— Вы будете Сара, а я Иоахим, но только когда мы одни. — Они оба понимали почему, и она кивнула. И тут он снова повернулся к ней: — Вам ничего больше не нужно? — Он был искренен в желании помочь ей, но она отрицательно покачала головой. Она никогда не взяла бы у него ничего, за исключением превосходной еды, которую он оставлял для Филиппа. Но она была тронута его заботой и улыбнулась.
— Вы могли бы дать мне билет домой, — пошутила она. — Что вы скажете на это? Прямо в Нью-Йорк или, быть может, в Англию. — С тех пор как немцы обосновались в Шато де ля Мёз, это была ее первая шутка.
Он улыбнулся.
— Если бы я только мог. — Его глаза стали серьезными. — Могу себе представить, как беспокоятся ваши родители, — посочувствовал он, всей душой желая помочь ей. — А ваш муж… — Он бы сходил с ума, если бы Сара была его женой и оказалась за линией фронта, но она отнеслась к этому очень сухо. Она только пожала плечами, в то время как ему страстно хотелось протянуть руку и коснуться ее, но он знал, что даже этого не может сделать. — Вы будете в безопасности, если это будет зависеть от меня, — заверил он ее.
— Благодарю вас. — Она улыбнулась ему и тут вдруг споткнулась о корень дерева, протянувшийся через дорожку. Она чуть не упала, но Иоахим проворно подхватил ее своими сильными руками. Когда Сара снова твердо стояла на ногах, она поблагодарила его. Но в это мгновение он почувствовал ее тепло, почувствовал, какой гладкой была кожа ее рук цвета слоновой кости, и ее темные волосы коснулись его лица, словно шелк. Она пахла мылом и духами, которые любил ее муж. Все в ней заставляло Иоахима чувствовать, как что-то тает у него внутри, и его все сильнее мучило то, что он не может рассказать ей об этом.
Он проводил ее до коттеджа, расставшись с ней у калитки, и вернулся за свой письменный стол, чтобы продолжить работать весь вечер.
После этого она не видела его целую неделю. Он ездил в Париж на встречу с послом Отто Абецом договориться о поставках медикаментов. Когда он вернулся, то был настолько занят, что у него не было времени для прогулок в лесу и других приятных вещей. А через четыре дня после его возвращения произошел ужасный взрыв на продовольственном складе в Блуа. Привезли больше сотни раненых, и даже их медицинского персонала было недостаточно, чтобы помочь им. Два доктора перебегали от одного к другому. Они оборудовали в столовой небольшую операционную, но несколько человек так сильно обгорели, что помочь им было невозможно. Конечности были оторваны, лица изуродованы. Когда Иоахим вместе с медицинским персоналом осматривал в переполненных комнатах раненых, перед их глазами открылась страшная картина бойни. Один из докторов пришел требовать помощи. Он хотел, чтобы часть пострадавших перевезли в местные больницы.
— Здесь должен быть какой-то медицинский персонал, — настаивал он, но местная больница была закрыта, доктора уехали, а медсестер забрали в военные госпитали месяц назад или они бежали до начала оккупации. Во всей округе остались только люди с ферм, и большинство из них были слишком невежественны, чтобы оказать им помощь. — А хозяйка замка? Она придет? — Он, конечно, имел в виду Сару, и Иоахим подумал, что она могла быть полезна. Она гуманная женщина, но у нее приближался срок родов. Такая нагрузка могла только навредить ей, и Иоахим почувствовал, что должен ее защитить.
— Я не уверен. Она вот-вот должна родить.
— Скажите ей, чтобы она пришла. Нам нужна ее помощь. У нее есть служанка?
— С ней живет местная девушка.
— Приведите обеих, — приказал ему доктор, как будто Иоахим находился у него в подчинении.
Через несколько минут Иоахим отправил своих людей на фермы, чтобы найти кого-нибудь, кто мог бы им помочь, и в случае необходимости доставить силой. А сам сел в джип и поехал к коттеджу. Он настойчиво постучал в дверь, зажегся свет, и через несколько минут Сара появилась в дверях в ночной рубашке, с суровым видом. Она слышала, как всю ночь прибывали машины «скорой помощи» и грузовики. Она не знала, что произошло, опасалась прихода распоясавшихся солдат.
Но когда Сара увидела Иоахима, она открыла дверь шире, и на ее лице появилось облегчение.
— Простите, что беспокою вас, — извинился он. Он был в рубашке, без галстука, волосы растрепались, а лицо выглядело усталым. — Нам нужна ваша помощь, Сара, если вы сможете прийти. На военном складе произошел взрыв, и у нас невероятное количество раненых. Мы не справляемся. Не могли бы вы нам помочь?
