Еще полтора часа они ехали под беспощадно хлещущим проливным дождем, прежде чем добрались до Саутгемптона. Но, подъехав к имению, которое было им так дорого, оба застыли пораженные. Ландшафт изменился до неузнаваемости. Исчезли дома, целые поместья, большая часть Вестгемптона, где стояли большие дома, перестала существовать. Только позднее они узнали, что давний друг Томпсона, Морган, потерял в Глен-Глове целое имение. Но в это мгновение они видели вокруг только полное опустошение. Повсюду лежали вырванные с корнем деревья, разбитые в щепки дома. В некоторых местах исчезли целые участки берега вместе с дюжиной построек, простоявших здесь сотню лет. Повсюду валялись перевернутые и искореженные автомобили, и Сара вдруг поняла, что только благодаря исключительному мастерству отца они добрались сюда. В самом деле, когда они смотрели по сторонам, продолжая свой путь, им казалось, что Вестгемптон стерт с лица земли. Позднее они узнали, что сто пятьдесят три из ста семидесяти девяти домов целиком исчезли с побережья Лонг-Айленда вместе с землей, на которой они были выстроены. А те, что остались, оказались настолько разрушены, что их невозможно было отремонтировать.
Сара с замиранием сердца подъезжала к Саутгемптону. Ворота их дома были вырваны из земли вместе с каменным фундаментом, который держал их, и превращены в обломки, и все, что осталось от них, было унесено на сотни ярдов. Они выглядели как игрушечная железная дорога, потери слишком велики, чтобы оценить их.
Все прекрасные старые деревья в их парке лежали на земле, но дом устоял. Издалека казалось, что его не коснулись разрушения. Но когда машина миновала домик сторожа, они увидели, что он буквально встал на дыбы, и все его содержимое высыпалось, превратившись в груду мусора.
Отец припарковал старый «бьюик» как можно ближе к дому. Полдюжины огромных деревьев лежали поперек дороги, преграждая им путь. Они вышли из автомобиля и побрели под проливным дождем и сбивающим с ног ветром. Сара попыталась отвернуться от ветра, но это было, в сущности, бесполезно. Обойдя дом, они обнаружили, что вся восточная сторона, выходящая на побережье, была разрушена вместе с частью крыши. Кое-что из вещей уцелело: кровать отца, ее собственная кровать, пианино в гостиной. Но весь фасад здания был смыт безжалостной волной, которая нахлынула и унесла его с собой. Сара расплакалась. Слезы струились по лицу, смешиваясь с дождем. Но когда она повернулась к отцу, то увидела, что он тоже плакал. Он любил это место и построил дом много лет назад, любовно планируя каждую деталь. Вместе с Викторией они выбирали каждое дерево, каждое бревнышко. А огромные деревья росли здесь уже сотни лет, и теперь их больше не будет. С этим местом связано ее счастливое детство, целый год оно служило ей убежищем, и теперь все было безжалостно разрушено. По лицу отца Сара поняла, что он ожидал худшего.
— О, папа… — простонала Сара, вцепившись в него. Порывы ветра относили их в сторону, словно они плыли по волнам. Это было зрелище, которое не поддавалось воображению.
Отец привлек ее ближе к себе и прикрыл от пронзительного ветра, он хотел вернуться к сторожке.
— Я хочу найти Чарльза.
Чарльз был добрый человек, и пока она в течение года жила здесь, он заботился о ней, как отец.
Но в маленьком домике его не оказалось, а повсюду на траве вокруг дома были раскиданы его вещи, одежда, еда, разбитая вдребезги мебель, но самого Чарльза они нигде не могли найти. Эдвард начал беспокоиться. Они снова вернулись к большому дому и тут увидели его в старом желтом макинтоше, придавленного деревом, которое раньше росло на газоне перед домом и пролетело по меньшей мере две сотни ярдов, прежде чем убить его. В руках Чарльз держал веревку, словно пытался привязать вещи. Песок, возможно, смягчил удар, но дерево было таким огромным и, должно быть, сломало ему шею или спину. Сара подбежала к Чарльзу, опустилась возле него на колени и стала очищать от песка его разбитое лицо. Отец не мог удержаться от слез, пока помогал дочери освободить его и отнести в укрытие с другой стороны дома, где раньше находилась кухня. Чарльз работал в семье Эдварда в течение сорока лет, и они были привязаны друг к другу с юности. Он был на десять лет старше Эдварда, и Эдвард не мог поверить, что Чарльза больше нет с ним. Он был как друг детства, верный ему до конца, погибший от шторма, о котором никто его не предупредил, так как все внимание было приковано к Праге и о Лонг-Айленде забыли. Это был самый сильный шторм из всех, когда-либо обрушившихся на восточное побережье. Исчезли целые города, он промчался с той же силой через Коннектикут, Массачусетс и Нью-Хэмпшир, унеся семьсот жизней, покалечив около двух тысяч человек и разрушив все на своем пути.
