На ней лежала тяжелая ответственность, пока Люсьен не освободил девушку. На одно короткое лето она забыла обо всех запретах и стала веселой и беззаботной. И с тех пор каждый день об этом жалела.
Добравшись до своей комнаты, Арабелла закрыла за собой дверь, повернула ключ в замке и опустилась на край кровати. Колени дрожали, сердце колотилось где-то в горле.
Как бы она ни старалась, она ничего не могла поделать со своим телом, которое так реагировало на Люсьена. Это была слабость, болезнь, и Арабелле не удавалось с ней совладать.
К счастью, тот вредный демон, который опять принес Люсьена Деверо в Роузмонт, скоро унесет его обратно. И на этот раз Арабелла была полна решимости с высоко поднятой головой смотреть, как он уезжает.
Глубоко вздохнув, она подошла к умывальнику и взглянула на свое покрытое сажей лицо. Состроила себе гримасу. Ей хотелось, чтобы ее жизнь стала простой и легкой хотя бы на один день. Вздыхая, она опустила руки в ледяную воду и начала умываться.
Глава 6
— Проклятие! — задохнулся Люсьен. — Что это? Гастингс перестал распаковывать чемодан и взглянул на стакан, который Люсьен держал на вытянутой руке.
— Думаю, это какой-то укрепляющий напиток. Леди Мелвин принесла его рано утром, когда вы еще спали.
Люсьен понюхал его содержимое и выругался.
— Корица.
— А, — сказал Гастингс, как будто это все объясняло, — корица — специя самого дьявола, не так ли, ваша светлость?
— Ты не знаешь, что в этом зелье. — Люсьен опустил стакан на прикроватный столик так резко, что жидкость расплескалась. — Унеси.
Слуга взял стакан и поставил его на поднос у двери.
— Полагаю, надо отнести и блюдо с бисквитами к чаю. Кажется, они пахнут... — он осторожно понюхал, и его передернуло, — мускатным орехом.
— Очень смешно, — сказал Люсьен.
— Стараюсь изо всех сил, ваша светлость, — поклонился Гастингс.
— Ты бы не смеялся, если бы сам оказался на попечении этих двух гарпий. Поверь мне, Гастингс, и никогда не прикасайся ни к чему, что приготовили для тебя леди Мелвин и леди Дарем.
Подвижное лицо Гастингса нахмурилось, исчезли все признаки веселости.
— Вы предполагаете, что вас пытались отравить?
— Эти утонченные старые леди двое суток одурманивали меня наркотиками. Я не вышел на связь и теперь ничего не знаю о драгоценностях. — Он не стал говорить о том, что из-за овечьего отвара тети Джейн постоянно находился в напряжении от непреходящего желания и почти ничего не соображал.
Он позволил этому неослабевающему желанию уничтожить единственный шанс поговорить с Арабеллой. Сегодня утром он шел за Гастингсом — тот переносил вещи в гостевую комнату, — когда неожиданно в коридоре появилась мисс Хадли. На ней было поношенное платье, тонкая ткань которого плотно облегала знакомые милые изгибы. Из-за пятен сажи на белоснежной коже ее глаза казались еще темнее. Она выглядела дерзкой, страстной и желанной.
Впрочем, она всегда была такой.
Гастингс взял куртку:
— Ваша светлость, если вы поднимете руку, я наверняка смогу надеть это поверх ваших повязок.
Люсьен не стал отказываться от помощи слуги, после чего простым узлом повязал на шее галстук. В сущности, не имело никакого значения, поговорит он с Арабеллой или нет. Это ничего бы не изменило. Он потерял свое право на гостеприимство в Роузмонте десять лет назад. Лучше всего было закончить дела, ради которых он приехал, и уезжать как можно быстрее. В министерство он уже послал один отчет, где сообщал о несчастном случае и о том, что не вышел на связь. Теперь все, что требовалось сделать, это условиться о новой встрече, уточнить детали операции и доложить в Лондон. Министерство будет управлять всем оттуда.
Люсьен рассеянно потер плечо. Жаль, что он не добрался до места свидания до того, как попасть под карету Арабеллы.
— Гастингс, ты видел Сатану?
— Да, ваша светлость. Боюсь, он чувствует себя здесь как дома. Он задирал лошадь из соседнего стойла. К счастью, этот образчик добротного коняги слишком хорошо воспитан, чтобы ввязаться в драку.
Люсьен хохотнул. Как и Гастингс, Сатана любил пошуметь, у него была неприятная склонность скандалить. Тем не менее, когда ссора оставалась позади, не было коня лучше и надежнее, даже если он и вызывал раздражение слуги.