Мгновение она колебалась, глядя ему в глаза, но потом кивнула. Он спросил, не возьмет ли она с собой Эмануэль. Но когда Сара поднялась по лестнице, чтобы спросить ее об этом, девушка сказала, что она останется с ребенком. И через пять минут Сара спустилась к Иоахиму одна.
— А где девушка?
— Она не совсем хорошо себя чувствует, — заступилась за нее Сара. — К тому же я не хочу оставлять сына одного.
Он больше ни о чем не спросил ее, и она пошла вслед за ним в джип в старом выцветшем голубом платье и простых туфлях, волосы были туго заплетены в косу. Она умылась и покрыла голову белым чистым шарфом, в котором выглядела даже моложе.
— Спасибо, что согласились, — поблагодарил он, когда они ехали к замку, и взглянул на нее с уважением. — Я понимаю, что вы не обязаны делать это.
— Я знаю. Но умирающие мальчики всегда умирающие мальчики, независимо от того, англичане они или немцы. — Таково было ее отношение к войне. Она ненавидела немцев за то, что они сделали, но она не могла ненавидеть раненых и даже Иоахима, который был всегда так сдержан с ней. Она сочувствовала тем, кто был в большей нужде, чем она сама.
В эту ночь Сара несколько часов провела в операционной, держа миски, наполненные кровью, и полотенца, пропитанные обезболивающими средствами. Она подавала инструменты и помогала обоим докторам. Она без устали работала до рассвета, а потом они спросили ее, не может ли она подняться с ними наверх. Лишь войдя в собственную спальню, полную раненых, Сара внезапно поняла, где она и как странно тут находиться. На полу были койки и матрасы, и по меньшей мере сорок человек лежали бок о бок, плечо к плечу, и дневальные едва могли, перешагивая через одного, подойти к другому.
Она делала то, что могла, меняя повязки, промывая раны. Только с наступлением дня Сара спустилась вниз, туда, где раньше была ее кухня. Полдюжины дневальных ели там, какие-то солдаты и две женщины, взглянувшие на нее, когда она вошла, о чем-то заговорили друг с другом по-немецки. Ее платье, руки и даже лицо были в крови, волосы падали на лицо прядями, но она, кажется, ничего не замечала. И тут один из дневальных сказал ей что-то. Она не поняла его, но невозможно было ошибиться, что он говорил с уважением и, кажется, благодарил ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
— Вы могли бы дать мне билет домой, — пошутила она. — Что вы скажете на это? Прямо в Нью-Йорк или, быть может, в Англию. — С тех пор как немцы обосновались в Шато де ля Мёз, это была ее первая шутка.
Он улыбнулся.
— Если бы я только мог. — Его глаза стали серьезными. — Могу себе представить, как беспокоятся ваши родители, — посочувствовал он, всей душой желая помочь ей. — А ваш муж… — Он бы сходил с ума, если бы Сара была его женой и оказалась за линией фронта, но она отнеслась к этому очень сухо. Она только пожала плечами, в то время как ему страстно хотелось протянуть руку и коснуться ее, но он знал, что даже этого не может сделать. — Вы будете в безопасности, если это будет зависеть от меня, — заверил он ее.
— Благодарю вас. — Она улыбнулась ему и тут вдруг споткнулась о корень дерева, протянувшийся через дорожку. Она чуть не упала, но Иоахим проворно подхватил ее своими сильными руками. Когда Сара снова твердо стояла на ногах, она поблагодарила его. Но в это мгновение он почувствовал ее тепло, почувствовал, какой гладкой была кожа ее рук цвета слоновой кости, и ее темные волосы коснулись его лица, словно шелк. Она пахла мылом и духами, которые любил ее муж. Все в ней заставляло Иоахима чувствовать, как что-то тает у него внутри, и его все сильнее мучило то, что он не может рассказать ей об этом.
Он проводил ее до коттеджа, расставшись с ней у калитки, и вернулся за свой письменный стол, чтобы продолжить работать весь вечер.
После этого она не видела его целую неделю. Он ездил в Париж на встречу с послом Отто Абецом договориться о поставках медикаментов. Когда он вернулся, то был настолько занят, что у него не было времени для прогулок в лесу и других приятных вещей. А через четыре дня после его возвращения произошел ужасный взрыв на продовольственном складе в Блуа. Привезли больше сотни раненых, и даже их медицинского персонала было недостаточно, чтобы помочь им. Два доктора перебегали от одного к другому. Они оборудовали в столовой небольшую операционную, но несколько человек так сильно обгорели, что помочь им было невозможно. Конечности были оторваны, лица изуродованы. Когда Иоахим вместе с медицинским персоналом осматривал в переполненных комнатах раненых, перед их глазами открылась страшная картина бойни. Один из докторов пришел требовать помощи. Он хотел, чтобы часть пострадавших перевезли в местные больницы.