Дом в Саутгемптоне пострадал сильно, но его можно было восстановить. Всех Томпсонов поразила гибель Чарльза. Питер, Джейн и Виктория присутствовали на похоронах. Старшие Томпсоны и Сара остались в доме, чтобы оценить ущерб и хоть немного привести все в порядок. Только две комнаты были пригодны для жилья, но не было электричества, не было отопления, и они пользовались свечами, а ели в ресторане, который, к счастью, работал в Саутгемптоне. Потребуются месяцы, возможно, даже годы, чтобы вернуть дому прежний вид. Сару терзала мысль, что ей придется после свадьбы покинуть родителей и она не сможет помочь им.
Саре удалось дозвониться Вильяму из маленького ресторана, где они обедали. Она боялась, что он, узнав о шторме из газет, беспокоится о ней. Даже Европа была взбудоражена разрушениями на Лонг-Айленде.
— Боже мой, с тобой все в порядке? — пробился сквозь треск на линии голос Вильяма.
— Да, у меня все прекрасно, — сказала она твердо, чтобы успокоить его. — Но мы едва не лишились нашего дома. Родителям придется восстанавливать его всю жизнь, к счастью, мы не потеряли землю. Большинство людей пострадало гораздо больше нас. — Она сообщила ему о гибели Чарльза, и он выразил свои сожаления.
— Я буду счастлив, когда ты вернешься в Англию. Я едва не умер, услышав об этом разрушительном шторме. Мне почему-то показалось, что ты уехала туда на уик-энд.
— Я едва не уехала, — призналась Сара.
— Слава Богу, что ты не поехала. Пожалуйста, передай родителям мои соболезнования. Я приеду, как только освобожусь, дорогая. Обещаю.
— Я люблю тебя! — прокричала она сквозь треск на линии.
— Я тоже люблю тебя! Береги себя!
Вскоре после этого они вернулись в Нью-Йорк, а через восемь дней после шторма было подписано Мюнхенское соглашение, введя всю Европу в заблуждение, будто бы гитлеровская угроза миновала. Чемберлен по возвращении из Мюнхена назвал это «достойным миром». Но Вильям писал ей, что он по-прежнему не доверяет этим негодяям в Берлине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
Сара с замиранием сердца подъезжала к Саутгемптону. Ворота их дома были вырваны из земли вместе с каменным фундаментом, который держал их, и превращены в обломки, и все, что осталось от них, было унесено на сотни ярдов. Они выглядели как игрушечная железная дорога, потери слишком велики, чтобы оценить их.
Все прекрасные старые деревья в их парке лежали на земле, но дом устоял. Издалека казалось, что его не коснулись разрушения. Но когда машина миновала домик сторожа, они увидели, что он буквально встал на дыбы, и все его содержимое высыпалось, превратившись в груду мусора.
Отец припарковал старый «бьюик» как можно ближе к дому. Полдюжины огромных деревьев лежали поперек дороги, преграждая им путь. Они вышли из автомобиля и побрели под проливным дождем и сбивающим с ног ветром. Сара попыталась отвернуться от ветра, но это было, в сущности, бесполезно. Обойдя дом, они обнаружили, что вся восточная сторона, выходящая на побережье, была разрушена вместе с частью крыши. Кое-что из вещей уцелело: кровать отца, ее собственная кровать, пианино в гостиной. Но весь фасад здания был смыт безжалостной волной, которая нахлынула и унесла его с собой. Сара расплакалась. Слезы струились по лицу, смешиваясь с дождем. Но когда она повернулась к отцу, то увидела, что он тоже плакал. Он любил это место и построил дом много лет назад, любовно планируя каждую деталь. Вместе с Викторией они выбирали каждое дерево, каждое бревнышко. А огромные деревья росли здесь уже сотни лет, и теперь их больше не будет. С этим местом связано ее счастливое детство, целый год оно служило ей убежищем, и теперь все было безжалостно разрушено. По лицу отца Сара поняла, что он ожидал худшего.