Сам Гастингс обладал множеством необычных умений. Люсьен не знал подробностей его прошлой жизни. Несколько лет назад виконтесса Хантерстон, реформатор и жена самого близкого друга Люсьена, занялась устройством на работу прислуги. Она организовала службу, где собирала обитателей трущоб и проституток с самых грязных лондонских улиц и обучала их, готовя к работе в приличных домах. Когда учеба заканчивалась, виконтесса навязывала своих питомцев несчастным членам светского общества.
Гастингс стал особой гордостью виконтессы. К несчастью для Люсьена, Джулия решила, что ее новое творение достойно герцогского дома. К тому времени Люсьен оставался единственным герцогом, который не скрывался при виде ее, да и то лишь потому, что она была замужем за его другом Алеком.
У Люсьена были сомнения, получится ли из Гастингса приличный слуга, но вскоре его опасения исчезли: этот человек легко входил в любое окружение. Он обладал самыми разнообразными, в том числе и весьма необычными умениями.
Люсьен посмотрел на Гастингса:
— Кто-нибудь останавливался на постоялом дворе после того, как со мной произошел несчастный случай?
Слуга на мгновение оторвался от серебряной щетки, которую полировал.
— Некий мистер Мамферд спрашивал о вас, ваша светлость, и был очень расстроен, узнав, что вас нет.
— Он оставил сообщение?
— Нет, но, должен сказать, он был невероятно вульгарен. — Гастингс сморщил нос, как будто учуял неприятный запах. — Я осмелился последовать за ним. Он поехал на измученной лошади на постоялый двор под названием «Красный петух».
— Ты отправился за ним? Гастингс кивнул:
— Конечно, милорд. К тому времени было уже понятно, что с вашим предприятием что-то не так. — Слуга перестал полировать щетку. Он положил ее, взял зеркало и начал трудиться над ним, стараясь не встречаться взглядом с Люсьеном. — Меня очень огорчает, когда вы не возвращаетесь в назначенное время, ваша светлость.
— Я послал за тобой, как только смог.
— Я это знаю и благодарен вам, — сказал слуга, последний раз проведя по зеркалу.
Люсьен подавил вздох. Бывали моменты, когда преданность Гастингса раздражала. Однако Люсьен не мог себе представить, что бы с ним стало, если бы не его безупречный помощник. Благодаря тому что Гастингс потрясающе разбирался в драгоценных камнях, Люсьен буквально за несколько лет приумножил состояние семьи Деверо.
За три года, что Гастингс работал на Люсьена, герцог никогда не спрашивал своего камердинера, откуда у него такие познания в ювелирном деле, а Гастингс никогда не пытался объяснить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Добравшись до своей комнаты, Арабелла закрыла за собой дверь, повернула ключ в замке и опустилась на край кровати. Колени дрожали, сердце колотилось где-то в горле.
Как бы она ни старалась, она ничего не могла поделать со своим телом, которое так реагировало на Люсьена. Это была слабость, болезнь, и Арабелле не удавалось с ней совладать.
К счастью, тот вредный демон, который опять принес Люсьена Деверо в Роузмонт, скоро унесет его обратно. И на этот раз Арабелла была полна решимости с высоко поднятой головой смотреть, как он уезжает.
Глубоко вздохнув, она подошла к умывальнику и взглянула на свое покрытое сажей лицо. Состроила себе гримасу. Ей хотелось, чтобы ее жизнь стала простой и легкой хотя бы на один день. Вздыхая, она опустила руки в ледяную воду и начала умываться.
Глава 6
— Проклятие! — задохнулся Люсьен. — Что это? Гастингс перестал распаковывать чемодан и взглянул на стакан, который Люсьен держал на вытянутой руке.
— Думаю, это какой-то укрепляющий напиток. Леди Мелвин принесла его рано утром, когда вы еще спали.
Люсьен понюхал его содержимое и выругался.
— Корица.
— А, — сказал Гастингс, как будто это все объясняло, — корица — специя самого дьявола, не так ли, ваша светлость?
— Ты не знаешь, что в этом зелье. — Люсьен опустил стакан на прикроватный столик так резко, что жидкость расплескалась. — Унеси.
Слуга взял стакан и поставил его на поднос у двери.
— Полагаю, надо отнести и блюдо с бисквитами к чаю. Кажется, они пахнут... — он осторожно понюхал, и его передернуло, — мускатным орехом.
— Очень смешно, — сказал Люсьен.
— Стараюсь изо всех сил, ваша светлость, — поклонился Гастингс.
— Ты бы не смеялся, если бы сам оказался на попечении этих двух гарпий. Поверь мне, Гастингс, и никогда не прикасайся ни к чему, что приготовили для тебя леди Мелвин и леди Дарем.
Подвижное лицо Гастингса нахмурилось, исчезли все признаки веселости.
— Вы предполагаете, что вас пытались отравить?
