Он выпрямился, забыв, что надо прятаться. Как дошло до того, что женщина знатного рода вынуждена сама чистить конюшню? Его кольнуло чувство вины. Если бы не его давнее бездумное вмешательство в ее жизнь, она вышла бы замуж за кого-то из своего окружения, за человека, который заботился бы о ней и не позволял выполнять такую тяжелую работу.
От этой мысли ему стало больно. Он сжал руки в кулаки и быстро шагнул вперед, тут же пожалев об этом, когда старая рабочая лошадь повернула свою большую костлявую голову в его сторону. Лошадь фыркнула, ударила копытом по полу и тихо заржала, что встревожило гнедую Гастингса и заставило ее отступить к стенке.
Мысленно ругаясь, Люсьен опять пригнулся за дверью, но рядом с ним появилась большая черная голова Сатаны, разбуженного жалобами товарищей. Увидев Люсьена, он приветственно заржал.
— Ты-то на что жалуешься? — не оглядываясь, сказала Арабелла. — Тебе выпала легкая доля.
А где же Уилсон? Нед? Похлопывая Сатану по носу, чтобы тот молчал, Люсьен смотрел назад, поверх двери стойла.
Арабелла, склонившись над лопатой, подтыкала затянутой в перчатку рукой падающую на лоб прядь волос. Лицо ее раскраснелось от напряжения, лоб взмок, вокруг щек вились колечки кудрей.
Недовольный тем, что на него не обращают внимания, Сатана мотнул головой и сбил на пол шляпу Люсьена. И зафыркал от смеха, когда Люсьен ринулся ее поднимать.
— Что ты здесь делаешь?
Люсьен застыл на месте. Он давно уже не приносил Сатане ни кусочка сахара. Он раздраженно взглянул на коня, потом выпрямился и натолкнулся на осуждающий взгляд Арабеллы.
— А! Ты здесь! Я увидел, что ты прошла сюда и на секунду подумал... — Он замолчал. Почему-то он подумал, что она не будет удивлена, если узнает о его подозрениях относительно ее участия в контрабанде коньяка для своей вечно пьяненькой тети Эммы.
Арабелла прищурилась:
— Ну?
Его выводила из себя ее манера смотреть на него, как будто она слышала то, чего он не говорил, также четко, как и то, что произносил вслух. Ему едва удалось сохранить улыбку на лице.
— Я искал... — Он заметил зажатую в своей руке шляпу и поднял ее. — Вот это.
Она выгнула бровь, в темных глазах промелькнула тень сомнения.
— И как это попало в конюшню?
— Я потерял ее, когда вчера вечером приходил посмотреть на лошадей. — Он похлопал Сатану по бархатистому носу, потом протянул руку к рабочей лошади. Та отдернула голову, потом обнажила зубы и ринулась на него.
Люсьен отдернул руку как раз вовремя.
— Ах ты злющий, избалованный мешок с костями, — прорычал он. — Да я...
— Себастьян не узнает тебя, — резко сказала Арабелла. — И я не видела твою шляпу, когда вошла.
— Неужели? Может быть, ее не было видно за сеном. — Он устроил настоящее представление, отчищая поля шляпы. — Треклятая штуковина, ее не удержишь в руках.
Губы Арабеллы на мгновение скривились, прежде чем она опять сжала их в прямую линию.
— Теперь ты нашел свою блудную шляпу, так что можешь уходить. — Она бросила на него сердитый взгляд. — Не знаю, как тебе удалось настолько одурачить Роберта, что он пригласил тебя быть его гостем, но это не дает тебе права подкрадываться ко мне, когда я бываю одна.
— Я уеду, когда закончу.
— Когда закончишь что?
— Помогать тебе. — Он снял плащ, развязал шейный платок и бросил то и другое на ограду, затем вплотную подошел к Арабелле. Он дерзко накрыл своими руками ее лежащие на черенке лопаты ладони. Она вздернула подбородок, глаза, казавшиеся темнее под длинными ресницами, засверкали.
Она попыталась высвободить черенок из его рук.
— Мне не нужна твоя помощь.
— Нужна. — И она ее получит, хочет она того или нет. Арабелла перестала дергать лопату и уставилась на него.
— Зачем ты здесь, Люсьен? Чего надеешься добиться? Она была самая невежливая, самая упрямая женщина из всех, которых он когда-либо встречал. И она слишком хорошо его знала.
— Может быть, я рыцарь.
Она недоверчиво подняла брови. Он не мог сослаться даже на правила приличия, не вызвав ее недоверия. Это раздражало. Раздражало и одновременно вселяло крохотную надежду.
Он вздохнул:
— Прекрасно. Может быть, мне скучно. Твои тетушки не дают мне сделать шага на улицу, не заставив Гастингса укутать меня с головы до ног.
Арабелла долго пристально смотрела на него. Наконец напряжение ее немного спало. Взгляд скользнул к его плечу, где расстегнутая на шее рубашка открывала край повязки.
— Может быть, если бы ты поменьше строил из себя инвалида, тети так с тобой не нянчились бы.
— Кто знает? — Ему доставило удовольствие мелькнувшее в ее глазах раздражение. — К счастью для нас обоих, эта неприятная работа даст мне возможность немного развлечься. — Он смотрел на Арабеллу, задерживая взгляд дольше, чем следовало бы, на выпуклостях ее бедер. — Если только ты не хочешь предложить другой способ развлечься. Здесь. Одним. В конюшне.
Она стиснула зубы.
— Нет. А теперь пусти.
Она не собиралась уступать ни дюйма. Хотя ему удалось немного развеять ее подозрения, этого было недостаточно, чтобы ослабить хватку, которой она держала лопату. Он смотрел на ее руку, на тонкие пальцы, крепко вцепившиеся в черенок, и страстно желал, чтобы эти сильные пальцы обнимали его, гладили, прижимали к себе. От этой мысли его мужское естество предательски восстало.
Проклятие, если он не уедет как можно скорее, то совсем потеряет власть над своим телом. К счастью, он точно знал, как заставить мисс Арабеллу Хадли уступить в этой схватке. Не дав ей времени сказать хотя бы слово, Люсьен наклонился и потерся своей щекой о ее щеку, разжигая пламя страсти. У него в животе разгорелся жар, и Люсьен заскрипел зубами, чтобы не отшвырнуть в сторону лопату и не прижать к себе женщину.
Однако его резкое движение достигло своей цели: с приглушенным ругательством Арабелла отступила назад. Она так спешила отстраниться, что оставила лопату у него в руках.
Она стояла, держа руку на щеке, как будто он ее ударил.
— Это было неуместно.
— Как и твое сопротивление вежливому предложению помощи. — Он взял лопату и приготовился начать работу, но Арабелла встала между ним и кучей грязной соломы.
— Я не могу тебе позволить это делать, — сказала она.
— Почему?
— Потому что ты испортишь свою одежду.
Он не должен был позволять ее словам задеть его за живое, но ему это не удалось. Похоже, Арабелла считает его самым легкомысленным, пустоголовым, эгоистичным мужчиной на земле. Из упрямства он решил показать, что она права. С едва заметной улыбкой он прижал лопату локтем и начал расстегивать пуговицы.
У Арабеллы расширились глаза.
— Что ты делаешь?
— Ты была права. Я вряд ли смогу вычистить стойла, не испачкав белую рубашку. Гастингса хватит удар.
— Тебе не нужно раздеваться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83