– Вы слишком добры ко мне, доктор. Это может делать нянька.
– Нянька будет делать это, когда меня снова позовут к королю.
– Наш дорогой король! Как я его люблю! – воскликнул я (искренне, хотя и не без легкого смущения).
– Как и все мы, Элф, – сказала доктор, выжимая воду из тряпицы, которую держала у меня над грудью. Потом она с каким-то задумчивым выражением протерла мою кожу. Она примостилась на краешке моей кровати, очень низкой, поскольку каморка моя слишком мала.
Я заглянул в лицо доктора, и оно показалось мне печальным.
– Не сомневайтесь, доктор, вы его вылечите! Король беспокоится, что его отец был здоровее его, а умер молодым. Но ведь вы его вылечите, правда?
– Что? Ах да, конечно.
– Ах, доктор, неужели вы волновались из-за меня? (Признаюсь, сердце екнуло в моей горячей груди, дыхание у меня замерло, потому что какой молодой человек не взбудоражится, когда о нем волнуется и заботится красивая добрая женщина, особенно та, что пребывает так близко от него?) Не волнуйтесь, – сказал я, протягивая руку. – Я не умру. – Глядела она как-то неуверенно, а потому я добавил: – Или умру?
– Нет, Элф, не умрешь, – сказала она и добродушно улыбнулась. – Ты молод, силен, и я о тебе позабочусь.
Еще полдня, и ты начнешь поправляться. – Она посмотрела на руку, которую я протянул, и тут я понял, что рука лежит на ее коленке. Я проглотил слюну.
– Ах уж этот ваш старый кинжал, – сказал я; жар у меня был не такой сильный, чтобы я не почувствовал смущения. Я нащупал рукоятку старого ножа, торчащую из сапога доктора – как раз рядом с тем местом, где лежала моя рука. – Он меня всегда приводил в недоумение. Что это за нож? Вам его когда-нибудь приходилось использовать? Мне кажется, это не хирургический инструмент. Лезвие для этого туповато. Или он используется на каких-то церемониях? А?…
Доктор улыбнулась и накрыла мои губы ладонью, призывая к молчанию. Она вытащила нож из-за голенища и протянула его мне.
– Погляди, – сказала она. Я взял побитый клинок в руки. – Тебе скоро станет лучше. – Глаза ее сияли.
Мне вдруг стало неловко.
– Вы так хорошо заботились обо мне, госпожа…
Я не знал, что еще сказать, а потому рассматривал клинок. Это была тяжелая старинная вещица длиной приблизительно в полторы ладони, сделанная из старинной стали, теперь изъеденной ржавчиной – на поверхности образовались маленькие каверны. Лезвие было слегка изогнуто, а кончик вообще отломан и сглажен от времени. С каждой из сторон на нем имелось по нескольку насечек, и было оно таким тупым, что годилось разве что для разрезания медуз. Костяная рукоять тоже была изъедена, но гораздо сильнее. Вокруг головки эфеса и вдоль трех линий, идущих по длине рукояти до самой гарды, было вставлено несколько полудрагоценных камней, каждый не больше ячменного зерна, и множество углублений, в которых прежде, видимо, тоже находились камни. Рукоять заканчивалась большим темным дымчатым камнем, который был прозрачным, если посмотреть на свет. Вокруг нижнего ребра головки шел ряд выемок, которые я поначалу принял за резьбу; на самом же деле оказалось, что они предназначены под камни, из которых остался только один. Я провел по ним пальцем.
– Вам бы его реставрировать, госпожа, – сказал я ей. – Оружейник дворца будет рад угодить вам, а камни тут, кажется, не очень дорогие, да и работа не стоит безумных денег. Давайте я отнесу его в оружейную, когда поправлюсь. Я знаком с помощником второго оружейника. Мне это совсем не трудно. Буду рад сделать это для вас.
– Не стоит, – сказала доктор. – Мне он нравится таким, какой он есть. Для меня вся его ценность – в воспоминаниях. Я его храню как память.
– Память о ком, госпожа? (Лихорадка! Иначе я бы не отважился на такое.)
– О старом друге, – не задумываясь, сказала она, отирая мне грудь. Потом отложила тряпицу в сторону и села на пол.
– Из Дрезена?
– Из Дрезена, – кивнула она. – Мне его подарили в тот день, когда я отправилась в путь.
– И тогда он был новым?
Она отрицательно покачала головой.
– Он уже и тогда был старым. – Через приоткрытое окно в каморку проник луч заходящего Зигена и рыжеватым пятном остановился на ее убранных в сетку волосах. – Семейная реликвия.
– Если реликвия в таком плачевном состоянии, значит, о ней плохо заботились. Здесь больше лунок, чем камней.
Она улыбнулась.
– Недостающие камни были использованы с толком. Некоторые из них давали защиту в диких местах, где в одиноком путнике видят скорее добычу, а не гостя. Другими я оплатила проезд на кораблях, на которых добиралась сюда.
– По виду не похоже, что это ценные камни.
– Такие камни, видимо, больше ценятся в других странах. Но нож – или то, что в нем было, – обеспечивал мне безопасность и позволил добраться сюда. Мне ни разу не пришлось использовать клинок. Нет, случалось, я его доставала и немного размахивала им, но пустить его в дело ни разу не пришлось. Ну оно и к лучшему, потому что тупее ножа, чем этот, я не видела со времени приезда сюда.
– Вот то-то и оно, хозяйка. Не стоит иметь тупой нож во дворце, потому что у всех других ножи очень остры.
Доктор посмотрела на меня (и могу сказать, что взгляд был острый, пронзающий насквозь). Она мягко вынула нож из моих рук, потерла лезвие с одной стороны, пощелкала по нему ногтем.
– Пожалуй, я и в самом деле попрошу тебя отнести его оружейнику, но только для того, чтобы наточить.
– Они и кончик могут снова заострить – ведь кинжал должен колоть.
– Верно. – Она сунула нож обратно за голенище.
– Ах, хозяйка! – воскликнул я, исполнившись страха. – Простите меня.
– За что, Элф? – спросила она, внезапно приблизив ко мне свое красивое лицо, принявшее озабоченный вид.
– За то… что я так говорил с вами. За то, что задавал вам личные вопросы. Ведь я всего лишь ваш слуга, ваш ученик. Я вел себя неподобающе.
– Ах, Элф, – вполголоса сказала она и улыбнулась. Я почувствовал ее прохладное дыхание на своей щеке. – Можно не обращать на это внимания, по крайней мере когда мы вдвоем. Разве нет?
– А разве можно, хозяйка? (Признаюсь: мое сердце, хотя его и лихорадило, забилось чаще при этих словах, и я проникся ожиданиями, какими совершенно не должен был проникаться.)
– Я думаю – да, Элф, – сказала она, взяла мою руку в свои ладони и легонько пожала. – Можешь спрашивать меня, о чем пожелаешь. Я всегда могу ответить «нет», и я не из тех, кто оскорбляется по малейшему поводу. Я хочу, чтобы мы были друзьями, а не только доктором и учеником. – Она наклонила голову с насмешливым, проказливым выражением. – Тебя это устроит?
– О да, хозяйка!
– Хорошо. Мы… – Доктор снова наклонила голову, к чему-то прислушиваясь. – Кто-то стучит в дверь. Извини.
Она вернулась со своим саквояжем.
– Король, – сказала она. На лице было написано огорчение, смешанное с радостью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98