— Эти утонченные старые леди двое суток одурманивали меня наркотиками. Я не вышел на связь и теперь ничего не знаю о драгоценностях. — Он не стал говорить о том, что из-за овечьего отвара тети Джейн постоянно находился в напряжении от непреходящего желания и почти ничего не соображал.
Он позволил этому неослабевающему желанию уничтожить единственный шанс поговорить с Арабеллой. Сегодня утром он шел за Гастингсом — тот переносил вещи в гостевую комнату, — когда неожиданно в коридоре появилась мисс Хадли. На ней было поношенное платье, тонкая ткань которого плотно облегала знакомые милые изгибы. Из-за пятен сажи на белоснежной коже ее глаза казались еще темнее. Она выглядела дерзкой, страстной и желанной.
Впрочем, она всегда была такой.
Гастингс взял куртку:
— Ваша светлость, если вы поднимете руку, я наверняка смогу надеть это поверх ваших повязок.
Люсьен не стал отказываться от помощи слуги, после чего простым узлом повязал на шее галстук. В сущности, не имело никакого значения, поговорит он с Арабеллой или нет. Это ничего бы не изменило. Он потерял свое право на гостеприимство в Роузмонте десять лет назад. Лучше всего было закончить дела, ради которых он приехал, и уезжать как можно быстрее. В министерство он уже послал один отчет, где сообщал о несчастном случае и о том, что не вышел на связь. Теперь все, что требовалось сделать, это условиться о новой встрече, уточнить детали операции и доложить в Лондон. Министерство будет управлять всем оттуда.
Люсьен рассеянно потер плечо. Жаль, что он не добрался до места свидания до того, как попасть под карету Арабеллы.
— Гастингс, ты видел Сатану?
— Да, ваша светлость. Боюсь, он чувствует себя здесь как дома. Он задирал лошадь из соседнего стойла. К счастью, этот образчик добротного коняги слишком хорошо воспитан, чтобы ввязаться в драку.
Люсьен хохотнул. Как и Гастингс, Сатана любил пошуметь, у него была неприятная склонность скандалить. Тем не менее, когда ссора оставалась позади, не было коня лучше и надежнее, даже если он и вызывал раздражение слуги.
Сам Гастингс обладал множеством необычных умений. Люсьен не знал подробностей его прошлой жизни. Несколько лет назад виконтесса Хантерстон, реформатор и жена самого близкого друга Люсьена, занялась устройством на работу прислуги. Она организовала службу, где собирала обитателей трущоб и проституток с самых грязных лондонских улиц и обучала их, готовя к работе в приличных домах. Когда учеба заканчивалась, виконтесса навязывала своих питомцев несчастным членам светского общества.
Гастингс стал особой гордостью виконтессы. К несчастью для Люсьена, Джулия решила, что ее новое творение достойно герцогского дома. К тому времени Люсьен оставался единственным герцогом, который не скрывался при виде ее, да и то лишь потому, что она была замужем за его другом Алеком.
У Люсьена были сомнения, получится ли из Гастингса приличный слуга, но вскоре его опасения исчезли: этот человек легко входил в любое окружение. Он обладал самыми разнообразными, в том числе и весьма необычными умениями.
Люсьен посмотрел на Гастингса:
— Кто-нибудь останавливался на постоялом дворе после того, как со мной произошел несчастный случай?
Слуга на мгновение оторвался от серебряной щетки, которую полировал.
— Некий мистер Мамферд спрашивал о вас, ваша светлость, и был очень расстроен, узнав, что вас нет.
— Он оставил сообщение?
— Нет, но, должен сказать, он был невероятно вульгарен. — Гастингс сморщил нос, как будто учуял неприятный запах. — Я осмелился последовать за ним. Он поехал на измученной лошади на постоялый двор под названием «Красный петух».
— Ты отправился за ним? Гастингс кивнул:
— Конечно, милорд. К тому времени было уже понятно, что с вашим предприятием что-то не так. — Слуга перестал полировать щетку. Он положил ее, взял зеркало и начал трудиться над ним, стараясь не встречаться взглядом с Люсьеном. — Меня очень огорчает, когда вы не возвращаетесь в назначенное время, ваша светлость.
— Я послал за тобой, как только смог.
— Я это знаю и благодарен вам, — сказал слуга, последний раз проведя по зеркалу.
Люсьен подавил вздох. Бывали моменты, когда преданность Гастингса раздражала. Однако Люсьен не мог себе представить, что бы с ним стало, если бы не его безупречный помощник. Благодаря тому что Гастингс потрясающе разбирался в драгоценных камнях, Люсьен буквально за несколько лет приумножил состояние семьи Деверо.
За три года, что Гастингс работал на Люсьена, герцог никогда не спрашивал своего камердинера, откуда у него такие познания в ювелирном деле, а Гастингс никогда не пытался объяснить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83