Леди Таттон взяла его карточку с конторки.
— Прогулка по парку с мистером Ноуэллом! — прощебетала она. — Мне кажется, тебе следует принять приглашение, моя дорогая. Он слишком скучный, чтобы выйти за него замуж, но такое знакомство не повредит.
Вошел дворецкий с серебряным подносом, на котором лежали две карточки.
— Подумать только! Это Уинвуд! И его мать! — Она тряхнула головой. — Быстро! Мы должны принять их в гостиной!
Видя, что Эсме в смущении колеблется, леди Таттон подхватила ее под локоть и потянула к двери.
— Через две минуты, Гримонд! Эсме, дорогая! Что это на твоем платье? Вот, возьми мой носовой платок. Смахни. Быстро! Быстро! Теперь, пожалуйста, выпрями спину, чтобы казаться выше. Тебе это идет.
Эсме последовала за ней в гостиную и встала очень прямо.
— Но почему они пришли сейчас, если в среду мы должны увидеться в театре?
Ей не пришлось гадать долго. В гостиную, шурша шелками, торопливо вошла высокая, тонкая, как тростинка, леди Уинвуд и расцеловалась с леди Таттон. Лорд Уинвуд поклонился Эсме, на его лице блуждала неопределенная улыбка.
— Ах, Ровена! — воскликнула леди Уинвуд, всплеснув руками. — Случилась ужасная вещь! Наш повар слег с ангиной, которой сейчас болеют многие!
— Бедняжка! — Леди Таттон схватила ее руку и похлопала по ней.
— Вы еще не знаете и половины! — пожаловалась гостья. — В понедельник у нас званый обед! Вы расскажете мне, как делаются припарки, о которых вы упомянули вчера?
— С вареной луковицей? Конечно.
Леди Таттон пошла к маленькой конторке в углу, леди Уинвуд последовала за ней.
— Прежде всего лук должен быть очень горячим, — рассказывала первая, вынимая лист почтовой бумаги. —Достаточно горячим, чтобы вытянуть ядовитые вещества, это важно! Но не настолько горячим, чтобы обжигать.
Эсме улыбнулась лорду Уинвуду и указала на кресло, стоявшее у камина.
— Не присядете ли, милорд, пока не будет записан способ предотвратить ужасную трагедию?
Глаза лорда Уинвуда сделались веселыми.
— Мисс Гамильтон, мне нравится ваше чувство юмора, — сказал он. — Мне кажется, это было первое, что я оценил в вас.
Эсме бросила на него иронический взгляд.
— Совершенно удивительно, — заметила она, — а я-то думала, скорее мою привычку устраивать театральные сцены перед людьми, которых я едва знаю.
Он засмеялся. Две женщины у конторки оглянулись на них.
— Думаю, вы утвердили меня в моем мнении, мисс Гамильтон, — отвечал он. — У вас неподражаемое чувство юмора, даже когда вы не в духе.
— Да, в тот день я была очень зла, — признала она.
— Уверен, это не в вашей натуре, — продолжал он. — Я думаю, вы очень добрый человек. Бог свидетель, Меррикмог бы спровоцировать и святого, а Аласдэр ненамного лучше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79