— О, папа… — простонала Сара, вцепившись в него. Порывы ветра относили их в сторону, словно они плыли по волнам. Это было зрелище, которое не поддавалось воображению.
Отец привлек ее ближе к себе и прикрыл от пронзительного ветра, он хотел вернуться к сторожке.
— Я хочу найти Чарльза.
Чарльз был добрый человек, и пока она в течение года жила здесь, он заботился о ней, как отец.
Но в маленьком домике его не оказалось, а повсюду на траве вокруг дома были раскиданы его вещи, одежда, еда, разбитая вдребезги мебель, но самого Чарльза они нигде не могли найти. Эдвард начал беспокоиться. Они снова вернулись к большому дому и тут увидели его в старом желтом макинтоше, придавленного деревом, которое раньше росло на газоне перед домом и пролетело по меньшей мере две сотни ярдов, прежде чем убить его. В руках Чарльз держал веревку, словно пытался привязать вещи. Песок, возможно, смягчил удар, но дерево было таким огромным и, должно быть, сломало ему шею или спину. Сара подбежала к Чарльзу, опустилась возле него на колени и стала очищать от песка его разбитое лицо. Отец не мог удержаться от слез, пока помогал дочери освободить его и отнести в укрытие с другой стороны дома, где раньше находилась кухня. Чарльз работал в семье Эдварда в течение сорока лет, и они были привязаны друг к другу с юности. Он был на десять лет старше Эдварда, и Эдвард не мог поверить, что Чарльза больше нет с ним. Он был как друг детства, верный ему до конца, погибший от шторма, о котором никто его не предупредил, так как все внимание было приковано к Праге и о Лонг-Айленде забыли. Это был самый сильный шторм из всех, когда-либо обрушившихся на восточное побережье. Исчезли целые города, он промчался с той же силой через Коннектикут, Массачусетс и Нью-Хэмпшир, унеся семьсот жизней, покалечив около двух тысяч человек и разрушив все на своем пути.
Дом в Саутгемптоне пострадал сильно, но его можно было восстановить. Всех Томпсонов поразила гибель Чарльза. Питер, Джейн и Виктория присутствовали на похоронах. Старшие Томпсоны и Сара остались в доме, чтобы оценить ущерб и хоть немного привести все в порядок. Только две комнаты были пригодны для жилья, но не было электричества, не было отопления, и они пользовались свечами, а ели в ресторане, который, к счастью, работал в Саутгемптоне. Потребуются месяцы, возможно, даже годы, чтобы вернуть дому прежний вид. Сару терзала мысль, что ей придется после свадьбы покинуть родителей и она не сможет помочь им.
Саре удалось дозвониться Вильяму из маленького ресторана, где они обедали. Она боялась, что он, узнав о шторме из газет, беспокоится о ней. Даже Европа была взбудоражена разрушениями на Лонг-Айленде.
— Боже мой, с тобой все в порядке? — пробился сквозь треск на линии голос Вильяма.
— Да, у меня все прекрасно, — сказала она твердо, чтобы успокоить его. — Но мы едва не лишились нашего дома. Родителям придется восстанавливать его всю жизнь, к счастью, мы не потеряли землю. Большинство людей пострадало гораздо больше нас. — Она сообщила ему о гибели Чарльза, и он выразил свои сожаления.
— Я буду счастлив, когда ты вернешься в Англию. Я едва не умер, услышав об этом разрушительном шторме. Мне почему-то показалось, что ты уехала туда на уик-энд.
— Я едва не уехала, — призналась Сара.
— Слава Богу, что ты не поехала. Пожалуйста, передай родителям мои соболезнования. Я приеду, как только освобожусь, дорогая. Обещаю.
— Я люблю тебя! — прокричала она сквозь треск на линии.
— Я тоже люблю тебя! Береги себя!
Вскоре после этого они вернулись в Нью-Йорк, а через восемь дней после шторма было подписано Мюнхенское соглашение, введя всю Европу в заблуждение, будто бы гитлеровская угроза миновала. Чемберлен по возвращении из Мюнхена назвал это «достойным миром». Но Вильям писал ей, что он по-прежнему не доверяет этим негодяям в Берлине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119