— Здесь должен быть какой-то медицинский персонал, — настаивал он, но местная больница была закрыта, доктора уехали, а медсестер забрали в военные госпитали месяц назад или они бежали до начала оккупации. Во всей округе остались только люди с ферм, и большинство из них были слишком невежественны, чтобы оказать им помощь. — А хозяйка замка? Она придет? — Он, конечно, имел в виду Сару, и Иоахим подумал, что она могла быть полезна. Она гуманная женщина, но у нее приближался срок родов. Такая нагрузка могла только навредить ей, и Иоахим почувствовал, что должен ее защитить.
— Я не уверен. Она вот-вот должна родить.
— Скажите ей, чтобы она пришла. Нам нужна ее помощь. У нее есть служанка?
— С ней живет местная девушка.
— Приведите обеих, — приказал ему доктор, как будто Иоахим находился у него в подчинении.
Через несколько минут Иоахим отправил своих людей на фермы, чтобы найти кого-нибудь, кто мог бы им помочь, и в случае необходимости доставить силой. А сам сел в джип и поехал к коттеджу. Он настойчиво постучал в дверь, зажегся свет, и через несколько минут Сара появилась в дверях в ночной рубашке, с суровым видом. Она слышала, как всю ночь прибывали машины «скорой помощи» и грузовики. Она не знала, что произошло, опасалась прихода распоясавшихся солдат.
Но когда Сара увидела Иоахима, она открыла дверь шире, и на ее лице появилось облегчение.
— Простите, что беспокою вас, — извинился он. Он был в рубашке, без галстука, волосы растрепались, а лицо выглядело усталым. — Нам нужна ваша помощь, Сара, если вы сможете прийти. На военном складе произошел взрыв, и у нас невероятное количество раненых. Мы не справляемся. Не могли бы вы нам помочь?
Мгновение она колебалась, глядя ему в глаза, но потом кивнула. Он спросил, не возьмет ли она с собой Эмануэль. Но когда Сара поднялась по лестнице, чтобы спросить ее об этом, девушка сказала, что она останется с ребенком. И через пять минут Сара спустилась к Иоахиму одна.
— А где девушка?
— Она не совсем хорошо себя чувствует, — заступилась за нее Сара. — К тому же я не хочу оставлять сына одного.
Он больше ни о чем не спросил ее, и она пошла вслед за ним в джип в старом выцветшем голубом платье и простых туфлях, волосы были туго заплетены в косу. Она умылась и покрыла голову белым чистым шарфом, в котором выглядела даже моложе.
— Спасибо, что согласились, — поблагодарил он, когда они ехали к замку, и взглянул на нее с уважением. — Я понимаю, что вы не обязаны делать это.
— Я знаю. Но умирающие мальчики всегда умирающие мальчики, независимо от того, англичане они или немцы. — Таково было ее отношение к войне. Она ненавидела немцев за то, что они сделали, но она не могла ненавидеть раненых и даже Иоахима, который был всегда так сдержан с ней. Она сочувствовала тем, кто был в большей нужде, чем она сама.
В эту ночь Сара несколько часов провела в операционной, держа миски, наполненные кровью, и полотенца, пропитанные обезболивающими средствами. Она подавала инструменты и помогала обоим докторам. Она без устали работала до рассвета, а потом они спросили ее, не может ли она подняться с ними наверх. Лишь войдя в собственную спальню, полную раненых, Сара внезапно поняла, где она и как странно тут находиться. На полу были койки и матрасы, и по меньшей мере сорок человек лежали бок о бок, плечо к плечу, и дневальные едва могли, перешагивая через одного, подойти к другому.
Она делала то, что могла, меняя повязки, промывая раны. Только с наступлением дня Сара спустилась вниз, туда, где раньше была ее кухня. Полдюжины дневальных ели там, какие-то солдаты и две женщины, взглянувшие на нее, когда она вошла, о чем-то заговорили друг с другом по-немецки. Ее платье, руки и даже лицо были в крови, волосы падали на лицо прядями, но она, кажется, ничего не замечала. И тут один из дневальных сказал ей что-то. Она не поняла его, но невозможно было ошибиться, что он говорил с уважением и, кажется, благодарил ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119