Мало ли, не понравится хозяевам ямы. Вон их тут сколько! Шипят, ползают… Но вроде спокойны. Ежели сразу не укусили – есть шанс выбраться, главное, их не тревожить. Змея – зверь бесхитростный, нервный, каждого куста боится, со страху и цапнуть может. Дивьян, как и любой охотник из весянских родов, ползучих гадов ничуточки не боялся. Знал – человек для змеи не добыча, проглотить его она не сможет, и даже палец отгрызть, в отличие, скажем, от хорька иль куницы, неспособна вовсе. Мирная несчастная тварь. Поди-ко, поползай на голом брюхе! Труслива, всего опасается, врагов у нее хватает – и колючий зверь неглик-еж, и хищная птица. Бедная, бедная змея, кю, как ее прозывали весяне. Надо только не шевелиться, лежать спокойненько – эвон, солнышко-пяйвяйн поднимается, светит все ярче, пригревает. Недолго будут кю-змеи в своей яме сидеть, выберутся на охоту или так, подремать на солнце, свернувшись колечком на каком-нибудь горячем камне. Лежи себе, шевели хвостом – хорошо! Только вот птицы… Сожрут ведь и, как звать, не спросят. Глаз да глаз за ними. А глаз у змейки подслеповатый, почти ничего, прямо сказать, и не видит, заместо глаз да рук – один язычок раздвоенный, а язычком не больно-то птицу почуешь. Потому лучше б не на камне греться, а где-нибудь рядом. Да только не понимает этого змея – мозгов мало, вот и выползает на камень, а тут уж ее коршун-птица – хвать! – хорошее, вкусное мясо. Или неглик-еж подкатится незаметно, или барсук – вот уж зверь хитрющий, не то что змея. Бона, солнышко-то печет, припекает. Ползите, ползите, змейки, грейтесь да лягух-тритонов ловите. А покуда главное – не напугать, не шевельнуться невзначай, а то ведь точно – укусят со страху-то! А голова прямо раскалывается… Это тот, длинный, приложился каменюкой. Эх, не везет в последнее время Дивьяну, нигде счастья нет, куда ни кинь! То этот гад Олисей чуть нож под ребро не всунул, то вот, теперь… Кабы не Хельги-князь, валялся бы тогда близ хором, под деревьями, мертвый. Хорошо, выскочил тот коршуном, быстро спеленал Олисея… Олисея? Онгуз – имечко его гнусное, и никакой он не квасник вовсе – волхв иль помощник волхвов. Хорошо, что все так обернулось. Оказывается, в корчме-то у Ермила Кобылы Хельги-князь соглядатаев своих давно уже имел, а уж те каждый день отчитывались, когда – перед князем, когда – перед доверенным его человеком, Ирландцем, вот и мужик тот, в синей рубахе, на волосатой груди распахнутой, что встретился по пути Дивьяну, таким соглядатаем оказался. Тут же и велел князь позвать к себе Дивьяна, все повыспросил, велел малую кольчужицу под рубаху поддеть да исполнить все, как просил Олисей, Онгуз то есть. Дивьян и исполнил – так и схватили вражину. Что уж там князь с Ирландцем у Онгуза этого вызнали, Дивьяну то не особо и интересно было, выпросил у воеводы своего, Снорри, свободный денек, да с утречка пораньше отправился на тот берег Волхова, навестить сестрицу названую, Ладу чижу – не было у Дивьяна родней человечка. Навестил… Почти уже и добрался, да вот… Сиди теперь в яме, жди, когда змеи наверх повылазят. Хорошо еще, хоть так обошлось все.
Проследить бы за вражьими мордами, да, видно, уплыли давно морды те, не догонишь. К тому же его-то челнок старенький, у деда Нехряя-перевозчика выпрошенный, на дно пустили. Ух, собаки!
Осторожно оглядевшись – похоже, змей уже не было, – Дивьян медленно подтянул к животу ноги и продел их сквозь связанные за спиной руки, так чтобы те оказались впереди. Скосил глаза – нет, вроде никто рядом не ползал. Перебирая связанными ногатой, подобрался к нависающим корням, уцепился… И еле успел отдернуть руки от метнувшейся черной тени. Ишь ты, не разглядел змейку! Едва ведь не цапнула… Ну, что шипишь? Давай, ползи, ползи отсюда…
Дождавшись, когда змея уползет, юноша уцепился-таки за корень, подтянулся, выбрался на поверхность… и замер. Рядом с ним, напротив черных замшелых идолов, висело на корявой ветке сосны обезглавленное тело. Светловолосая голова была насажена на свежевкопанный кол прямо перед идолами. Папоротники кругом были забрызганы кровью. Дивьян передернул плечами – а ведь и он мог бы закончить так свои дни. Хорошо – толкнули в яму. Он огляделся и вздрогнул – на стволе сосны, обращенном в сторону идолом, на освобожденном от коры сколе кровавились две зигзагообразные руны – благодаря Ладе-чиже отрок даже знал, как они называются, – «Сиг»! Но кто их тут вырезал? Снова варяги? Что-то не очень-то походили на них схватившие Дивьяна парни. А может, они из той же компании, что и схваченный Олисей-Онгуз? Надо поспешать и поскорее рассказать все князю, он умный, сообразит… Юноша бросился вниз по тропе… и вдруг, схватившись за голову, тяжело осел на землю. В глазах потемнело, на затылке снова выступила запекшаяся было кровь. Теряя сознание, Дивьян привалился к поваленному стволу ели…
– Я бы не очень-то доверял его словам, – поднялся с лавки Конхобар Ирландец. Узкое сухое лицо его выражало озабоченность. – Слишком уж легко он согласился сотрудничать с нами.
– А куда ему было деться? – усмехнулся ладожский ярл. – Я думаю, ожидая смерти, он просто-напросто выбрал жизнь.
– Вот это-то меня и беспокоит, – Ирландец почесал подбородок. – Слишком уж быстро.
– Никто нас не заставляет полностью доверяться ему, – пожал плечами Хельги. – Нужно лишь использовать его… лишь использовать… Он ведь неплохо знает новгородских кудесников и вполне может быть связующим звеном между ними и нами. Эти волхвы… Они вовсе не так глупы, как показались на тризне. Сделать так, чтоб меня поразил кто-то из дружины, посеять недоверие и рознь – совсем неплохо придумано.
– Этот Олисей-Онгуз может оказаться не единственным, – хмуро заметил Конхобар.
– Может, – ярл согласно кивнул. – Поэтому я и хочу оставить тебя в Ладоге. Проследишь.
Поклонившись, Ирландец покинул покои ярла.
Спустившись немного погодя во двор, Хельги велел седлать коня. Вот-вот должен был явиться Акинфий – ославянившийся ромей-архитектор, с коим нужно было завершить все прикидки насчет новой надвратной башни и новой, возможно даже каменной, крепости. Ага, вот он, в воротах – белолицый, мускулистый, подтянутый, в нарядной зеленой тунике и легком плаще тусклого багрянца. Завидев спустившегося с крыльца ярла, зодчий поклонился, приложив руку к груди:
– Рад приветствовать тебя, князь!
– И я рад тебя видеть, Акинфий. Велю, чтобы подали тебе лошадь.
Зодчий снова поклонился.
Прихватив с собою несколько человек из дружины – не столько для охраны, сколько для солидности, – оба вскочили на коней и поехали к пристани, именно оттуда следовало начинать все прикидки, тянувшиеся, по мнению ярла, уже недопустимо долго.
– Лучше заранее все хорошо просчитать, – словно услыхав мысли князя, повернулся к нему ромей, – чем потом перестраивать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83